Трибун Глабр охотно передал командование Макрону и не стал делать тайны из того, что он не военный. Он собирался отслужить в армии короткий срок, чтобы вернуться к своей политической карьере в Риме, как только новый губернатор позволит ему покинуть Британию. Когда они сидели у огня, Макрон постарался выведать у трибуна побольше подробностей о Юлии, но Глабр смог рассказать лишь, что болезнь пришла внезапно и Юлия прожила лишь несколько дней, прежде чем умереть в римском доме отца, в той самой постели, где родилась. «Однако ребенок, Луций, жив», – подумал Макрон. Глабр рассказал, что мальчик растет здоровым, о нем заботится кормилица, которую купили еще до того, как Юлия заболела. Макрон надеялся, что это послужит хотя бы небольшим утешением для его друга, когда Катон узнает ужасную новость.

Ночь прошла спокойно, и с рассветом они снова отправились в путь, останавливаясь только для того, чтобы очистить тропу от снега в тех местах, где его намело слишком много. Пока солдаты отбрасывали снег в сторону, тревога Макрона росла – перемены в погоде могли ухудшить положение римской армии. Легат Квинтат рисковал, когда начал кампанию поздней осенью. Он рассчитывал, что сумеет нанести врагу сокрушительный удар и вернется в Медиоланум до наступления зимы. Снег выпал раньше, чем предполагалось, и, если в ближайшие дни снегопады не прекратятся, армии станет намного труднее сражаться в горах с племенами декеанглиев. Макрон взглянул на горные пики под тяжелыми тучами, поплотнее запахнул плащ и повернулся к Глабру:

– Новый губернатор, Галл… Вам что-нибудь известно относительно его планов о будущем провинции?

Прежде чем ответить, Глабр поднял ко рту руки в рукавицах и подул на пальцы.

– Это его дело, центурион. Однако в Риме перед моим отъездом ходили слухи, что во дворце начали испытывать беспокойство по поводу положения в Британии. Прошло почти десять лет, но провинция остается источником серьезных расходов для императорской казны. Армия понесла значительные потери, к тому же трудно рассчитывать, что провинция начнет в обозримом будущем приносить доходы. Откровенно говоря, сейчас решение о вторжении на остров выглядит как большая ошибка. Однако репутация императора основана на покорении острова, так что он не может отказаться от Британии.

Макрон кивнул:

– Мы потеряли много людей, чтобы завладеть частью острова, господин трибун. Будет печально, если жертвы окажутся напрасными. Квинтат посчитал, что все проблемы можно решить одним мощным ударом. Еще одно усилие – и с культом друидов будет покончено навсегда. Возможно, здесь он прав.

– Да, верно. Конечно, Квинтат не является моим патроном, но я очень надеюсь, что он довел дело до конца. Если друиды исчезнут со сцены, горные племена покорятся, и твоя миссия окажется ненужной. – Трибун потопал ногами по деревянному днищу повозки и посмотрел вперед. – Но после того, как Клавдия не станет, все может сильно измениться.

Макрон искоса посмотрел на трибуна:

– В каком смысле?

– Тут многое зависит от того, кто станет новым императором. Если Британик, то я осмелюсь предположить, что нынешняя политика останется прежней. Мы будем продолжать доставлять войска и деньги на остров, пока не уничтожим все племена, продолжающие сопротивление, а остальных подкупим. В противном случае Британику придется поменять патроним[10].

Они обменялись понимающими улыбками, и Глабр продолжал:

– С другой стороны, если императором станет Нерон – а именно так думают многие, – он ничего не потеряет, если уйдет из Британии. Он сможет заявить, что нам не имело никакого смысла вторгаться сюда и вся кампания была дорогим капризом его предшественника, стремившегося к славе. Кстати, вполне разумный довод. Так или иначе, Нерон получит возможность отвести армию, не потеряв лицо. Вот почему Галлу разумнее всего тянуть время и не пытаться завершить завоевание острова. Я бы на его месте подождал до того момента, когда станет ясно, кому достанется пурпур, и лишь после этого стал бы рисковать людьми.

Макрон немного подумал, нетерпеливо раздувая щеки.

– Если варвары узнают, что губернатор ничего не собирается предпринимать, они могут сделать нашу жизнь невыносимой.

– Вот именно! – Глабр рассмеялся. – Возникнет очень непростая ситуация, пока Клавдий жив. Боюсь, так будет всякий раз, когда смена власти будет занимать слишком много времени. Гораздо проще, когда император делает всем одолжение и исчезает со сцены быстро и неожиданно, а не ждет смерти от естественных причин. Впрочем, в наши дни нож в спину превратился в естественный способ смены власти.

Однако Макрону не было смешно. Он уже давно пришел к выводу, что ненавидит и презирает бесконечные заговоры в семействе императора. Более того, ветерана все больше раздражало, что к таким солдатам, как он и Катон, которые сражались на границах империи, относились как к фишкам и передвигали их так, чтобы получить побольше власти в Риме. Безрассудная трата жизней и ресурсов еще может принести трон Британику, а трусливое отступление из Британии будет выгодным для его соперника Нерона – но солдаты будут умирать в любом случае.

Путь впереди был расчищен, солдаты побросали лопаты в фургоны, и маленький конвой двинулся дальше по заснеженной земле. Через час, когда они поднимались вверх по пологому склону, зоркие глаза молодого трибуна заметили впереди дымку. Он обратил на нее внимание Макрона, и вскоре ветеран также смог ее разглядеть.

– Похоже на дым костров, господин трибун.

– Остается надеяться, что это наши парни, а не вар-вары.

Они доехали до вершины холма, где земля начала выравниваться. Когда конвой обогнул груду валунов, в четверти мили впереди они увидели укрепленный лагерь, засыпанный снегом. Его построили здесь, чтобы охранять перевал, соединяющий две долины, и из-за своего положения он был особенно сильно подвержен воздействию погоды. Макрон испытал сочувствие к маленькому гарнизону, когда увидел долину, уходившую на побережье и к серым пространствам моря. Слева, за линией холмов, над большим лагерем поднимался дым; темное пятно на фоне серых облаков.

– Значит, мы уже совсем рядом, – сказал Глабр. – Наконец-то мы найдем более удобное пристанище, а армия послужит для нас надежной защитой.

Макрон осмотрел заснеженный ландшафт, но не заметил ни малейших признаков движения или врага.

– Теперь мы можем оставить фургоны и эскорт.

Они остановились около сторожевого поста, оба офицера выбрались из повозки, и Макрон послал всадников вперед. К ним вышел командир поста, смуглый опцион из когорты дакийских наемников. Все трое отсалютовали друг другу.

– Какие новости? – спросил Макрон и кивнул в сторону поднимавшегося над лагерем дыма: – Насколько я понимаю, там Квинтат и армия?

– Да, господин. Легат попытался форсировать канал и добраться до острова друидов. Все началось удачно – мы быстро разобрались с варварами, которые находились на нашем берегу. Но с тех пор приходят только тревожные сведения. – Опцион указал в сторону фургонов: – Снаряжение? Продовольствие?

– Верно.

– Самое время, господин. Это первый конвой за последние дни. Мои парни уже голодны. У нас осталось всего несколько мешков ячменя и сухарей. У вас есть возможность поделиться с нами?

– Это не мне решать, опцион. Все будет зависеть от интенданта лагеря. Тебе лучше послать ему запрос.

– Я уже посылал запрос два дня назад, но ответа так и не получил.

Макрон увидел тревогу на лице опциона.

– Я напомню о тебе, когда доберусь до штаба. Постараюсь сделать все, что смогу.

– Благодарю вас, господин.

Приглушенный стук копыт прервал их разговор – возвратился Лом со своими людьми. Макрон взял лошадей для себя и трибуна, а «Кровавым воронам» приказал сопровождать конвой до самого лагеря. Потом он повел отряд в долину, к далекому морю. Когда они оказались рядом с береговой полосой, то возле мыса, уходящего в бухту, увидели оставленный лагерь. Здесь был еще один сторожевой пост, Макрон приветствовал часового, и маленький отряд двинулся дальше вдоль берега. Когда они поднялись на последний перевал, перед ними открылась картина сражения за Мону.