Оказание помощи мировой экономике не является достаточно веским мотивом для того, чтобы Япония изменила свои методы хозяйствования или нарушала свое политическое единство, особенно с учетом того, что японский народ не считает себя бедным, какими бы ни были американские предупреждения. И действительно, американские нотации и давление могут вызвать чувство неуверенности в своей безопасности среди японцев, что заставляет их увеличивать свои сбережения, тем самым усиливая проблему недостаточного спроса, на которую жалуются экономисты (хотя верхний предел для холодильников и электроприборов в маленьких японских домах может играть какую-то роль). Если история и учит чему-нибудь, Япония станет двигаться только тогда, когда она почувствует давление, связанное с недостаточной конкуренцией, оказывающей непосредственное воздействие на ее население, но никак не до этого. Но даже в таком случае она будет действовать посредством достижения системы традиционного консенсуса, при помощи которого различные вовлеченные группы трансформируются в группу, а не по западному методу принятия решения, которое дается свыше главой исполнительной власти или законодательным органом.

Для главных преобразований в Японии – Реставрации Мэйдзи или индустриализации после Второй мировой войны – понадобилось 15 лет на раскачку, после чего система консенсуса претворила их в жизнь с неимоверной скоростью. Вполне возможно, конечно, что японская система окостенела и больше не в состоянии приспосабливаться. Следующие 10 лет покажут, смогло ли стареющее население и закоснелая бюрократия помешать Японии заниматься тем, чем занимается весь новый мир, или похожа ли Япония на марафонца, скорость которого не может быть определена по мере его преодоления мили за милей, а только после завершения всей дистанции. Каким бы ни был результат, Япония останется в течение следующих десятков лет экономически сильнейшей страной в Азии со значительным отрывом от остальных.

Понимание этих культурных вопросов становится более важным сегодня, потому что японо-американские политические отношения на грани резких перемен. Под воздействием поражения и опасностей холодной войны Япония приняла положение уютного гнездышка под защитой Соединенных Штатов и отказа от исторической опоры на собственные силы. Будучи решительным конкурентом в сфере экономики, Япония тем не менее подчинила свою внешнюю политику и политику в сфере безопасности Соединенным Штатам. Поскольку у Японии была только одна главная угроза ее безопасности – Советский Союз, – японские и американские точки зрения на безопасность оказывались параллельными друг другу.

Такой подход вряд ли сохранится. Южная Корея и Китай добиваются политического влияния, усиливают экономический потенциал и военную мощь. Северная Корея выходит на арену как значительный игрок в результате действий Сеула, Вашингтона и Пекина, по поводу которых с Японией не проводят консультаций накануне события, если ее вообще, по сути, информируют об этом. Наиболее сохранившаяся часть российской военной мощи расположена в Сибири. В сложившихся после холодной войны условиях японские разработчики стратегии будут сомневаться в том, что они могут всегда полагаться на Соединенные Штаты для того, чтобы рассматривать совокупное взаимодействие сил исключительно со своей точки зрения. Вашингтон станет это изо всех сил отрицать, и он будет весьма искренним в своих действиях. Однако заверения во многом утрачивают силу своей убедительности, когда каждая новая американская администрация начинает заявлять о пересмотре существующей политики, когда торговые споры нарастают и когда важные решения относительно Азии принимаются Вашингтоном в одностороннем порядке – зачастую под внутриполитическим давлением. Совсем не случайно, что японский оборонный бюджет постепенно начинает наращиваться, что делает его вторым по величине в мире. В политической сфере Япония точно собирается вытребовать значительную степень свободы действия.

Масштабы японской автономии от американской внешней политики и курса в области безопасности и возможная природа этой автономии будут зависеть от способности обеих стран вести более сбалансированный политико-стратегический диалог. Большое значение будут иметь возможности Японии увеличить свою свободу действия – постепенно или резко, – и станет ли она стремиться к такой автономии как к проявлению возродившегося национализма, либо она сформирует эту автономию как вклад в мировой порядок сотрудничества, как некую мудреную концепцию для общества, построенного на иерархической основе. Главной целью американской внешней политики должно стать вовлечение Японии в более широкие политические взаимоотношения до того, как ее военно-политическая мощь получит собственный импульс.

Это налагает на Соединенные Штаты два требования: продолжать участвовать в делах Азии – что проявляется в американском военном присутствии там, – и переформатировать японо-американский альянс. Без американского военного присутствия в Азии Япония будет все больше втягиваться в курс в области безопасности и во внешнюю политику, в основе которых будет лежать национальная мотивация. Когда Япония и Соединенные Штаты формулируют свои курсы во взаимодействии, наращивание Японией автономной военной мощи будет носить ограниченный характер и определяться стратегическим содержанием, а воздействие такого наращивания на остальную Азию будет гораздо менее тревожащим. В силу этого следует придать новые параметры двустороннему политическому диалогу и координации внешней политики, особенно в Азии.

Американские отношения с Китаем значительно скажутся на японо-американских отношениях. Для китайско-японских отношений весьма характерна двойственность с обеих сторон. До появления современной Японии в конце XIX века Китай не сталкивался ни с одним азиатским государством, которое было бы в состоянии соперничать с китайским господством в Азии. Китай в то время не волновало равновесие в Азии, поскольку он сам по себе был центром равновесия.

До объединения Китая Мао Цзэдуном современная Япония не сталкивалась ни с какой другой азиатской страной, к которой ей следовало бы относиться как к постоянному сопернику. Однако выход Китая на авансцену разбудил японские страхи, придавая совершенно новые импульсы в ее разработке линии поведения. В конце 1990-х годов занимающий высокое положение японец объяснял мне, что стратегия Японии должна допускать две противоположные возможности: распад Китая в результате его неспособности воспользоваться последствиями модернизации и растущая мощь Китая, если модернизация пойдет успешно. И в том и в другом случае, судя по его аргументации, Япония должна начинать осуществлять задачу создания барьеров на пути возможных китайских гегемонистских притязаний, то есть не оставаться безучастным наблюдателем внутренней китайской катастрофы, которая непременно охватит другие державы. Важность, которую Япония придает этим целям, проявляется в примерах ее инвестирования в Азии. Капиталовложения идут по линии вокруг границ Китая от Тайваня до Вьетнама и до Узбекистана, по которым китайская мощь может сдерживаться или в пределах которых на него можно будет оказывать влияние в зависимости от обстоятельств. Такие рассуждения, вероятно, также сформировали решение Японии ссудить деньгами Юго-Восточную Азию во время финансового кризиса 1997 года, несмотря на свою собственную экономическую стагнацию.

Какая бы из этих возможностей ни возникла, Япония будет настаивать на поддержании отношений с Китаем такими темпами, при которых она смогла бы оказывать свое воздействие. С учетом тесных культурных связей с материком, у которого она позаимствовала многие из главных элементов своей собственной культуры, Япония будет выступать против того, чтобы какая-то другая страна, как бы тесно она ни была связана с Японией, ограничивала варианты ее действий в отношении Китая. Если американское противостояние с Китаем расценивается в Японии как вызванное по инициативе Соединенных Штатов, японо-американский альянс подвергнется серьезному испытанию. Япония постарается сделать все от нее зависящее, чтобы найти выход из создавшегося положения. Добрые отношения с Китаем – или, по крайней мере, отношения, в которых Америка не рассматривается в качестве причины кризиса, – является предпосылкой жизнеспособности японо-американского альянса.