– Чего хотели-то? – русоволосый сплюнул подкрашенную красным слюну в грязную снежную кашу и потрогал языком зуб, проверяя, не качается ли.

– Денег, – тощий курсант видя, что Витька тоже смотрит на него вопросительно, наконец отлепился от стены, возле которой так и простоял растерянно наблюдая за дракой.

– А ты? – продолжил допрос Витькин спаситель, с весёлым интересом окидывая взглядом невысокую фигуру собеседника.

– А у меня нет, – как-то рассеяно пожал плечами рыжий.

– Понятно. Ну, теперь уже не полезут. Ты вот что… Как тебя?

– Александр. Голуб.

– А я – Фетисов Андрей. Ты, вот что, Голубь, держись нас с… – парень глянул в Витькину сторону.

– Виктор Чецкий, – Витька крепко пожал протянутую ладонь.

– Держись нас с Виком. Мы тебя в обиду не дадим.

Так, не спрашивая Витькиного мнения, Андрюха сразу записал его в свои друзья.

*

Витька усмехнулся своим воспоминаниям и, оторвав взгляд от окна, посмотрел на спящего друга.

Вольготно раскинувшись на узкой полке – закинув руку за голову, согнув ногу в колене – тот спал безмятежным сном младенца. Загорелая, идеально гладкая кожа обтягивала накачанные руки. С внутренней стороны плеча загар был менее выражен, а ближе к подмышке, заросшей светло-русыми волосами, совсем исчезал, и кожа из золотисто-коричневой становилась молочно-белой. Загар вновь возвращался на боках и бугрящейся мышцами груди.

Осознав, что пристально разглядывает исчерченный кубиками пресса живот, Витька смущённо кашлянул и быстро отвёл взгляд. Вновь уставившись на пейзаж за окном.

*

В последний день перед направлением к месту дальнейшей службы они оторвались – замутив вечеринку с молчаливого согласия сержанта.

Вечер начался вполне безобидно. Сержант, получив бутылку коньяка, ушёл из казармы, бросив мимоходом дневальному, что вернётся к утру и чтобы к его приходу везде был порядок. Как только за сержантом закрылась дверь, курсанты, сдвинув вместе несколько тумбочек, разложили на них нехитрую закуску и многочисленные бутылки с дешёвой водкой.

Вначале выпили за крепкую мужскую дружбу и проведённое в учебке время. Потом пожелали друг другу лёгкой службы и хорошей воинской части без беспредельщиков. Как парни не хорохорились, но всех волновал вопрос, как без особых потерь войти в новый коллектив. Начинать всё заново в одиночку на новом месте, где не только есть старослужащие, но и первогодки – находящиеся в части с первого дня службы, там же прошедшие КМБ,* уже сплотившиеся между собой, установившие свои порядки – было немного страшно.

А потом – забив на тосты и завтрашний день – все надрались чуть не до поросячьего визга и просто веселились. И даже Сашка Голуб, полвечера просидев с кислым видом, перестал грустить, и веселился вместе со всеми.

Его – за эти полгода чуть подросшего и раздавшегося в плечах, а главное ставшего чуть увереннее и практичнее – как особо отличившегося и усердного в учёбе, оставили тут же, воспитывать вновь прибывших курсантов. С одной стороны он был этим доволен – ему нравилась такая служба, но его расстраивало скорое расставание с друзьями.

Виктору с Андрюхой тоже повезло. Им намекнули, что попадут они в ВДВ – о чем они оба мечтали. И ехали они к месту назначения, в Ставропольский край, вместе. Это давало почти стопроцентную вероятность, что попадут они в одну часть. И друзья радостно улыбались, похлопывая по спине немного расстроенного Сашку.

– Не грусти, Голубь. С лычками и в учебке неплохо. Будешь мальков натаскивать.

Напоследок парни решили устроить танцы. Врубив на всю громкость утащенный по этому случаю из актового зала магнитофон, они прыгали в узком проходе между кроватями под зажигательную «I wanna mmm...»* , громко бу́хая сапогами о деревянный пол.

Андрюха, пытаясь изобразить замысловатые па, неуклюже топтался рядом с Виком. Но однообразные движения быстро наскучили неуёмному, богатому на выдумки Фетисову. И он, повернувшись к Витьке и положив руки ему на плечи, заглядывая в лицо смеющимся, пьяным взглядом, стал раскачиваться корпусом из стороны в сторону в такт заводной мелодии.

Витька засмеялся и в ответ обхватил, сжимая пальцы, напряжённые предплечья неугомонного друга – ближе к запястью, где закатанные рукава куртки открывали голую кожу, густо поросшую выгоревшими на весеннем солнце волосками – и стал раскачиваться вместе с ним.

Но когда Андрюха, не переставая танцевать, придвинулся вплотную, прижимаясь всем телом, и притянул Вика к себе, скользнув одной рукой на поясницу, другой на шею возле затылка, упираясь лоб в лоб, глядя глаза в глаза, Витька отчего-то смутился. Жаркая волна омыла с головы до ног, щеки запылали и в паху напряглось. Видя его смущение, Андрей ухмыльнулся как-то по-новому, как показалось Витьке, загадочно и многообещающе, и под громкий хохот и улюлюканье курсантов, чмокнул в нос.

– Придурок, – Вик тоже рассмеялся и слегка ткнул приятеля кулаком в челюсть.

Он был рад, что в полумраке комнаты не видно, что его щёки и шея покраснели от возбуждения, которое – когда Андрюха прижался к нему – вдруг накатило, сбивая дыхание. Но взглянув в совершенно пьяные, ничего не выражающие глаза, махнул рукой и не стал мучиться этим вопросом. Решив, что в пьяной выходке друга нет никакого подтекста. Как нет ничего удивительного и в его собственной реакции на это. Просто редких встреч со случайными подружками для сброса напряжения явно не хватало. В последнее время у Витьки вставал даже в тире – от азарта и напряжения при стрельбе. Чего же удивляться, что затуманенный алкоголем мозг сыграл с ним злую шутку, и его член так прореагировал на близость горячего тела друга.

______________________________

* КМБ – курс молодого бойца.

После призыва новобранцев могут направить в учебку, где они находятся до полугода. Потом их распределяют в разные части для прохождения дальнейшей службы.

Либо новобранцы сразу направляются в часть, в которой, пройдя двухмесячный КМБ, они служат с первого до последнего дня призыва.

С одной стороны, учебка хороша тем, что там нет старослужащих и, как следствие, дедовщины. После выпуска и отправки курсантов в части, учебка пустеет полностью и заполняется только вновь прибывшими новобранцами. При распределении же сразу в часть новобранцы с первого дня сталкиваются со старослужащими.

Но с другой стороны, при поступлении сразу в часть, есть возможность среди толпы таких же салаг найти соратников, постепенно оглядеться, узнать порядки, что царят в части. Учебка же, не считая царящей в ней строгой, доходящей до абсурда дисциплины, имеет ещё один минус – после её окончания солдат распределяют в разные части, т.е. приходится второй раз вливаться в новый коллектив, новую атмосферу. При этом после учебки уже нет преимущества, что ты находишься среди таких же салаг – теперь ты один на один не только со старослужащими, но и с уже сбившимися в кучи и установившими свою иерархию ровесниками по службе.