Фестин благодарно кивнул, осторожно поднес мех к губам и сделал несколько глотков.

– О-о-о-о! Хорошая штука… – Тут он ахнул и закашлялся. – Немного специй… Проклятье, что он сюда добавил, господин префект? Перец?

– Среди прочего. – Катон взял мех и тоже сделал несколько быстрых глотков, но осторожно, потому что знал, чего ждать. Питье обожгло горло, и он сразу почувствовал тепло. – Помогает бороться с холодом… А теперь тебе лучше вернуться к своим людям. Я хочу, чтобы они были готовы побежать к воротам, как только прозвучит сигнал к атаке. И да пребудут с тобой боги, Фестин.

– И с вами, господин префект.

Они обменялись почти невидимыми салютами, и центурион скрылся в темноте, оставив Катона наедине с его конем Ганнибалом, который опустил голову и неспешно щипал покрытую настом траву, не обращая внимания на тревоги своего хозяина и других солдат, тихо ждавших начала сражения. Катон взял поводья и отвел лошадь в ложбину за холмом. Здесь воздух оказался более холодным и влажным, а клубившийся вокруг туман создавал впечатление, будто Катон окунулся в воду. Он тихонько ахнул, но взял себя в руки.

Передав поводья легионеру, префект отправился на поиски центуриона Мирона. Тот стоял вместе с другими декурионами «Кровавых воронов», которые о чем-то говорили приглушенными голосами. Катон остановился и прислушался.

– Запомните мои слова, – говорил Мирон. – Это плохо закончится. Нам предстоит бежать к стенам по открытому полю, да еще с лестницами и крюками. Мы не сможем использовать щиты и станем легкими целями для любого варвара, умеющего стрелять из лука.

– Ты слишком много беспокоишься, – ответил другой голос, и Катон узнал Корвина. – Подлая банда варваров обратится в бегство, как только поймет, что игра началась. В точности как в ущелье.

– Но они сбежали вовсе не из-за того, что испугались… Послушай, Корвин, только не обижайся, но ты в Британии всего несколько месяцев и ничего не знаешь про врага. Когда ты сойдешься с ними в сражениях столько же раз, сколько я, то будешь мне о них рассказывать, ладно? А сейчас меня совсем не радует, что префект вызвался идти в авангарде. Проклятье, он слишком рвется к славе.

Катон снова зашагал вперед, и один из декурионов кашлянул и провозгласил:

– С нами старший офицер!

Декурионы повернулись к Катону и вытянулись по стойке «смирно».

– Вольно. И постарайтесь говорить тише. Мы намерены напасть неожиданно, время тренировок прошло.

– Извините, господин префект.

Катон оглядел своих подчиненных. Приближался рассвет, и он уже видел их лица.

– Все готово?

– Да, господин префект, – ответил Мирон. – Мы с парнями готовы на все.

Катон сдержал улыбку.

– Рад слышать. Надеюсь увидеть тебя во главе атакующей колонны, когда придет время. Покажи Корвину, как «Кровавые вороны» идут в бой.

После небольшой заминки Мирон откашлялся:

– Да, господин префект, конечно. Вы можете на меня положиться. До самого конца.

– Ну, меня вполне устроит, если ты дойдешь до центра вражеского лагеря, Мирон. И тогда нам всем хватит славы.

Катон помедлил еще немного, и декуриону ничего не оставалось, как смущенно опустить взгляд. Потом префект посмотрел на небо, надеясь увидеть полоску света над горизонтом. Нет, пока ничего. Но очень скоро начнется новый день.

– А сейчас вам лучше присоединиться к своим солдатам. Пусть они верхом ждут сигнала. Как только он прозвучит, вы знаете, что делать. Давайте преподадим варварам такой урок, чтобы им не удалось воспользоваться полученными знаниями.

– Господин префект? – после короткой паузы раздался неуверенный голос Мирона.

– Не имеет значения. Просто делайте свою работу, мы встретимся за стенами города. Мирон, я пойду в атаку вместе с тобой и твоими людьми.

– Есть, господин префект.

Маленькая группа распалась, и декурионы разошлись по своим эскадронам. Катон отыскал Ганнибала и подъехал к штандартам всадников Мирона. Вокруг сквозь туман он видел смутные фигуры людей и лошадей, слышал приглушенный стук копыт и позвякивание доспехов. Стоявший у своей лошади Мирон негромко отдал команду:

– Первый эскадрон… приготовиться.

Солдаты ухватились за рожок седла, и через мгновение все уже сидели верхом, успокаивая своих скакунов.

– Построиться в линию за мной.

Рядом с декурионом тут же оказался солдат со штандартом, остальные заняли места за ним, образовав строй уходящий в туман. Щиты висели на спинах, копья они оставили в лагере, ведь им требовалось нести еще и снаряжение для подъема на стены. У нескольких солдат были лестницы, некоторые достигали двенадцати футов в длину; солдаты держали их под правой рукой. Катон направил Ганнибала к Мирону, после чего шеренга всадников застыла на месте; лишь изредка пофыркивали лошади, помахивали хвостами и подергивали похожими на кинжалы ушами.

Темнота начала рассеиваться, небо озарилось тонкой полосой бледного света, и из сумрака стали выступать детали окружающего ландшафта. Теперь Катон уже мог разглядеть остальную часть когорты. Солдаты стояли возле своих лошадей, уперев копья в землю и потирая руки, чтобы их согреть. Некоторые притоптывали ногами; белые облачка дыхания, словно плюмажи, возникали у них над головами и исчезали.

Повернувшись в седле, Катон увидел Фестина во главе когорты; тяжело вооруженные легионеры замерли в молчаливом строю за своими большими прямоугольными щитами. Префект почувствовал, как его сердце забилось быстрее; он напряг слух, чтобы сразу услышать первый пронзительный зов трубы. Несмотря на холод, ладони у Катона стали влажными, в горле пересохло. Со стороны вражеского поселения не доносилось ни звука, однако трудно было утверждать что-то определенное – ведь шеренги римлян окатывал легкий шум, а кровь стучала у него в ушах. Катону отчаянно хотелось направить своего скакуна вперед, к краю ложбины, где скрывался авангард, чтобы проверить, всё ли в порядке. Но он заставил себя оставаться на месте. Теперь было уже слишком поздно. Все решено, сигнал о наступлении может быть отдан в любой момент. Оставалось дождаться его и броситься на врага.

Несмотря на то что Катон ждал сигнала, далекий зов трубы из расположения штаба армии заставил его слегка подпрыгнуть в седле. И тут же ближайший к нему всадник вопросительно посмотрел на него. Префект набрал в легкие побольше воздуха и крикнул:

– Авангард! Вперед!

Он сжал коленями бока Ганнибала. Скакун сорвался с места, почти сразу перешел на галоп на склоне холма, и через несколько мгновений они выскочили из тумана и оказались на открытом поле – до вражеских бастионов оставалось менее полумили. Слева находился Мирон вместе со своим эскадроном, за ними остальные «Кровавые вороны»; копыта лошадей выбивали дробь по покрытой настом траве. Кое-кто из всадников что-то кричал, несмотря на приказ сохранять молчание, и Катон не сомневался, что их командиры придумают для провинившихся подходящее наказание. Они скакали не слишком быстро, ведь всадникам приходилось нести лестницы, мотки веревок и крюки, но все знали, что только скорость поможет сократить потери.

Катон наклонился вперед, пытаясь выжать из Ганнибала максимум, но при этом постарался разглядеть вражеских часовых, дожидался момента, когда они поднимут тревогу, не слышную из-за грохота копыт по замерзшей земле. Однако он уловил лишь зов римских труб, прозвучавших со стороны других римских когорт, окружавших столицу декеанглиев. Все это являлось частью плана, целью которого было сбить врага с толку относительно главного направления атаки и дать возможность Катону и его солдатам довести дело до конца прежде, чем враг подтянет к воротам основные силы. Префект бросил быстрый взгляд через плечо и увидел, как первые легионеры появляются из скрытой туманом ложбины и мерной, но быстрой поступью направляются к воротам.

Напряженное ожидание закончилось. Теперь уже ничего нельзя было изменить. Их ждали победа и слава – или поражение и смерть. Но все мысли об исходе сражения исчезли, Катона захватило яростное возбуждение атаки, губы искривились в свирепой усмешке; он мчался вперед.