– Так устроена жизнь, Макрон, – ответил Катон терпеливо. – Это просто жизнь.

– Как скажете. – Макрон отсчитал несколько монет и подтолкнул маленькую кучку к Катону: – Похоже, вы лишь отыгрались.

– Вот-вот, как я и сказал. Выиграть здесь нельзя.

Он высыпал монеты в кошель, который Траксис достал из его сундучка и принес, остальные тоже собрали свои деньги.

– Наш вечер подошел к концу. Я благодарю вас за компанию. Мы прекрасно провели время.

Офицеры принялись бормотать благодарности, кто-то внятно, а кто-то не слишком; ножки табуретов заскрежетали по полу из плитняка, гости вставали и направлялись к двери, выходившей в небольшой дворик перед штабом. Макрон остался сидеть, осторожно поглаживая кожу вокруг повязки.

– Беспокоит?

Ветеран фыркнул:

– Просто иногда страшно чешется.

– Ну, скоро все пройдет.

Макрон посмотрел на него с мрачным выражением на лице.

– Достаточно долго… Долго, потому что я вынужден сидеть тут на заднице и наблюдать за тем, как ты поведешь мою когорту в сражение.

– Не всю когорту. Я решил оставить тебе два отряда легионеров, чтобы укрепить гарнизон. И десять всадников из «Кровавых воронов». Они понадобятся тебе для патрулирования и связи.

– Это справедливо. Спасибо. И береги себя, друг мой.

– Со мной все будет хорошо. Мне пора научиться самому о себе заботиться, – легко ответил Катон.

– Ты уже много лет это делаешь и не нуждаешься во мне. По правде говоря, все как раз наоборот – мне необходимо находиться в гуще событий. Никак не могу смириться с тем, что я все пропущу.

– Будут и другие кампании, Макрон.

– Я знаю. – Ветеран немного помолчал. – Я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали, господин префект.

– Выкладывай.

Макрон убрал кости в коробку и протянул ее Катону:

– Возьми их с собой.

– Почему? – удивленно спросил Катон. – Зачем?

– На удачу. Когда я их покупал, мне сказали, что они счастливые. Ты же и сам видел, как мне везло сегодня во время игры. Они помогли. И теперь будут помогать тебе.

– Макрон, я…

– Просто возьми их, пожалуйста. Я буду спокойнее, зная, что они у тебя.

Катон колебался, пока не увидел беспокойство на лице друга; тогда он улыбнулся и кивнул:

– Спасибо. Я буду их беречь. Получишь свои кости назад, когда я вернусь.

– Хорошо. – Макрон взял костыль и с трудом поднялся на ноги. – Увидимся утром, господин префект. Спокойной ночи.

Макрон дохромал до двери и закрыл ее за собой, оставив Катона одного в тускнеющем свете огня и двух камышовых факелов, которые продолжали гореть. Он посмотрел на коробочку у себя в руке, потом сжал ее в кулаке и медленно направился в свои комнаты, подумав, что, как бы он ни отрицал власть судьбы, в предстоящие дни ему не помешает удача.

– Надеюсь, к тому времени, когда я вернусь, ты сумеешь сотворить свое обычное чудо с Фортуном и его отребьем, – сказал Катон, в последний раз оглядывая форт.

Гарнизон выстроился вдоль главной улицы, тянувшейся через весь форт, мимо сводчатого входа в здание штаба. Всадники конного эскадрона стояли около своих лошадей во главе колонны. На спине каждого коня была закреплена сетка с сеном и мешки с овсом. Сразу за ними расположился отряд знаменосцев с флагами двух когорт под командованием Катона, затем – легионеры со своим тяжелым походным снаряжением. Замыкал колонну маленький обоз: четырнадцать телег, нагруженных дополнительными припасами и доспехами с оружием, а также четыре баллисты из тех, что имелись на вооружении форта. Пехотинцы из фракийской когорты, составлявшие две когорты, получили приказ охранять телеги, а также оставаться в арьергарде колонны. Самое нелюбимое место во время марша, поскольку те, кто шел сзади, задыхались от пыли, поднятой ногами шагавших впереди солдат летом, и сражались с грязью зимой.

День только начался, и солнце еще не встало над восточными бастионами, хотя его свет заливал розовым сиянием солдат из сменного гарнизона, которые расхаживали по крепостному валу или стояли на наблюдательных платформах над четырьмя сторожевыми башнями. В тени крепостного вала воздух был прохладным; казалось, будто чья-то рука раскрасила его в синие тона. Все с благодарностью кутались в теплые плащи.

Макрон прислонил костыли к стене рядом с входом в штаб и принялся энергично тереть руки.

– Не волнуйся. Ты не узнаешь иллирийцев. Особенно кусок сала по имени Фортун. Для меня это личный вызов. Он сбросит свой жир и обретет прекрасную форму – или сдохнет в пути.

– Заходить так далеко нет необходимости, – ответил Катон. – Просто позаботься о том, чтобы он влезал в доспехи. Этого будет достаточно.

Они коротко посмеялись, потом Катон протянул руку, и они сжали предплечья друг друга.

– Берегите себя, господин префект.

Катон уловил беспокойство в словах друга.

– Со мной все будет хорошо.

– Просто соблюдай осторожность рядом с ублюдком Квинтатом, – серьезно сказал Макрон. – Что бы он там ни говорил, он из тех, кто готов пойти на все, чтобы получить то, что ему хочется.

– Я знаю и буду осторожен.

– Ладно… – Макрон смущенно улыбнулся и быстро сменил тему: – И присмотри там за моими парнями.

Катон кивнул:

– Не беспокойся, я буду приглядывать за Криспом и прослежу, чтобы с твоей когортой все было хорошо.

Оба посмотрели в голову колонны легионеров и увидели высокую фигуру центуриона, который нетерпеливо похлопывал палкой из виноградной лозы по ладони.

– Они в хороших руках, – заметил Макрон. – Крисп – прекрасный солдат. Напоминает меня в моло-дости.

– Правда? Ну, тогда он немного подрос.

Макрон тихонько зарычал и мягко оттолкнул руку Катона.

– Пошел ты к демонам, – весело проворчал он. – Иди уже, мне не терпится заняться иллирийскими ублюдками.

Катон улыбнулся в последний раз, отвернулся и зашагал в сторону головы колонны, где Траксис держал на поводу его лошадь. Когда центурион Крисп увидел его, он быстро упер в землю свою палку и сделал глубокий вдох.

– Колонна! Стройся для марша!

Пехотинцы тут же прекратили тихие разговоры, подняли с земли свое походное снаряжение и принялись пристраивать его поудобнее на плечах. Четыре эскадрона фракийцев взяли в руки поводья своих скакунов, успокаивая их, пока Мирон оглядывал солдат, проверяя, готовы ли они к следующему приказу.

– Второй фракийский! Кавалерия, приготовиться сесть в седла… По коням!

Всадники схватились за луку седла, чтобы вскочить на коней, перекинув одну ногу, уселись им на спины и взяли в руки поводья. Из-за плотно набитых сеном сеток и мешков с овсом, закрепленных на крупах, это было совсем не просто, и, прежде чем строй стал ровным, а кавалерия могла выступить, прошло несколько мгновений, и Катон порадовался, что на его лошади есть только седло. Траксис протянул ему поводья и наклонился, сделав из рук подобие ступеньки; затем могучий фракиец выпрямился, и Катон оказался в седле, уверенно и грациозно. Он взял поудобнее поводья, расправил спину и, оглядев колонну, увидел, что все уже готовы и ждут сигнала выступить.

Катон сделал глубокий вдох и крикнул:

– Открыть ворота!

Фортун громко повторил его приказ иллирийцам, стоявшим у сторожевой башни; те бросились снимать брус, запиравший ворота, потом распахнули их, и в форт ворвался поток солнечного света, такого яркого, что Катону пришлось прищуриться, когда он поднял руку.

– Колонна! Вперед!

Он направил своего коня шагом и отдался на волю привычного размеренного движения и цоканья копыт. За ним ехал Траксис с личным знаменем префекта, затем два служащих штаба, за ними – декурион Мирон и первый из эскадронов фракийской кавалерии под собственным штандартом с изображением красного ворона, безвольно повисшим в неподвижном утреннем воздухе. Как только они миновали ров, окружавший форт, Мирон приказал своему эскадрону скакать вперед. Они промчались мимо Катона и заняли место в четверти мили впереди колонны, чтобы следить за возможным появлением врага.