С этими мыслями Лёшка и уснул.

А Витька ещё долго не мог сомкнуть глаз. Он лежал, закинув правую руку за голову, левую положив на живот, задумчиво перебирая складки пододеяльника и глядя в белёный потолок, и – как делал не раз за этот месяц – вспоминал встречу на речке с высоким, широкоплечим мужчиной. И его слова о войне, жизни и смерти, сказанные напоследок.

В них Витьке слышались шум боя, свист пуль и грохот разрывов.

______________________________

*«Крокодил» – советский и российский сатирический журнал.

8 глава

1998 год

***

Апрель пропах влажной землёй, нагретой солнцем на проталинах, и мокрым снегом, залёгшим серыми осевшими сугробами под кустами и в тени домов. Грязь и мусор, скопившиеся за зиму, раскисшими кучами повылазили на свет, бесстыдно обнажаясь во всей своей неприглядности.

Не замечая этого, Витька сидел в городском парке, забравшись с ногами на скамейку, стоящую прямо посреди большой грязной лужи. Курил, потягивая пиво из бутылки, и довольно жмурился от слепящих лучей, бьющих сквозь голые ветви деревьев. Задний карман джинсов приятно оттопыривала толстенькая пачка банкнот. И пусть бо́льшую часть нужно было отдать, но и оставшееся – вкупе с припрятанной под носками в шифоньере заначкой – приятно грело душу и приближало исполнение мечты.

А мечтал Витька наконец-то сторговать у Митрича его «Урал». Он уже года два ходил вокруг понравившегося мотоцикла, но купить возможности пока не было, даже если Митрич всё же согласится уступить в цене. И пусть «Урал» был старше самого Витьки. С пятнами ржавчины на бензобаке и заднем крыле. Но мотор у него был в порядке. Нужно было лишь перебрать его, почистить и смазать, и катайся в своё удовольствие.

Витька представил, как этот мощный зверь ревёт под ним, рвётся из рук, набирая скорость, жадно жрёт пространство – и мечтательно улыбнулся.

Правда, Мишка предлагал вложить накопленные деньги в покупку стареньких «Жигулей» и замутить совместный бизнес – скупать в городе у челноков оптом текстиль и бытовую химию и сбывать в ближайших деревнях. А оттуда возить овощи и фрукты и перепродавать в городе ларёчникам. Но Витька пока не поддавался на уговоры приятеля, решив, что как только в июне ему исполнится восемнадцать и можно будет получить права, тогда он окончательно определится – машина или мотоцикл.

Щелчком послав бычок в лужу с грязно-коричневой пеной по краям и потревожив переливающееся радужными разводами бензиновое пятно, Витька резким движением поднялся со скамейки. Прежде чем идти домой, нужно было забежать к боссу – отдать выручку и, может, взять новую партию товара.

*

Мать была дома. На плите аппетитно шкворчали котлеты. В кастрюльке что-то булькало. Судя по запаху – варилась картошка.

Витька сглотнул слюну и потянулся к стоящей на столе большой тарелке, уже до краёв наполненной нажаренными котлетами. Но стоило уцепить, обжигая пальцы, зарумяненный краешек, как Рая, заметив появление сына, споро развернулась от плиты и протянула его вдоль спины кухонным полотенцем.

– Заявился, паразит! – она замахнулась для второго удара.

– С ума сошла? – Витька увернулся и, недоуменно глянув на мать, на всякий случай придвинулся ближе к двери, готовый в любую минуту выскочить в прихожую.

– Он ещё и огрызается! Понатворил дел, а я, значит, с ума сошла?!

– Да чё случилось-то?

– Чё случилось?! Лёшик записку из школы принёс – учителка пишет, что ты двоек нахватал, уроки прогуливаешь. Грозится на второй год оставить. А давеча участковый приходил. Про какую-то траву талдычил. Кака́ така́ трава, а? Говори, убоище. Участковый всё в комнату к тебе рвался. Говорит «давай поищем, спрятал, наверно, куда».

– Ты что, пустила его?! – встревожился Витька, не обращая внимания на ругань матери.

– Я чё, по-твоему, совсем дура? – Рая насмешливо фыркнула. – Послала его подальше. У нас тут не сеновал, чтобы траву по комнатам искать.

Витька облегчённо вздохнул. Но как оказалось, расслабился он рано.

– Сама у тебя порылась. А теперь объясни-ка мне, друг мой ситный, откуда у тебя в шкафе вот это? – Рая пошарила под фартуком и вытащила из кармана халата пачку банкнот, перетянутую тонкой резинкой. – Откуда у тебя такие деньжищи?

– Отдай. Это моё.

– Витька, – Рая угрожающе помахала пачкой перед носом сына. – Ой, допрыгаешься. Щас же говори откудава деньги, иначе сама к участковому пойду, пока не поздно. Про траву-то этот идиот чушь несёт. Последние мозги пропил, алкаш. Да и не было их у него никогда. В башке одна извилина и та от фуражки. А вот что тебя с какими-то сумками видали – это факт. С чем сумки? Ты что, вещи крадёшь? Ведь посадят паразита. Мало мне, отец стал чуть не через день навеселе приходить, тебе ещё передачи в тюрьму таскать?

– Ничего я не краду. А на этого козла мне плевать. Он мне не отец, – огрызнулся Витька. – Блядь, навязала родственников. Один другого лучше.

Рая, не обращая внимания на ворчание сына и не переставая хлопотать с ужином, продолжала причитать:

– Вот за что мне такое наказание? Хоть бы в армию тебя, что ли, поскорей забрали. Может, хоть там мозги вправят. Дома-то тебе никто не указ.

– Хватит, достала уже, – Витька развернулся, выходя из кухни.

– Куда? А ужин.

– Я не голоден, – надев кроссовки и даже не завязав шнурки, Витька вылетел в подъезд, напоследок зло хлопнув дверью.

*

Солнце уже почти закатилось и теперь висело над крышами домов, путаясь в телевизионных антеннах и проводах. Заметно похолодало.

Остановившись у подъезда, Витька поёжился на промозглом ветру.

Ему не было больно, когда мать приложила его полотенцем, но было до жути обидно.

Сумки он действительно таскал, но вещи в них были не ворованные. Один знакомый челночник, что мотался в Турцию, оставлял Витьке товар, а он уже относил его на рынок и сдавал торговцам, имея с этого небольшой процент.

Но объяснять всё это матери, он не собирался. Вот если бы она спросила нормально – Витька бы сказал. А так…

И мало того, что мать, не поговорив с Витькой, сразу поверила участковому и шарилась в вещах, так ещё этот малолетний придурок настучал на него.