Наконец враги сошлись, раздались глухие удары щитов и звон скрещивающихся клинков. Несколько мгновений сохранялось равновесие, но потом сказалось преимущество римлян в снаряжении и подготовке, и они начали прорубать себе дорогу сквозь строй легковооруженных варваров, многие из которых прикрывались лишь ивовыми щитами и толстыми плащами, едва ли способными защитить от мечей римлян.

– Толчок и шаг! Вперед! – выкрикнул Катон.

Он тут же нанес удар щитом и сделал шаг – и только после этого пустил в ход меч. Другие «вороны» последовали его примеру, оттесняя противника. Катон задавал ритм, декурионы повторяли его приказы, и когорта двигалась вперед, перешагивая через павших врагов, которых тут же безжалостно добивали римляне, которые шли в следующих рядах.

Совсем близко Катон услышал плеск волн и увидел, как трое воинов шагнули в воду, чтобы обойти римлян. Он повернул голову и отдал короткий приказ солдатам из второго ряда:

– Вы, двое, прикройте фланг!

Солдаты бросились к отмели и зашли по икры в ледяную воду, чтобы встретить врага, а Катон продолжал наступление. Сделав следующий толчок щитом, он обнаружил, что за край ухватились пальцы врага, чтобы отбросить его в сторону. И когда щит слегка отодвинулся, Катон увидел наконечник копья, направленный в его оставшийся без защиты корпус. Лишь отчаянным движением меча он сумел отбить копье в сторону, попытался вернуть щит на место, но вражеская рука оказалась слишком сильной.

Тогда Катон наклонил голову и вцепился зубами в пальцы врага. Он почувствовал, что прокусил кожу, и ощутил вкус крови на губах и языке. Варвар пронзительно вскрикнул и тут же отпустил щит, префект вернул его на прежнее место и нанес им новый удар в лицо врага, только что хватавшегося за его щит. Когда клинок Катона вошел в тело варвара, тот рухнул на землю, сжимая руками пронзенный живот, из которого хлынула кровь и начали вываливаться внутренности.

Префект видел, что варвары, находившиеся в задних рядах, с испуганными лицами отступают; некоторые поворачивались и бежали к ближайшим лодкам. Друиды и остальные всадники попытались встать на их пути и вернуть в строй сердитыми окриками и ударами мечей плашмя, но большинство варваров умудрялись проскользнуть мимо них. По рядам пронеслась паника, строй дрогнул, и враги обратились в бегство, а «Кровавые вороны» начали их преследовать.

Однако очень скоро римляне, уставшие и покрытые кровью, остановились и разразились оскорбительными криками в спины бегущих врагов. Друид и всадники прекратили свои безнадежные попытки остановить поток беглецов и повернулись, чтобы посмотреть на «Кровавых воронов». Затем друид подобрал поводья, поднял меч и собрался было направить своего скакуна в сторону римского штандарта. Однако один из его спутников развернул свою лошадь перед ним, не давая сдвинуться с места, и начал сердито уговаривать его отступить. Бросив еще один сердитый взгляд в сторону римлян, друид стиснул зубы и помчался прочь, направляясь к самой большой группе воинов возле берега.

Между тем варвары продолжали отступать, не останавливаясь даже рядом с теми своими соратниками, которые продолжали держать строй; в результате бегущих врагов становилось все больше.

– Вперед! – Катон указал мечом в сторону спасавшихся бегством. – За ними!

Несмотря на усталость, римляне уже ощущали вкус победы и были готовы продолжить. Их не пришлось особенно уговаривать, они и сами рвались в бой. А их успех на земляном валу напугал варваров, сражавшихся с эскадроном Мирона, и они также отступили. Часть из них бежала к концу вала; те же, что были умнее, бросились к лодкам, начали стаскивать их в воду и поспешно отплывать на другой берег в поисках спасения. «Разгромленный враг – не повод для долгой радости», – подумал Катон и довольно скоро почувствовал презрение к воинам, обратившимся в бегство и готовым растоптать своих товарищей, чтобы спасти собственную шкуру.

Паника быстро распространялась и вскоре добралась до тех, кто сражался с солдатами XIV легиона возле самой большой бреши. Ряды варваров дрогнули, и вскоре они обратились в бегство, чтобы избежать окружения. Катон продвинулся со своими «воронами» еще немного вперед, остановился в самой узкой части берега и приказал перестроиться.

«Кровавые вороны» сомкнули щиты, их первый ряд стал непреодолимым препятствием для врага, и легату Валенту и его легионерам оставалось лишь нанести завершающий удар. Варваров, защищавших брешь, теснили превосходящие силы римлян, и вскоре Катон увидел тусклый блеск штандарта легиона; римляне ворвались за частокол и оказались на открытом берегу.

Мирон подошел к Катону; лицо декуриона выражало нескрываемый восторг.

– Мы это сделали, командир! Клянусь богами, мы сумели!

– Не мы одни.

Катон указал мечом в сторону легионеров, продолжавших выходить на берег через брешь; остальные просто перелезали через частокол, поскольку оборона врага была прорвана окончательно. Варвары прекратили сопротивление, и теперь на отмелях канала было полно вражеских воинов, которые пытались добраться до лодок и спастись на острове. Сотни других перелезали через палисад у дальней части земляных валов и бежали вдоль берега и дальше, внутрь материка, к заснеженному сосновому лесу.

– Замечательная победа, командир! – Мирон сиял. – Мы раздавили ублюдков. Им конец.

– Да, мы победили, – спокойно согласился префект. – И проделали неплохую работу. Очень неплохую. Но это еще только начало.

Он повернулся, чтобы осмотреть более внушительную стену, построенную вдоль берега Моны, откуда за происходящим наблюдали молчаливые ряды вражеских воинов и друиды. Не вызывало сомнений, что они не побегут, как их соплеменники. Им просто некуда бежать. У них не останется выбора. Им нужно удержать Мону – или умереть. Префект почувствовал, как что-то маленькое и холодное коснулось тыльной стороны его ладони – там таяла крупная снежинка. Снова начался снегопад. Катон поднял взгляд к небу, ставшему темно-серым. Очень скоро снегопад усилился, покрывая белым ковром берег и тела погибших в сражении. Катон откашлялся и сплюнул.

– Это была легкая часть. Взять Мону будет намного сложнее. Запомни мои слова…

Сильный снегопад, продолжавшийся почти весь предыдущий день, усложнял путь Макрону и небольшому конвою, спешащему через горы к легату Квинтату и его армии. После того как отряд присоединился к уцелевшим после нападения варваров римлянам, Макрон старался двигаться вперед с максимально возможной скоростью. Фургоны и повозка трибуна Глабра ехали один за другим; рядом маршировал эскорт, прикрывая их с флангов. Макрон разделил своих всадников на две группы: Пандар с тремя товарищами проводил разведку, а Лом прикрывал конвой сзади, отставая на четверть мили, чтобы убедиться, что враги их не преследуют.

Макрон привязал своего скакуна к повозке трибуна, сам же устроился на скамье рядом с Глабром, державшим в руках вожжи – возница погиб во время нападения варваров. Личные вещи Глабра лежали под скамьей, чтобы освободить место для трех раненых римлян, которым приходилось переносить постоянную тряску легкой повозки и боль от ран. Изредка Макрон видел далекие фигуры всадников, но ему не удавалось определить, враги это или просто местные жители, направляющиеся по своим делам и старающиеся держаться подальше от римлян. Впрочем, это не имело значения. Здесь все были врагами Рима.

Через час после того, как они покинули место схватки с варварами, начался снегопад – сначала слабый, но быстро усилившийся, – и вскоре на земле лежал толстый снежный покров. Спустя пару часов тропу полностью скрыл снег, и им пришлось полагаться на инстинкты, следуя из одной долины в другую. Когда спустилась ночь, снегопад прекратился, и Макрон отдал приказ остановиться на заброшенной ферме, встретившейся им на пути. Хозяева унесли с собой все ценное, а потом ее разграбили римские солдаты. Но постройки уцелели, что позволило небольшому отряду найти убежище на ночь. Римляне выставили часовых и разожгли огонь в очаге самого большого дома. Солдаты собрались вокруг него и получили возможность подогреть свой ужин.