Катон давно привык к презрительному отношению центурионов к молодым людям, которым необходимо отслужить срок в армии в качестве ступеньки карьерной лестницы, и потому насмешливо спросил:

– Ты готов поменять радости солдатской жизни на инспектирование канализации в Риме, центурион?

– Ну это вряд ли, командир.

– Тогда давай-ка займемся делом.

Они разделились, подойдя к ждавшим приказа солдатам, и Крисп прошел вперед и направо от передней линии, где уже стояла первая центурия когорты. Подняв щит и направив его в сторону врага, он вытащил меч и наставил его на низкие тучи, закрывавшие небо. По клинку потекли струи дождя, тусклые в сумеречном свете дня.

– Четвертая когорта! Шагом! Вперед!

Центурии состояли из десяти человек в ряд, чтобы они могли пройти в узкий проход между скалами, всего их было восемь, и Катон рассчитывал, что, если все пойдет по плану, второму ряду вообще не придется сражаться. Центурион, который командовал тремя оставшимися центуриями, подождал, когда между двумя рядами будет достаточное расстояние, и приказал своим людям выдвигаться вперед. Катон немного помедлил и дал своим фракийцам сигнал к наступлению. Трава у него под ногами была совсем мокрой, земля под ней – мягкой и податливой, и, когда ауксилиарии зашагали вслед за тяжелой пехотой, стала скользкой и вязкой от грязи.

Когда они приблизились к врагу, который все это время стоял молча и не шевелясь, варвары издали оглушительный рев, подняли оружие и принялись размахивать им, направив в сторону наступающей стены щитов. «Все-таки кое-какая польза от дождя есть», – подумал Катон. Было слишком сыро для того, чтобы стрелять из луков, а ограниченное пространство не позволит вступить в схватку пращникам. Значит, им предстоит честное сражение, противостояние железной дисциплины легионов и фанатичной смелости местных воинов. И нет ни малейших сомнений в том, кто победит.

Воздух наполнился скрипом сапог, чавканьем грязи под ногами и тяжелым дыханием уставших мужчин, старавшихся сохранить строй по мере приближения к баррикаде. Над их головами впереди Катон видел лица вражеских воинов с широко раскрытыми ртами, из которых неслись громкие проклятия. В темном от дождя воздухе возникло какое-то движение, и Крисп выкрикнул приказ:

– Поднять щиты!

Первая линия подняла щиты, сдвинув их назад, чтобы остановить летевшие в солдат дротики. Катон уже видел, как они устремились в сторону легионеров и ударили в щиты, наполнив воздух нестройным грохотом ударов. После того как стих шум первого залпа, один из людей Криспа громко завопил:

– Вы свое получите, британские шлюхи!

– Закрой рот! – взревел Крисп. – Тишина в строю!

Легионеры медленно продвигались вперед, молча выполняя приказ своего командира, и Катон ощутил, как его наполняет возбуждение от того, что он участвует в этом действе. Ничто так не впечатляет и не наводит ужас, как вид прекрасно обученных солдат, безмолвно наступающих ровными рядами под своими насквозь промокшими знаменами.

Похоже, неприятель это тоже почувствовал, потому что крики и проклятья начали стихать и на лицах появилось мрачное выражение, точно такое же, как на лицах римских легионеров. В их сторону снова полетели дротики и камни, достаточно мелкие, чтобы сбрасывать их с верхней части баррикады. По обе стороны тропы нависали темные, пугающие скалы, и шум дождя и крики защитников эхом отражались от склонов.

– Сомкнуть ряды! – приказал Крисп.

Его люди находились примерно в двадцати шагах от основания баррикады, и офицер, командовавший второй линией, отдал приказ остановиться. Катон поднял вверх руку:

– «Кровавые вороны»! Стой!

Ауксилиарии остановились примерно в двадцати шагах от последнего ряда легионеров. Тропа немного поднималась вверх, и Катон прекрасно видел ее начало. Он сморгнул капли дождя, стекавшие на глаза с края шлема, и сумел разглядеть, как первый ряд легионеров начал карабкаться вверх по баррикаде, держа щиты над головами, а варвары принялись колотить по их изогнутым поверхностям своими длинными мечами. У некоторых дикарей были топоры, и Катон слышал, как они с грохотом опускаются на щиты. Большинство людей Криспа едва могли пошевелиться под обрушившимся на них градом ударов, но отдельные солдаты сумели взобраться достаточно высоко, и по всей длине баррикады начались схватки.

– Вперед! Не останавливаться! – хриплым голосом кричал центурион, и Катон подумал, что он очень похож на Макрона с его бесстрашным стремлением одержать над врагом верх. – Продолжайте двигаться вперед, парни!

Еще несколько легионеров сумели взобраться наверх – и тут же присоединились к своим товарищам, отчаянно сражавшимся с неприятелем под проливным дождем. Сверкали мечи, солдаты размахивали щитами, нанося ими сильные удары по врагу. Кое-кому из варваров удалось ухватиться за щиты легионеров, и теперь они пытались вырвать их, чтобы дать своими товарищам возможность расправиться с римлянами. За рядом сражающихся легионеров плотно сбились три следующие когорты, вошедшие на тропу. На мгновение атака приостановилась, когда две стороны вступили в сражение за вершину баррикады.

В этот момент из-за спин вражеских воинов зазвучал сигнал рога, пронзительный и громкий, отразившийся от скал по обе стороны тропы. Услышав его, враг приободрился и издал оглушительный рев, усиленный узким пространством вокруг. С вершины скалы вниз понеслась темная тень, и ее движение привлекло внимание Катона. Он поднял голову и увидел первый из огромных камней, который, вращаясь в воздухе, понесся вниз и рухнул прямо в середину строя легионеров, плотно стоявших у основания баррикады. Следом летели другие камни, и Катон сумел разглядеть нескольких мужчин на фоне серого неба, подбиравших с земли новые снаряды и швырявших их на римлян. Легионеры поднимали головы, сообразив, какая им грозит опасность, но они стояли так плотно, что спасение было невозможно.

Катон бросился вперед, проталкиваясь сквозь ряды солдат во второй линии и хрипло выкрикивая приказ:

– Назад! Отступайте!

Легионеры, стоявшие в задних рядах на тропе, начали отступать, ослабив давление на тех, кто стоял перед ними, когда сверху полетели новые камни, сбивавшие солдат с ног, ломавшие кости и крушившие черепа. Впереди Крисп, не замечавший того, что творилось вокруг, продолжал подгонять своих солдат.

– Отступить! – снова и снова выкрикивал Катон, проклиная себя за то, что позволил своим людям угодить в ловушку. – Отступить!

Его крик подхватили и другие, и легионеры начали по одному отступать в сторону второй линии, чтобы ряды стали не такими плотными и их товарищи смогли избежать угрозы сверху.

Катон, стоявший лицом к отступавшим солдатам, снова громко крикнул:

– Центурион Крисп!

Наконец, тот сообразил, что происходит что-то необычное, ударив щитом врага в лицо, быстро обернулся и впервые увидел, сколько римлян пострадало от камней. Он сразу понял, какая опасность грозит его людям, и крикнул легионерам, продолжавшим сражаться на баррикаде:

– Отступаем!

Они по одному прекращали схватки и спускались на землю. Им больше не угрожала опасность со стороны воинов врага, но камни продолжали падать, и Катон видел, как еще три человека рухнули на землю в тот момент, когда Крисп взмахом руки приказал им отступить от баррикады. Только когда последний солдат оказался достаточно далеко от скал и ему больше не грозил обстрел с вершины скалы, центурион сам начал отходить назад, не спуская внимательного взгляда с неприятеля. И потому он не заметил за пеленой дождя летевший в него валун.

Катон увидел его слишком поздно, не успел выкрикнуть предупреждение, и Крисп рухнул на колени от сильного удара камнем, скользнувшим по его шлему и обрушившимся на плечо и грудь. Центурион покачнулся, меч и щит выпали из его руки, и он повалился на землю лицом вниз.

– Центурион упал! – крикнул кто-то. – Достанем ублюдков!

– Нет! – заорал Катон и встал перед двумя солдатами, попытавшимися оттолкнуть его с дороги. – Ты и ты! За мной! Вперед!