– Я могу вернуться… туда? – спросила она.

– Думаю, да.

Они шли через лес, затем – по проселочным дорогам. Когда остановились возле Дачи, оба насквозь промокшие от росы, небо на востоке раскрасилось розовым. С пригорка было видно, как по шоссе, сверкая проблесковыми маячками, летят пожарные машины – но спасать уже было нечего.

Дача догорала. Огонь, уничтожив все внутри, вырвался наружу, черный остов облизывали языки пламени. Невыносимое зрелище. Влада отвернулась и, всем телом ощущая жар, который исходил от дома, пошла к тому место, где упал Марк.

Она увидела его кольцо издали, подняла с притоптанной влажной травы и надела на указательный палец. Кольцо сверкнуло, отражая огонь сгорающей Дачи.

– Я больше не чувствую Марка, – сказала Влада, не отводя взгляд от кольца. – Но я и не чувствую его смерти.

Стефан сжал ее руку.

– Тебе не станет легче, если ты продолжишь верить. Я знаю, о чем говорю.

Стефан тоже не чувствовал боли, Влада видела это: она словно смогла пробраться ему в голову и ощутить то, что ощущал он, – черную пропасть внутри себя.

– У тебя осталась Огневка, – поспешно сказала Влада.

Стефан расхохотался резким, злым смехом.

– Пойдем, я покажу тебе Огневку.

Стефан вел Владу напрямик, по тайным тропам, известным только ему одному. Меньше чем через час они вышли из леса, и ноющий комок, застрявший у Влады в солнечном сплетении, разболелся с новой силой: вдалеке на фоне нежно-розового рассвета пылала Огневка.

– Мария сказала, что охотники перевоплотили сумасшедших. Но охотники не могут перевоплощать – у меня просто не было времени подумать, что это значит для меня. – Стефан сел на траву, Влада опустилась рядом. – Это Мария помогла охотникам. Она перевоплотила сумасшедших, она сдала Огневку. Все, кто был в поселке, – погибли: семарглы, кормушки… Поэтому так мало семарглов пришли к нам на помощь.

Казалось, они выбрали места поудобнее, чтобы смотреть жуткое сюрреалистичное кино. Там, на экране, показывали смерть, а здесь, на пригорке, заливались птицы, шелестели березы, жужжали пчелы.

– Все повторится. – Стефан хмыкнул. – Я спросил у той старой ведьмы, когда уйдет моя боль. Она ответила: однажды все повторится. Тогда ты изменишь окончание – и станешь свободным. Я думал, она говорила обо мне и Илоне, а она говорила о тебе и Марке. – Он лег на спину и подложил руки под голову. Его волосы, молоко с медом, змейками путались в траве. – Все повторилось. Семаргл влюбился в девушку, девушка ответила взаимностью, и за это судьба уготовила ей смерть. Повторился даже выстрел. Но я успел изменить окончание: не позволил тебе умереть. Мне словно и в самом деле стало немного легче.

Он надолго замолчал.

– Я думал о том, что делать дальше, – продолжил Стефан с закрытыми глазами. – Мы с тобой остались одни, и между нами что-то происходит – я знаю – только у нас ничего не выйдет. За всю свою жизнь по-настоящему я любил только одну женщину – и буду любить ее всегда. Я бы хотел ошибаться вечно, принимая тебя за Илону. Но… лучше пусть все останется как есть.

Солнце, бледно-желтым шаром повисшее над Огневкой, уже пригревало кожу, а Стефан не двигался с места.

– И что ты будешь делать дальше? – спросила Влада.

– Убью одного охотника. И одного семаргла. А ты?

– А я буду делать то, что умею лучше всего. Искать. – Она встала и отряхнула платье. – Спасибо, что заботился о Марке.

Стефан ничего не ответил.

– Спасибо, что не дал мне умереть.

Он снова промолчал.

– Спасибо, что не превратил меня в семаргла.

Стефан не произнес ни слова.

– И я знаю, что может тебе помочь.

– С меня хватит тепла, Влада, – бесцветным голосом сказал Стефан.

– Речь не о тепле.

Влада зашуршала платьем. Ноздри Стефана расширились, он резко выпрямился.

– Просто я знала, что обычного «спасибо» будет недостаточно, – Влада вынула из подкладки платья дневник в розовой обложке, положила его на траву и тихо, не прощаясь, ушла.

Два часа спустя, проходя мимо лесной церквушки, она вспомнила о письме, адресованном Терезе, но не стала за ним возвращаться.