В своих отношениях с другим полушарием страны Латинской Америки претерпели аналогичные глубокие изменения. Аргентина и Бразилия преодолели то, что в какой-то момент, казалось, предвещало начало гонки ядерных вооружений. Обе страны официально пообещали прекратить любые устремления создать ядерные устройства или системы доставки. В этом деле они присоединились к Мексике, которая объявила о своем обязательстве отказаться от создания ядерного потенциала десятилетием ранее. Остальные страны Латинской Америки последовали примеру. Отсутствует гонка вооружений в регионе, и она не предвидится в перспективе. Короче говоря, главные страны Латинской Америки демонстрируют череду особенностей, которые позволяют сделать их первыми кандидатами на полноправное членство в группе развитых стран: растущая традиция представительных правительств и открытых обществ, приверженность всеобщему образованию и равное и эффективное отправление правосудия.

В этой книге такие обнадеживающие перспективы очерчивают некое предвидение, но отнюдь не реалии; для того чтобы достичь этого, вторая стадия внутренних изменений и реформ должна произойти. Зачатки демократии видны повсюду (и вновь исключением является Куба). Но ни в одной стране не без проблем – как показывают недавние события в Перу и Венесуэле, не говоря уже о Гаити, где даже намеки на демократию исчезают. Проведена первая стадия приватизации, финансовой реформы и снижения тарифов. Однако трудная работа по выкорчевыванию коррупции, судебному обеспечению исковых требований и надлежащему исполнению обязанностей по государственной службе только стартовала. В некоторых странах, печально известной Колумбии, но также и в Мексике и нескольких мини-государствах Карибского бассейна, подключение к торговому обороту производства наркотиков вывело коррупцию на новые высоты. И действительно, в Колумбии центральное правительство формально передало государственный контроль над специфическими территориями радикальным повстанцам. Точно так же Перу и Эквадор не в состоянии или не хотят осуществлять суверенитет над значительной частью своей территории. Насилие нарастает практически повсюду в Латинской Америке, и общественная безопасность становится растущей проблемой.

Правительственные ведомства, заметнее всего образование и здравоохранение, по своим стандартам намного уступают уровню западных стран – и не по преимущественно причине недостаточного финансирования. В нескольких странах расходы на общественные школы вполне сопоставимы с европейскими. Если Латинская Америка собирается сохранять и наращивать свою глобальную конкурентоспособность, настоятельно необходимы коренная реформа и модернизация политики и практики в области образования.

Точно так же для модернизации важно провести реформу систем правосудия и законодательства. В некоторых странах суды продажны и сильно зависят от политического руководства. Права собственности ненадежны и не охраняются. Урегулирование споров носит специфический характер и непредсказуемо, это приводит к суждению о том, что правовая система не находится на должном уровне и не в состоянии решить проблему защиты отдельных лиц или их собственности.

Все эти недостатки становятся весьма заметными на фоне проходящего в мире процесса глобализации. В то время как индустриализация заставляет людей покидать деревню и переселяться в города, традиционная система поддержки становится слабее и постепенно исчезает. Пропасть в уровнях доходов, которая была терпима в сельских общинах, превращается в проблему для политического порядка. Какими бы ни были достижения производительности труда и доходов от экспорта, если это никак не отражается на экономических выгодах для большинства населения и если финансовая предусмотрительность, требуемая международными финансовыми рынками, расценивается как тяжелое бремя для самых неимущих, политическая система становится весьма уязвимой ко всем вызовам.

Пропасть между экономическим и политическим миром является ахиллесовой пятой процесса глобализации. Как я буду описывать в главе шестой, глобализация несет с собой риск того, что развивающиеся страны станут развивать двухъярусную экономику. Возможно, 20 процентов их экономики станет частью международной системы, и это, как правило, составные части крупных многонациональных компаний. Остальные – и, пожалуй, большинство населения – останутся в стороне от процесса, не получив доступа к доходам, работе и возможностям, которые предоставляет глобализация. Такая раздвоенность порождает недовольство, негативное отношение к Соединенным Штатам, а также социальные беспорядки, особенно если, в случае спада, американская экономика падает сильнее, чем предсказывалось.

Более того, не следовало рассчитывать на внутренние сбережения как на инвестиции, требуемые для перевода региона на новый этап роста. В результате этого многие из наиболее производительных статей дохода в Латинской Америке рано или поздно становились собственностью иностранцев. Экономисты могут с энтузиазмом реагировать на это проявление эффективности рынка, но некоторые латиноамериканские политические лидеры будут неизбежно испытывать желание сыграть на восприятии общественностью фактически разрушения национального суверенитета и интерпретации всего этого с наступлением на рыночно ориентированную политическую систему.

Таковой была ситуация в странах Андской группы. В каждой из них военные пришли вновь к руководству. Президенты сосредоточили власть в своих руках в ущерб избранной законодательной власти. Индивидуальные свободы и свобода прессы были свернуты, повсюду имел место конституционный кризис. Это особенно зловеще проявилось в Венесуэле, в которой популистский бывший армейский офицер Уго Чавес использовал общественное негодование по поводу коррупции и неравенства и попытался направить все это против политики и рекомендаций Соединенных Штатов, добившись значительного демагогического преимущества. Чавес отменил многие конституционные и демократические сдерживающие действия венесуэльской политической системы; позитивные цели уничтожения коррупции и непотизма были превращены в платформу для популистской военной автократии. Повышение цены на нефть, главного продукта венесуэльского экспорта, позволило Чавесу избежать последствий своего заигрывания с Фиделем Кастро и его антиамериканскими и в какой-то степени антикапиталистическими лозунгами того типа, который, казалось, пришел в видоизмененном виде из 1980-х годов.

Перу, будучи частью этого процесса, выходит после смеси личной автократии, непотизма и рыночной экономики Альберто Фухимори на новую, пока еще неопределенную, альтернативу. Алан Гарсиа, государственнический подход которого разрушил экономику Перу и проложил дорогу для Фухимори, вернулся из изгнания, а другие соперники будут внимательно наблюдать за развитием событий из соседних стран перед тем, как выбрать свой собственный политический курс.

Аналогичным образом Эквадор провел эксперимент, сменив и отвергнув так много глав государства за последние годы, что его обалдевшие граждане не в состоянии упомнить их имена, и в разгар кризиса решил отказаться от своей валюты и перейти на доллары в финансовой системе страны. И ни глобализация, ни демократия не принесли стабильность в Анды.

Является ли Чавес пережитком прошедшей эпохи или предтечей нового стиля в латиноамериканской политике? Наследует ли он мантию Кастро или он станет преходящим феноменом? Дает ли глобальная экономика достаточно психологической и политической самореализации, чтобы это позволило поддерживать демократические институты, или она создает безвоздушное пространство для нового цикла полуавторитарного популизма? Будет ли приходящее новое поколение молодых политических лидеров стараться следовать радикальному популистскому стилю Чавеса или будет по примеру Фернанду Энрики Кардозо из Бразилии делать упор на демократию и свободный рынок? Ответы на эти вопросы и роль Америки в их решении будут формировать будущее Латинской Америки.