На ее айфоне, подключенном через док-станцию Адама, сейчас звучит «Я буду жить». Сноровисто кромсая ножом красный перец, Карен словно исполняет причудливый танец. «Уходи! Уходи! Я выживу!

» — изображают ее руки. Я смеюсь первый раз за черт знает сколько времени.

Хорошо!

Откладываю нож и подстраиваюсь к ее движениям.

Мы танцуем, пока Глория Гейнор не доводит до изнеможения и себя, и нас. Я обнимаю Карен и говорю, что люблю ее. Она крепко сжимает меня и шепчет:

— Ты так больше…

Внезапно у входа звонят.

— Можно просто не обращать внимания. — Она прикручивает звук айфона, словно это может заставить незваного визитера уйти.

— Должно быть, это Сильвия. — Я смотрю на электронные часы на плите. — Десятый час, кто еще?— Или Адам. — Карен направляется в прихожую.

— Черт! — Я тянусь к телефону и включаю музыку на полную катушку. Если там действительно Адам, пусть Глория попоет еще. Жду, пока она не завопит во весь голос, затем делаю знак Карен: можешь открывать.

При виде фигуры в дверном проеме я снова ругаюсь, еще громче. Мужчина с рюкзаком за плечами расплывается в широкой улыбке и раскрывает объятия.

— Лиззи! — кричит он. — Вы дома! А я уж боялся, что после такой дороги мне придется целовать дверь!

Он единственный называет меня «Лиззи», когда остальные сокращают до «Бет». От него терпко и свежо пахнет мускусом. Я отступаю и закидываю голову, чтобы лучше рассмотреть. Он загорел; волосы выцвели за год, проведенный на солнце. Дотянувшись, дергаю светлую прядку:

— Оброс-то как! Но тебе идет.

— Что это с тобой? — Похоже, моя излишне бурная реакция слегка его удивляет. — Все в порядке?

Я неуверенно киваю. Глория надрывается: нужно приложить все силы, чтобы прямо сейчас не развалиться на куски. Внутренняя диверсантка Аза Зель у меня в голове оживает и твердит, что со мной уже никогда не будет все в порядке, что я распадусь на мелкие частички, здесь и сейчас.

Карен тихонько кашляет, напоминая о своем присутствии.

— Ой, прости. — Я беру ее за локоть и подтягиваю поближе. — Карен, ты ведь помнишь Бена, брата Адама?

Бен пожимает протянутую руку моей подруги, Карен улыбается.

— Рада снова видеть вас, Бен. Сто лет прошло.

— Да уж. — Он ухмыляется и скидывает рюкзак на пол. — Я сначала поехал к себе на квартиру, думал, перехвачу Адама там, а потом напрошусь, чтобы он подбросил меня сюда, повидаться со всеми. Видимо, я как-то его упустил. Так что просто закинул чемоданы, вымылся, сел на поезд и приехал. Он еще не вернулся?

Я не отвечаю, только беру Бена за руку и тащу мимо моего шедевра в коридоре на кухню. Карен проходит вперед, вырубает музыку, затем поднимает две бутылки.

— Красное или белое?

— Белое, — откликаюсь я. — Большой бокал.

— Или пиво? — хмурится Карен. — У тебя ведь есть пиво, Бет?

Я понимаю, что она спрашивает специально, нервно заполняя паузы. Но рано или поздно придется произнести очевидное.

— Вино — это замечательно. — Бен, с улыбкой принимая у Карен бокал, обводит взглядом первый этаж. — Я, пожалуй, тоже выпью белого. У Адама стоит автоответчик, не дозвониться… Я мешаю девочкам секретничать? — Он кивает на наши похожие пижамы.

— Нет, — говорю я. — Вернее, да, но это не важно. Я рада тебя видеть, правда.

Бен делает глоток.

— Хорошо! Простите за вторжение, леди. Просто скажите, в каком баре торчит мой братец, и я пойду. Будет ему сюрприз. Он там с вашим приятелем?

— Бен смотрит на Карен, действительно смотрит на Карен, смотрит глаза в глаза. Она заправляет за ухо выбившуюся прядь и улыбается. Для Карен это слишком уж застенчивая улыбка, и я замечаю, что щеки у нее слегка покраснели.

— Нет, не с моим приятелем, нет… — как-то уклончиво отвечает она.

Я прерываю их диалог:

— Карен свободна. Адам сейчас не с ее приятелем.

Впрочем, — я делаю большой глоток вина, — полагаю, что сейчас он с приятельницей. Со своей.

Лицо Бена застывает. Он медленно поворачивается ко мне.

— Адам… что?

— Я начну делать спагетти, — бормочет Карен.

Она включает газ, наливает на сковородку масло и кидает туда все нашинкованные нами овощи. Берет деревянную лопатку и медленно перемешивает. Мы молчим под нежные переливы в исполнении Адель.

К глазам снова подступают слезы. Роскошный плейлист у Карен, ничего не скажешь!

Я сажусь рядом с Беном. Адель уверяет бывшего возлюбленного, что никогда не подпустит его к себе так близко, чтобы он мог причинить ей новую боль.

— Лиззи, что происходит? — Бен смотрит в бокал, боясь встретиться со мной глазами.

— Он ушел. Ее зовут Эмма. Эмма Глянц, если точнее, она совладелица ресторана. Блондинка, хорошенькая, молодая… ну, моложе меня. Мег говорит, у нее есть сын. Так что… Адам ушел. Смылся. Бросил.

У него с Эммой любовь. Бросил меня, нет больше Адама и Бет.

Бен слушает, закусив губу. Тянется к сковородке, утаскивает кусочек красного перца, принимается грызть.

— Спагетти хватит на троих? — Старательно избегая моего взгляда, он смотрит на Карен.

— Конечно, — говорит она.

Бен поворачивается ко мне и берет за руку:

— Адам… Теперь понятно, откуда слезы.

И я снова расклеиваюсь. Он обнимает меня за плечи и прижимается лбом, тихо бормочет:

— Идиот.

Мы с Карен киваем.

— Ты за меня не тревожься, все в порядке, правда. — Я сжимаю его руку. — Но потребовалось несколько месяцев и помощь врача. — Шмыгаю носом, потом хихикаю. — Зато теперь я в норме.

Думаю, что наконец могу жить дальше.

— Несколько месяцев? — Бен в ужасе морщится.

— Господи, да когда же это произошло? Жить дальше? Бет? Я…

— Еще вина? — Карен доверху наполняет его бокал, не дожидаясь ответа.

— У него серьезно? Я имею в виду…

Несмотря на терзающую меня боль, улыбаюсь:

— Это не имеет значения, Бен. Вот что самое грустное. Мне уже не важно, серьезно ли это, встретил он любовь всей жизни или снова тупо вляпался.

Мне нужно думать о себе, и теперь я готова жить без Адама.

Бен молчит. В уголке его левого глаза я замечаю крохотную слезинку. Тянусь к нему и смахиваю ее.

— Но ты же его клей, Лиззи… Хотя он всегда был слишком туп, чтобы это осознавать. Ты — его клей, связующее звено. Его недостающая часть, ему очень повезло, что он нашел тебя. Ты его клей, — повторяет он, тряся головой.

— Уже нет.

В голосе Бена явственно звучит отвращение:

— Придурок!

— Полный, — соглашается Карен. — Надеюсь, вы любите с сыром.

Не дожидаясь ответа, она от души бухает на сковородку пармезан. И морщится, энергично размешивая смесь на сковородке.

— Глянц? Дурацкая фамилия. И сын, оказывается?

А я и не знала.

— Видимо, она… Ладно, хватит. Заночуешь здесь?

Свободных комнат полно.

Бен кивает:

— Да, хорошо бы. Я не могу поехать домой. Если он там, я просто его прибью.

Мы молчим. Потом музыка снова меняется, и я смотрю на Карен. Группа «Холлиз», композиция «Он не тяжелый». «Дорога длинна, но мне достанет силы его донести. Он как пушинка, мой брат». Я знаю, она начала слушать эту песню после того, как я рассказала ей про Саймона, но сейчас, в это мгновение, смысл композиции другой.

— Тупая песня, — хором произносят Бен и Карен, переглядываются и хихикают.

Я смотрю на них и ясно вижу искры физического притяжения. Наполняю бокал, делаю глоток, продавливая застрявший в горле ком глубже в пищевод.

Мне одиноко и плохо. Проносится мысль о том, где сейчас Адам, с кем, чем занимается. Думаю, прав ли Бен. Если я действительно «связующее звено», удержится ли он на плаву без меня?

Последнее время мне кажется, что я все же распадаюсь на куски. Будто был якорь, а теперь нет и самому мне не удержаться.

Меня словно несет по волнам — по волнам жизни, а ведь я привык быть ее хозяином. Я стараюсь дотянуться, ухватить что-то, что послужит якорем взамен утраченного, но не могу.