Он помолчал, дожидаясь, пока офицеры осмысливали его слова, и указал в сторону береговой линии:

– Вот почему я склонен выбрать другой вариант – направить армию к крепости Дева. Он будет не таким прямым, как путь в Медиоланум, но наши фургоны сумеют его преодолеть. Однако остается одна серьезная опасность – враг сможет нанести нам удары во фронт, с фланга и сзади, и тогда мы окажемся прижатыми к берегу, и, если нам придется дать решающее сражение и мы потерпим поражение, нас сбросят в море. И тогда погибнет вся армия.

Катон знал, что потеря армии будет иметь далекоидущие последствия. Уничтожение большей части двух легионов и частей наемников серьезно упрочит авторитет друидов и вдохновит кельтов, ненавидящих Рим, на новые восстания. В Британии останется слишком мало римских солдат, чтобы им противостоять, и велика вероятность, что новый губернатор лишится провинции.

– Хитрость состоит в том, – продолжал Квинтат, – чтобы двигаться вдоль побережья максимально быстро. Если мы сможем отражать натиск вражеских армий и не останавливаться, варвары не сумеют перекрыть нам путь и будут вынуждены следовать за нами, пусть и объединив обе свои армии. Да, они будут наступать нам на пятки, и нашему арьергарду придется постоянно с ними сражаться, но мы сумеем покинуть горную местность через семь или восемь дней. До тех пор, пока наши колонны будут оставаться сомкнутыми, мы сможем выйти отсюда без особых проблем. Есть вопросы или комментарии?

Наступила короткая пауза, офицеры размышляли над словами легата. Затем Валент поднял руку, и Квинтат ему кивнул.

– Какой бы маршрут мы ни избрали, господин легат, нам необходимо кормить людей и лошадей. Мы уже несколько дней не получали продовольствия. Как армия будет питаться в ближайшее время?

– На этот вопрос ответит префект лагеря.

Силан откашлялся и оглядел собравшихся в шатре офицеров.

– У нас есть полный двухдневный рацион для солдат и трехдневный для лошадей и мулов.

Офицеры начали тревожно перешептываться, но Квинтат призвал их к порядку:

– Вот почему я отдал приказ перейти на половину рациона. О чем вам следует поставить в известность своих интендантов. У некоторых подразделений имеется несколько больше ячменя и мяса. Их офицерам нужно немедленно сообщить об этом Силану. А также командирам тех частей, у которых осталось припасов меньше чем на два дня. Нам нужно честно разделить продовольствие между всеми. Это относится и к офицерам. Каждый из вас должен получать такие же порции, что и легионеры. Все личные запасы продовольствия сдать в штаб. Если кто-то нарушит приказ, он будет наказан, как за кражу, – порка товарищами, отказ от укрытия и голодовка до возвращения в Медиоланум.

Учитывая наступление зимних холодов, такое наказание было равносильно смертному приговору, и все собравшиеся офицеры это прекрасно понимали. Наступившее молчание прерывалось лишь воем поднявшегося ветра.

– Ну что же, полагаю, все вы понимаете, что нам нужно выступить как можно скорее. Армия начнет покидать лагерь с наступлением темноты. Всех раненых следует переправить на оставшиеся боевые и грузовые корабли, которые поплывут вдоль побережья, опережая нас. Так они будут избавлены от трудностей и опасностей марша. После наступления темноты всю нашу артиллерию следует разобрать и погрузить в повозки. Лагерь будет брошен – мы не можем тратить время на его уничтожение. На земляных валах мы оставим наших мертвецов, чтобы ввести врага в заблуждение. Едва ли мы выиграем много времени, но даже несколько часов нам помогут. Части, блокирующие выход из долины, будут заменены после наступления сумерек когортами Четырнадцатого легиона, а фракийцы префекта Катона и лучники разожгут костры и рассадят возле них других мертвецов, после чего присоединятся к нашим колоннам. Если нам повезет, мы сумеем оторваться от врага на несколько миль. Ну а потом начнется гонка.

Катон тихонько вздохнул. «Да, это будет та еще гонка», – подумал он. Армии, голодной и замерзшей, придется без отдыха маршировать по снегу и льду. Те, кто не сможет выдержать темп, отстанут, и им придется уповать лишь на милосердие друидов и их союзников. Выживание – вот единственный приз в этом опасном и трудном походе. А если они потерпят поражение, то погибнут все люди, собравшиеся в шатре, как и все солдаты в лагере. О себе Катон не слишком беспокоился – какой смысл в его жизни теперь, после смерти Юлии? Он чувствовал, как погружается в пропасть горя, и заставил себя сделать шаг от ее края, сказав себе, что должен быть сильным ради своих людей, ради Макрона и сына. Во всяком случае, до окончания кампании. Только после этого он имеет право начать скорбеть.

До рассвета оставалось еще несколько часов, когда Катон сделал доклад легату Валенту, который грелся возле затухающего лагерного костра, разведенного за когортами, охранявшими выход из долины. Вместе с ним пришли командир лучников и центурионы пяти когорт, которые получили приказ сдерживать врага. Бо́льшую часть ночи небо оставалось чистым, и луна висела над горизонтом, добавляя свой свет к тусклому сиянию звезд. Во второй половине дня враг попытался выбраться из долины, но всякий раз его атаки удавалось остановить дротиками и стрелами, триболами и наскоро возведенными земляными валами.

После второй неудачной попытки варвары послали большие отряды в горы, чтобы обойти противника с флангов. Римляне ответили тем же, и на заснеженных склонах началось сражение – в ход пошли копья, мечи и щиты. Но с приближением ночи обе стороны отвели своих солдат и принялись собирать хворост для костров, чтобы приготовить еду, согреться и пережить холодную ночь.

Катон и «Кровавые вороны» находились в арьергарде, чтобы прикрыть отход римского войска, если враг снова попытается выбраться из долины, но до этого так и не дошло. Как только спустилась ночь, префект приказал эскадронам накормить и расседлать лошадей, чтобы те отдохнули, а их спины хотя бы немного зажили. Благодаря слабому свету луны и звезд, отражавшемуся от снега, враг не мог атаковать внезапно, и ничто более не нарушало призрачную красоту заснеженного горного ландшафта.

Когда ночь вступила в свои права, звезды начали гаснуть, луна скрылась за тонкой вуалью облаков, и свет, отраженный снегом, стал меркнуть, Валент решил собрать офицеров и приступить к самой трудной части задачи.

– Вы посылали за мной, господин легат?

– О, префект Катон, теперь собрались все. Располагайтесь вокруг костра. – Валент указал на свободное место среди офицеров, стоявших рядом в тусклом золотом свете тлеющих угольков.

Катон увидел Макрона, встал рядом и показал на ногу друга:

– Как рана?

Центурион вновь стал командиром Четвертой когорты и возглавлял ее, когда его солдаты заменили легионеров перед наступлением ночи.

– Еще немного мешает, но я справлюсь.

– Тут ты меня не удивишь. Ты всегда справляешься. Крепкий, как конь…

– Как старый конь. Однако меня еще рано отправлять на живодерню.

– Рад слышать. – Катон улыбнулся и заговорил тише: – На всякий случай я подготовил лошадь, если тебе потребуется.

Макрон поджал губы:

– Спасибо. Однако будем надеяться, что до этого не дойдет, ладно?

Пока они беседовали, Валент внимательно разглядывал вражеские костры, разбросанные в долине, примерно в миле от лагеря римлян. Потом он повернулся к офицерам:

– Нам пора отходить. Префект Парминий и его лучники пойдут первыми. Затем – Первая когорта легионеров, через четверть мили от лучников. Четвертая когорта будет последним пехотным отрядом – после того как они выполнят поставленную перед ними задачу.

Макрон не удержался и посмотрел в сторону повозок, на которых были сложены трупы. Предстоящая работа ему не нравилась. Однако павшие римляне и после смерти могли помочь своим уцелевшим товарищам, и ветеран постарался подавить отвращение.

– Последняя часть плана Квинтата состоит в том, чтобы «Кровавые вороны» создали иллюзию, будто мы охраняем проход большими силами. Префект Катон, вы и ваши люди начнете отступать только после того, как враг раскусит наш обман. И не раньше. Я хочу, чтобы вы дали нам как можно больше времени и мы успели присоединиться к основной колонне.