Как бы то ни было, инфанту пришлось вставать. Вчера была особенная усложненная тренировка с Гладиолусом, где было запрещено использовать кристалл. Товарищ же, а по совместительству, соперник, все время вел себя как взбесившийся таран, атаковал в лоб, стремясь, скорее, вдолбить своего повелителя в землю, чем снести голову или оторвать руку. Это было особенно плохо по двум причинам: на теле принца почти не осталось живого места, а живописная синева узорами расплывалась на спине и плечах, к тому же, это самое тело следовало упаковать в подобие мундира, потом в костюм, а потом черт знает во что, согласно дворцовому регламенту. И только лицо молодого Селума выглядело образцом сибаритской жизни: переживания не оставляли на нем следов, так же, как тренировки. Уж что-что, а голову Ноктис берег, так, что невозможно было к ней подобраться.

Холодный душ притуплял все чувства, в том числе, глухую боль. Конечно, к ней наследный принц уже привык, просто ощущение ее по всему телу неизменно портило настроение. Когда стоять под водой просто надоело, Ноктис нехотя последовал к следующему пункту расписания. И, едва он умудрился повязать полотенце, как к его неудовольствию зашла горничная. Это была одна из тех дам, что занимались чем угодно, кроме уборки. Она, конечно же, изобразила удивление, граничащее с восхищением. Принц мрачно вспомнил о синеве, хотя восторг был вызван скорее его рельефной мускулатурой. Девушка поспешно извинилась и раскланялась, опять-таки согласно регламенту. При этом даже слепой бы обнаружил в ней массу прелести, которую совершенно не скрывала одежда.

— Идите прочь, — глухо скомандовал принц, отворачиваясь. В принципе, ничего удивительного. При дворе принято оказывать такие мелкие услуги всевозможным наследникам, надеясь, что через фаворитку можно чего-то добиться, в качестве признательности или простого расположения духа. Не стоило забывать и о наивных дурочках, живущих мечтою о настоящем принце, особенно, если он так красив и неприступен. Они всегда согласны согреть постель, приласкаться и снять напряжение, отвратить скуку. Самому Селуму не раз приходилось вылавливать таких девиц в своей опочивальне, требовать другой комплект постельного белья и покоя. И дело не в том, что с принцем было что-то не так: он был настолько же мужчина, насколько любой другой. Просто в особенно трудные периоды жарких ночей и мечтаний Селум был так утомлен дневными занятиями, что ничего кроме сна на ум просто не шло. Вся похоть, желания и любовь возникают от массы свободного времени. Его-то как раз и не хватало юноше.

Девушка зарделась и нехотя ускользнула, бросив прощальный, по-звериному жадный, взгляд. Ноктис взъерошил волосы на затылке, чувствуя, как в голове медленно рождается атомный взрыв. Почему-то неправильные полюса этого мира дико раздражали, но выражать недовольство нельзя: наследник беспристрастен, и держит себя с умом и честью, он не будет орать, и прогонять слуг. Поэтому, от молчания, в голове созревала мигрень, подобная адским кузням.

Одевшись, Ноктис обнаружил в комнате Игниса. Тот равнодушно рассматривал оружие, но тут же обернулся к Селуму и коротко кивнул.

— Что ты сегодня приготовил? – приступил прямо к делу принц, когда присел на софу и сплел пальцы в крепкий «замок».

— Не я, Нокт, — поправил парень, доставая «органайзер» — тонкую полоску – сенсорный экран, персональный коммуникатор и компьютер одновременно.

— Отец что-то задумал? – чуть скривился «их высочество», но тут же вернулся к состоянию полного равнодушия.

— В девять у Вас завтрак с аристократией первых двух ветвей. Обратите внимание на ее сиятельство Лукреци...

— Если бы это была настоящая Лукреция*.

— Смотря, какую Вы имеете в виду*, — спокойно возразил стратег, поправляя очки. Ноктис впервые за утро улыбнулся, натолкнувшись на такое абсолютное понимание. Настроение несколько улучшилось, поэтому он без особого недовольства выслушал распорядок дня. А был он расписан по часам, включая завтрашнее утро.

Уходя, Игнис пристально осмотрел фигуру принца и добавил:

- Приходите в храм, жрецы устранят вчерашние... «старания» Гладиолуса. Поздравляю.

Ноктис позволил себе улыбнуться лишь тогда, когда слуга ушел.

Одна из бешеных тенденций хорошего тона: удвоить-утроить обеденные часы. Устроить пир на весь мир, грубо говоря. И действительно, устраивались общие празднества с почти бесплатной едой для народа, этакие ярмарки без хозяйственных продаж, но зато с массой различных развлечений, начиная с театральных постановок и заканчивая танцплощадками, выпивкой и фейерверками. Во дворце это означало бесконечный прием с самого утра, балы и ужины, так что сейчас здесь собралась, по меньшей мере, вся аристократия, а не только первые ее ветви. Так же были допущены именитые граждане и свободные бизнесмены, которые владели крупными корпорациями, если не целой сферой определенных товаров и услуг. Такого ажиотажа не бывало даже в национальный день и в праздники, посвященные Этро. Только день рождения Ноктиса, который, честно говоря, никогда бы не пожелал родиться, узнав, что вокруг него будет происходить такая шумиха.

Телевидение тоже взбесилось: велось транслирование прямо из дворца, так что наследник Селумов при всем желании не смог бы отобедать, находясь в поле зрения многочисленных камер. В течение пяти часов каждый канал сколько-нибудь раз напоминал о программе вечера, обсуждал моду и заслуги гостей, но больше комментировал каждый шаг принца. Еще немного, и начнут выпускать тематические футболки и кружки, фирменную одежду для особенно продвинутой молодежи.

В свой собственный день рождения Ноктис мог принадлежать всему миру, должен был демонстрировать себя всем, кто этого хотел, без жалоб и требований конфиденциальности личной жизни. Этот праздник не его – народа, который хочет знать все о своей «новой надежде». Чтобы каждый отец семейства удовлетворительно кивнул: «Да, в нем есть толк, ему надо верить». Чтобы каждая мать приятно улыбнулась: «Он милый молодой человек и совсем не гордый». Чтобы каждая дочь хотела себе мужа, подобного принцу, а каждый сын мечтал о подобной силе и природных дарованиях, имел такого героя, в лице Ноктиса Люциуса Селума.

Принц весь день говорил столько, сколько не мог наговорить за целый год. От него требовали ораторского искусства, честности и раскрытия тайн. Было множество вопросов, дерзких и, зачастую, бестактных. Около десятка репортеров получили по подробному интервью, причем никого не смущало, что наследник Селумов повторяется. Еще двадцать получили возможность записать комментарии. Но это было не все. Почти каждая особа высшего общества, считала своим долгом преподнести подарок лично, поздравив многословно и торжественно. Если бы ситуацию не спас Игнис, то весь вечер Ноктис занимался бы только приемом презентов.