Девушка была предельно собрана. Больше никаких сомнений, никакой робости. Решительный взгляд блестящих глаз, твердо сжимающая рапиру рука. Она будет стоять за свою жизнь. Принцесса будет бороться.

Жемчужного цвета плащ тонкой работы, распущенные золотые волосы и яркий символ у нее за спиной. В сущности, не все ли равно? Для мертвого любое одеяние едино, любое время неуместно, любые обстоятельства – условность.

Ветер свистел, трепал одежду и волосы принца, пел свою неизменную песню кристалл. Почуяв кровавую битву, выглянула луна. Чувство дежавю было необъяснимо острым, как будто игроки разобрали партию в шахматах, и теперь ставят фигурки в то же начальное положение рядов.

Девушка робко шагнула вперед, как это было в первый раз. Принц призвал тысячу мечей, но больше это не было защитой. Со следующим шагом весь арсенал вопьется в тело предательницы. Эта желанная провокация решила бы исход мгновенно, но сейчас существовала колоссальная разница - Ноктис видел не принцессу Тенебраи, это был настоящий противник, настоящий воин, такой же безжалостный и беспощадный, как он сам. Такой же кошмар с таким же кристаллом, да еще со священной миссией всеобщего спасения.

Ангел на земле, во славу Этро. И, судя по этому личику, вера – самое страшное оружие, весомее клинков, упорнее пули, язвительнее слов.

Их сражение началось с этих самых слов. Первым не выдержал Ноктис, чувствуя, что гнев вот-вот разорвет его на части:

— Ты можешь смотреть в мои глаза, Тенебрайская принцесса? – ледяным напряженным тоном спросил он.

Стелла кивнула. Она смотрела на него своим лучистым взглядом, нежная, как лилия, изящная, как росчерк пера, рисующего лучшие силуэты. Золотой свет делал ее настолько невыносимо прекрасной, что от восхищения трепетала душа, что от этого зрелища было и сладко, и больно. Такое чувство испытывают фанатики культа, увидев знак, данный недосягаемым Богом.

— Ты ничего не желаешь вспомнить? – продолжал тем временем принц сквозь зубы.

Гнев оставил несколько складок у переносицы, глаза же горели остро и зло.

Стелла покачала головой, являя непогрешимость светила, которое, разрастаясь взрывом, не замечая, задевает другие звезды. И после, когда магнитная волна сбивает оси планет и подвергает систему в хаос, само оно спокойно и нежно светит.

— Так было нужно, — тихо бросает она и крепче сжимает рукоять рапиры.

— Кому? – резко откликается принц.

Как будто ударенный, он делает несколько шагов, а после стремительно сокращает расстояние. Мгновение, и громада из металла, миллионы лезвий блестят над головой Флерет. Всегда сомкнутые бледные губы принца растягиваются в жесткую улыбку ненависти, обнажая сжатые плотно зубы. Девушка вздрагивает, чувствуя, как напряжен Ноктис, как пытается удержать свою силу, замедлить путь разрушения.

— Твоему и моему народу.

— Лжешь! – возглас родился внутри груди юноши, прорвался с усилием, хриплый и отчаянный. Такой холодный, вечно спокойный человек едва держал себя в руках. Это пугало, подрывало волю, но, похоже, Стелла была готова. Она смело двинулась навстречу бури в лице Селума и протянула руку, желая его коснуться. Однако оружие принцесса не опустила, и была в любую минуту готова отразить атаку. Когда ее нежные пальчики почти коснулись щеки Ноктиса, тот ударил ее, всем видом выражая презрение.

Принцесса вздрогнула, спрятала за спину обожженную ударом руку, но ничего не сказала. Надежды не оставалось. Он ничего не понял, и слушать ее не будет. Подозрения девушки подтвердили слова соперника:

— Сегодня я убью тебя, — тон Ноктиса изменился. Ярости больше не было, это было холодное презрение.

Он демонстративно отвернулся от нее, подставил спину врагу. Отошел, как от величайшей мерзости на свете. Говорил, желая скорее выказать свое отношение, чем предупредить:

— Мне не нужна физическая сила. Твоя смерть будет мгновенной, хотя ты заслужила муки. Я убью тебя с помощью того, что стало причиной войны. Ты умрешь от собственной цели, Тенебрайская принцесса.

Девушка не могла плакать единственно потому, что слез не осталось, все они были пролиты накануне, ночью. Человек, которого она любила, которым восхищалась – ненавидел ее. Презирал. Испытывал отвращение. И Стелла не могла объяснить ему, что ее поступок был единственно верным. Ведь она хотела спасти его, защитить. Хотела мира между их странами. Хотела, чтобы он понял ее чувства, ответил когда-нибудь взаимностью. Хотела, чтобы он был с ней. Чтобы весь его ум, нераскрытая сила чувств досталась ей.

Видимо, ей на роду было написано получать лишь ненависть, не любовь. Не спасли ни красота, ни ум, ни искренность, которой славились Тенебрайские девушки.

- Они были причиной твоего несчастья. Они, а не кристалл. Если бы не эти люди, если бы не их власть... — печально заметила девушка, но была прервана ледяным приказом:

— Замолчи!

Без всякого предупреждения два меча рванули к ней, распарывая воздух. Стелла красивым движением разбила их. Осколки больно кольнули кожу на руке, как будто швейные иголки. Следующая партия была из десяти штук, причем каждый клинок имел собственное направление. Девушка легко уклонилась от двух, три разбила, остальные только сбила с намеченного направления. Еще восемь. Еще десять. Золотой свет вспыхнул, метнулся лучом к скоплению оружия и, отразившись от каждой грани, направился к принцу. Зазвенел щит, а в следующую секунду принцессе пришлось прыгать через голову, чтобы спастись от пяти лезвий, впившихся в асфальт по самую рукоятку – как раз туда, где она стояла раньше.

Стелла побежала, надеясь, что расстояние увеличит время между атаками. Ее преследовал свист и грохот: клинки мчались мимо, в опасной близи на огромной скорости. Некоторые врезались в разрушенные стены домов, щиты, разбивая кирпич, металл и остатки стекла. За ее спиной разверзался ад, готовый поглотить ее, если принцесса ошибется. Золотой свет пробежался по коже Флерет, сконцентрировавшись в руке. Она метнула этот импровизированный снаряд назад. Ужасный грохот, взрывная волна... Но юноша неизменно идет за ней, лишь только щит поблескивает во мгле, беспрестанно вращаясь.

Бежать бессмысленно. Ее преследователь выносливее и более неуязвим. Лучше умереть, зная, что сделала все, чем бежать, пока силы не оставят на милость врага.