Он не дал им времени на колебания, подтолкнул в сторону узкой тропы и помчался к упавшему центуриону. Другие легионеры уже оттаскивали своих пострадавших товарищей из опасной зоны, а враги по другую сторону баррикады принялись радостно вопить, глядя на отступающих римлян.

Их крики подхватил нестройный хор голосов тех, кто засел на вершине скалы, последние камни упали на землю, и они прекратили швырять их вниз. Однако Катон все равно прикрывался щитом, когда бежал к Криспу, а потом присел рядом с ним. Застонав от усилия, он перевернул центуриона и увидел раздробленное плечо и глубокую вмятину на шлеме. Лицо Криспа было покрыто грязью, и Катон постарался стереть ее, насколько это было возможно.

– Я вас прикрою, – сказал он легионерам. – Возьмите его за руки и унесите отсюда.

Как только они сдвинули его с места, Крисп отчаянно закричал от боли, и его голова безвольно откинулась назад.

– Не останавливаться! – приказал Катон, когда они потащили Криспа по грязи в сторону безопасного места, где стоял второй ряд легионеров.

В этот момент враги, заметившие офицерский знак на шлеме Катона, издали громкий крик, и три варвара начали перебираться через баррикаду. Катон вытащил меч, поднял щит и встал между неприятелем и легионерами, тащившими Криспа. Двое варваров держали в руках копья; третий, оказавшийся немного впереди своих товарищей, был вооружен мечом и круглым щитом. На лицах застыла дикая гримаса, глаза сверкали, зубы были оскалены, как будто они находились под действием какого-то снадобья. Катон понял, что это будет короткая и яростная схватка, понадежнее поставил ноги и поднял меч. Сырая земля, превратившаяся в настоящее болото под подкованными гвоздями сапогами легионеров, замедляла наступление врага, стремившегося получить голову римского офицера в качестве трофея.

Катон стоял, не шевелясь и сжав зубы, глядя на приближающегося врага и твердо решив выиграть время для Криспа. Варвар, не останавливаясь, не пытаясь оценить противника, сразу пошел в атаку, ударил своим щитом в щит Катона и взмахнул мечом по большой дуге, собираясь отрубить римлянину голову. Катон выставил вперед и вверх щит, успел принять на него острие меча, и тот пролетел у него над головой.

Он тут же пошел в наступление, но его нога засколь-зила по мокрой земле, лишив удар силы, и меч опустился на меховую накидку, закрывавшую грудь варвара.

Катон и варвар восстановили равновесие и одновременно пошли в наступление. Послышался звон стали, мечи скрестились и застыли – оба противника пытались пересилить друг друга. Катон понимал, что, стоит ему поскользнуться, его ждет смерть, а потому постарался как можно надежнее поставить ноги. На лице у него застыла гримаса напряжения, когда он противопоставил всю свою силу силе врага.

Из-за спины варвара появились двое копейщиков, которые начали обходить Катона, собираясь нанести ему удар в бок. Времени для дуэли один на один не было, и префект резко отвел в сторону свой меч, позволив клинку врага с силой опуститься на свое плечо, уверенный, что доспехи его защитят. Как только его меч оказался на свободе, Катон поднял правую руку и ударил рукоятью по голове варвара. Раздался громкий треск.

В тот же момент оружие врага опустилось на плечо Катона, и оно тут же онемело. Варвар отступил назад, налетел на стоявшего за ним воина с копьем, тот поскользнулся, и ему пришлось воткнуть копье в землю, чтобы восстановить равновесие. Мечник упал, расставив руки в стороны, толкнул своего соплеменника, и тот рухнул на колени.

Катон тут же бросился ко второму копейщику и попытался выставить перед собой щит, но удар по плечу ослабил его руку, и голова осталась открытой. Варвар нацелился на его глаза, Катон увернулся и отбил копье концом своего меча. Уже в следующее мгновение варвар замахнулся для нового удара. Плечо уже начало приходить в норму, но Катон еще немного опустил щит, чтобы враг снова нацелился ему в лицо. Варвар посильнее сжал в руке копье и сделал выпад вперед. Но префект был готов: опустив щит, он вцепился в копье рядом с острием в форме листа и с силой потянул его на себя. Его противник крепко держал копье в руке, и потому его потащило в сторону Катона; он поскользнулся и оказался совсем рядом с римлянином. Короткий меч префекта взмыл в воздух, пронзил бок кельта и вошел глубоко в тело. Затем Катон крутанул своим оружием в теле варвара, вытащил его и швырнул копье варвара, который опустился на землю, скорчившись и громко стеная.

Катон видел, что оставшийся воин с копьем в руке – еще совсем мальчишка, несмотря на всклокоченные волосы и жидкую бороденку. Он посмотрел на своего потерявшего сознание товарища с мечом, потом на раненого друга, опустил копье и сделал осторожный шаг к римлянину. Катон взмахнул мечом, набрал полные легкие воздуха и заорал, вложив в свой голос всю ярость, какую только смог призвать:

– Если не хочешь составить им компанию, прова-ливай!

Его слова прозвучали с такой силой, что мальчишка все понял и отскочил на шаг назад, разрываясь между гордостью и перспективой сражаться с человеком, который разобрался с его товарищами всего за пару вдохов, потом осторожно отошел еще на шаг, держа наготове копье и не отводя взгляда от Катона.

– Вот так-то лучше. – Префект кивнул: – А теперь вали отсюда, как хороший мальчик.

Паренек сделал еще несколько шагов назад. Катон не сводил с него внимательного взгляда, когда он наклонился, чтобы подобрать свой щит, а потом осторожно отступил к своим товарищам. Убедившись, что враг больше не представляет опасности, Катон повернулся и побежал за двумя легионерами, тащившими Криспа в безопасное место.

Пехотинцы, отступившие после первой атаки, уже снова строились вокруг своих знамен в арьергарде когорты, положив раненых около дороги, где ими должны были заняться лекарь и его помощники. Когда центурион проходил сквозь ряды легионеров, они смотрели вслед своему пострадавшему командиру с гневом или потрясением.

Два солдата отпустили руки Криспа, тот повалился на спину с закрытыми глазами и застонал. Катон отложил в сторону щит, встал на колени рядом с ним и увидел, что из носа центуриона течет кровь, которая смешивается с дождевой водой на щеках.

– Крисп… Крисп! Ты меня слышишь?

Центурион заморгал, открыл глаза и посмотрел прямо на Катона. Потом он нахмурился и облизнул губы, пытаясь что-то сказать.

– Уд… удача тут совершенно… ни при чем.

Он поморщился, глаза у него закатились, и все тело начала сотрясать сильная дрожь.

– Лекарь! Сюда!

Паузин и его помощники, занимавшиеся перевязками, уже осматривали первых жертв камней и тех, кто получил ранения на баррикаде. Хирург быстро закрепил повязку и поспешил на зов Катона. Присев на корточки напротив него, он мягко положил пальцы на раздробленное плечо Криспа.

– Его военная служба подошла к концу. Если он вообще останется в живых. – Паузин заметил, что центурион дрожит, и тут же увидел вмятину на шлеме. – Помогите мне его снять.

Пока Паузин изучал шлем, Катон расстегнул застежку на подбородке и сдвинул в сторону науши. Потом лекарь снял шлем и войлочную шапочку, которая за что-то зацепилась, и Крисп вскрикнул, когда из-под нее потекла кровь. Прежде чем лекарь успел среагировать, Крисп сильно дернулся, и шапочка слетела с его головы вместе с большим куском окровавленного скальпа и зазубренным обломком кости. Катон увидел жуткую рану, полученную Криспом от камня, ударившего его сбоку. Кровь и мозг начали вытекать из отверстия, открывшегося после того, как слетела войлочная шапочка. Центурион извивался и отчаянно дрожал – и вскоре обмяк.

Катон в ужасе смотрел на него.

Лекарь прижал шапочку к ране и выпрямился.

– Это конец. Я ничего не могу для него сделать, господин.

– Ничего?

Паузин прижал пальцы к запястью Криспа, попытался нащупать пульс и выпустил его руку.

– Он умер.

Катон прикоснулся к предплечью Криспа, но ничего не почувствовал, вообще ничего. Он сглотнул.

– Понятно… в таком случае займись остальными.