– Свет, – не поднимая головы, командовала Влада.

Тереза спохватывалась, поднимала фонарь и, прежде чем осветить яму, высвечивала сосредоточенное лицо подруги.

Когда Влада в очередной раз произнесла «свет», лопата Стаса ударила по чему-то твердому. Девушки переглянулись. Стас довольно хмыкнул и стал счищать землю с крышки гроба. Казалось, прошла вечность, прежде чем Стас подковырнул ломом крышку, и она хрустнула.

– Еще не поздно остановиться, – пролепетала Тереза, сжимая крестик.

Влада ответила ей пронизывающим взглядом.

Стас подковырнул крышку с другой стороны, поднажал на лом – и крышка, хрустнув, сдвинулась. Зажав нос платком, Стас поворошил острием лопаты содержимое.

– При жизни она была симпатичнее, – заключил он.

Тереза кинула фонарь в яму и бросилась в кусты, ее стошнило.

Зажимая нос, Влада подобрала фонарь и заглянула в гроб. Она увидела кусок материи, которая, вероятно, когда-то была платьем, и руку, вернее, кость, обтянутую чем-то омерзительным, похожим на куски сгнившего мяса.

– Не смей. Так. Говорить. О ней, – сражаясь с тошнотворной волной, произнесла Влада.

– Она не обидится, – опираясь о лопату, улыбнулся Стас. – А его будем вскрывать? – Он кивнул в сторону могилы Марка.

– Будем, – ответила Влада.

От напряжения и усталости ее колотило. Вырыть еще одну яму, открыть еще один гроб, еще раз заглянуть под крышку – даже мысль об этом казалась невыносимой, но пути назад не было. Пытаясь унять дрожь, Влада изо всех сил сжала лопату и вонзила ее в сухую землю. Измученная Тереза села рядом. Она удерживала фонарь обеими руками, ее губы шевелились в молитве.

Когда лопата снова ухнула о гроб, на востоке уже загорелась тонкая бледная полоса.

Стас подковырнул крышку.

– Дальше я сама, – сказала Влада.

– Нет уж. – Стас оперся о лом, как о трость. – Я должен увидеть это своими глазами.

– Это я должна увидеть своими глазами – больше никто, – Влада протянула руку. – Лом.

Стас не шевельнулся. Влада подошла к нему вплотную.

– Илоны тебе не достаточно?! – едва не срываясь на крик, спросила она. – Развороченных могил? Вскрытых гробов? – Влада указала на могилу Илоны. – Ты не увидишь Марка таким! Это не обсуждается! Или ты отходишь прямо сейчас, или мы закапываем могилу. – Она сжала лопату с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Стас колебался. Потом отшвырнул лом и вылез из ямы.

Пытаясь не обращать внимания на оглушительное биение своего сердца, Влада поддела крышку ломом и отодвинула ее. Тереза отступила. Стас зажал нос. Не отрываясь, Влада смотрела на то, что лежало в гробу, и дрожь била ее так сильно, что звякали зубы. Потом она вернула крышку на место и стала засыпать могилу. Влада метала комья, подавляя истерику, но вскоре не выдержала: рухнула на колени и зарыдала. От спазмов, казалось, болела каждая клеточка.

Тереза помогла ей вылезти из могилы. Стас продолжил молча засыпать гроб.

Когда он завершил работу, Влада заставила друзей уйти, а сама, цепляясь за поручень, стояла на крыльце до тех пор, пока тишина не поглотила их голоса. Затем она поднялась к себе в спальню и встала у распахнутого окна. Оттуда не было видно могил, но Влада точно знала, где они находятся, как выглядят и что в них похоронено. Раньше она столько раз смотрела в это окно, но еще никогда вид из него не был таким жутким.

На первом этаже щелкнул выключатель, и прямоугольники света, падавшие на траву из кухонных окон, погасли. Влада не шелохнулась. Она глядела на темное пятно сада, за которым скрывались зарытые могилы, и слушала, как один за другим щелкают выключатели. Вскоре весь дом погрузился во тьму.

У входа в спальню скрипнула половица.

– Здравствуй, сестренка, – прозвучало со стороны двери.

– Здравствуй, Марк, – ответила Влада.

В тот знойный летний день, когда Влада познакомилась с Аркаевыми, ожидался ураган. Она вышла из автобуса и едва устояла на ногах: порывы ветра были внезапные и сильные.

Алексей и Сима подхватили ее под руки и повели к машине – большому черному джипу, такому блестящему, словно деревенская пыль не решалась его касаться. Хлопок двери – и Влада оказалась в просторном салоне, обитом светлой кожей. Было чуть прохладно, тихо играла музыка. После восьмичасовой поездки в автобусе Влада словно оказалась на другой планете.

Она впервые ехала на таком огромном автомобиле, ей впервые предстояло увидеть кузенов и впервые на ней была такая красивая одежда: недавно купленные на рынке темно-синие джинсы со стразами, новенькая футболка, желтая, с модными разрезами на рукавах, и золотистые босоножки, которые она до этого надела только один раз, на свой день рождения. От радости и волнения сверлило под ложечкой.

Всю дорогу домой ветер жестоко раскачивал деревья, казалось, еще чуть-чуть – и они рухнут. Когда машина подъехала к небольшому кирпичному дому, выкрашенному белой краской, ветер разгулялся настолько, что Алексей едва смог открыть ворота.

Дом хоть и находился в Старых Прудах, но отличался от деревенского – большой площадью, красивой городской мебелью – и запахами. Он пах свежей стружкой и духами. Влада даже представить не могла, что деревенский дом может пахнуть духами. Сверление под ложечкой превратилось в болезненное нытье.

Аромат исходил из маленькой комнаты, единственной, в которой было распахнуто окно. Когда Сима открыла дверь, сквозняк взметнул белые тюлевые занавески, а потом они опустились, явив, как фокусник из-под накидки, Илону. Она лежала на кровати, подпирая подбородок руками, и читала толстенный глянцевый журнал. Из огромных наушников доносились «Ночные снайперы».

– С приездом! – Илона, улыбаясь, сняла наушники.

На ней были короткие джинсовые шорты и розовая майка со шлейкой через плечо. На втором, оголенном, плече красовалась татуировка – маленькая разноцветная бабочка. Илона захлопнула журнал – и бабочка встрепенулась, словно собиралась взлететь. Влада не могла отвести от рисунка взгляд.

– Вы пообщайтесь, а я пойду накрывать на стол, – сказала Сима и скрылась на кухне.

Илона подошла к Владе. Сестры оказались похожего телосложения, обе блондинки, но отличались, как день и ночь. Илона была четырнадцатилетней девушкой с обложки, а Влада – девятилетней девочкой из жизни.

– Так, джинсы… – Илона жестом попросила сестру покрутиться. Та живо исполнила просьбу. – Джинсы для деревни сойдут, а вот майку мы поменяем. Но сначала я познакомлю тебя с Марком, он недалеко. – Илона приложила палец к губам и кивнула в сторону крыльца.

От ее «мы» сердце сладко сжалось, но Влада хорошо помнила наставления родителей.

– Надо спросить разрешения у тети, – шепотом запротестовала она.

– Хочешь стать моей сестрой – учись нарушать правила, – ответила Илона. – Так ты со мной?

Кончено, Влада была с ней.

Это было потрясающе – нарушать правила вместе с Илоной: пробиваться сквозь ветер, хватаясь за ее локоть; проскальзывать мимо веток, отведенных ее рукой; следовать за ней по пятам, не разбирая дороги, – хоть в лес, хоть на край света.

Они остановились перед двумя соснами с переплетенными стволами. Высоко над землей, почти у самых макушек деревьев, стояла хижина: большое, крепко сбитое сооружение из досок и веток. В нем было проделано круглое окошко (стекло заменял кусок целлофана), дверь закрывалась на самодельный, умело вырезанный засов.

Илона окликнула Марка, ответа не последовало.

– Ушел. – Она смерила взглядом лестницу, запрятанную в кустах. – Подождем у обрыва, и заодно проверим тебя на прочность.

По крутой тропинке они спустились к пруду. Ветер, притихший в лесу, на открытом месте разбушевался. Сосны качались и пронзительно скрипели, по воде бежала рябь, в воздухе носились иголки и песок.

Илона указала на длинную веревку с толстым узлом на конце, высоко свисающую над водой.

– Все просто. Ногами упираешься в узел, руками держишься за канат. Провисишь минуту – добро пожаловать в семейство Аркаевых.