Я подхожу к кассе.

– Простите, мне нужно такси. Как мне его вызвать?

Парень-кассир смотрит на меня и хмурится.

– Сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– Ладно… наверное, я могу вызвать тебе такси. Ты уверена, что тебе восемнадцать? – Он поднимает телефон.

– Конечно, уверена, – говорю я, делая вид, что оскорблена. Если я что и выучила касаемо лжи, так это то, что все должно выглядеть правдоподобно.

И вот я стою снаружи в ожидании такси, и моросит дождь. Подъехавшая машина вовсе не желто-черная, как я ожидала, она бордовая и похожа на бабушкину. Я сажусь на заднее сиденье и читаю водителю адрес, написанный на задней части пропуска.

Во время поездки Терра звонит пару раз, но я не отвечаю. Занесите в мое досье ужасного друга. Расплатившись, я выбираюсь и достаю пропуск, но успеваю сделать всего пару шагов к передним дверям огромного конференц-центра, когда пьяный Вуки¹³ врезается в меня сзади. Я лечу на землю, обдирая колени и руки об бетон. Большой комок шерсти даже не извиняется, он просто рычит и идет внутрь.

И как по команде у меня текут слезы. Дождь усиливается, моя так называемая лучшая подруга практически сказала мне отвалить, а я вынимаю кусочки гравия с похожей на чью-то рвоту примесью из открытых ран на коленях и ладонях.

Самый. Лучший. Вечер.

Телефон. Это мама. Вот черт. Я забыла позвонить ей, когда мы приехали на концерт.

– Где ты? – Ее голос просто звенит отчаянием. Я почти всегда забываю сделать звонок-когда-доберешься, но она продолжает, и оказывается, что дело не в этом. – Терра только что звонила и сказала, что не может найти тебя. Она ищет тебя на концерте.

Я такая дура. Я самый худший человек в мире. Конечно же, моя лучшая подруга обязательно позвонит маме. Она может ненавидеть меня, но ей не наплевать.

– Я… я в порядке.

– Я собираюсь спросить еще раз, Мэделин Джин Саммерс, и тебе лучше не лгать мне. Где. Ты. Находишься?

И я знаю, что лучше не спорить, когда она так говорит таким тоном.

– Я на НердКоне. В Шривпорте.

– Что? Где это? Почему… знаешь что, мы поговорим позже, когда ты вернешься домой. Я позвоню брату, чтобы он забрал тебя. – Она вешает трубку.

Я нахожу какую-то крытую автобусную стоянку и сажусь на скамеечку внутри. Может, я успею забежать внутрь и найти Логана? Но я отбрасываю эту идею. Я напоминаю драную кошку. Не хочу быть той девчонкой. Девчонкой в беде. Не хочу, чтобы он жалел меня.

Через несколько секунд я получаю смс от брата. Спрашивает, где я. Он, наверное, очень недоволен. Подъезжает его маленький синий грузовик, и я выбегаю.

– Позвони маме и скажи, что я здесь, – говорит он из открытого окна. У него папины голубые глаза, как и у меня, и такие же светло-каштановые волосы, но у него – мне на зависть – стопроцентное зрение.

– Да ладно, Ро. Ты сам не можешь?

Он поднимает окно и блокирует дверь, когда я пытаюсь открыть ее.

Я вздыхаю и пинаю колесо. Мама поднимает трубку после первого гудка.

– Роланд приехал, – говорю я.

– Садись в грузовик и езжай домой. – Она вешает трубку. Боже, я влипла.

Я слышу, как щелкает блокировка двери, когда нажимаю отбой на телефоне и запрыгиваю внутрь. Роланд молчит. Сердито смотрит на дорогу, даже не обращая внимания на мое присутствие. Наверное, решил использовать один из этих своих психологических приемов.

– Спасибо, – говорю я, когда мы въезжаем на развязку.

И снова тишина. Это уже порядком надоедает.

– Слушай, я не просила маму звонить тебе, она сама. Все было в порядке…

– Ага, ты выглядишь «в порядке». И под «в порядке» я имею в виду вид потрепанной кошки.

– Ну, спасибо большое. Очень это ценю. – Я скрещиваю руки, сползая вниз на сидении.

Он усмехается.

– Со мной не прокатит тема раненой пташки. – О да, Роланд никогда не позволял мне становиться «бедной маленькой девочкой». С одной стороны, это круто, ведь он всегда обращается со мной на равных. Но с другой стороны, это отстойно, потому что я никогда не могу от него ничего добиться. – Что, черт возьми, ты делала там? Мама сказала, что ты должна быть на концерте. Как ты оказалась на другом конце города.

– Я вызвала такси.

– Зачем?

Теперь он хочет поговорить.

– Я не хочу разговаривать об этом. Просто езжай, ладно?

– Если ты не расскажешь мне, что сейчас происходит, я остановлю этот грузовик.

– Перестань обращаться со мной, как будто мне пять лет! – Я пинаю по полупустой судок из-под лапши быстрого приготовления

– Тогда перестань вести себя, как пятилетка!

Я затихаю на несколько минут, раздумывая, что сказать. Когда Роланд жмет на тормоз и начинает съезжать на обочину, я бросаю попытки придумать полуправду.

– Ладно! Я пыталась найти парня.

Он прибавляет скорость.

– Какого парня? Эрика? Так же зовут твоего парня? – Удивлена, что он помнит его имя. Я редко говорила с братом об Эрике.

– Нет, не Эрика. Мы больше не вместе. Логан. Я пыталась найти Логана.

– Кто такой Логан? – Он играет бровями, пытаясь развеселить меня, но это не работает.

– Он… – Как мне объяснить?

Спокойным тоном психиатра он говорит:

– Просто начни с самого начала, Мэдди.

К тому времени, как мы въезжаем в город, я заканчиваю рассказывать свою историю о горе и сердечной боли, предательстве и странности.

– Не знаю, почему я захотела найти его. Он все равно меня бы отшил. – Пальцами я пытаюсь распутать наконец-то высохшие волосы.

Роланд бросает на меня странный взгляд, и я вижу уважение в его глазах.

– Мда, это так странно, вы все уже выросли.

Я издаю смешок.

– Спасибо, что заметил. – Разговор с братом всегда меня успокаивает.

– Так что ты будешь делать? – спрашивает он.

– Понятия не имею, – говоря это, я снова чувствую себя подавленно.

– Во-первых, тебе нужно поговорить с папой и мамой. Во-вторых, нужно все выяснить с Террой. Ну, а в-третьих, забудь этого парня.

– Ну, хорошо, во-первых, я буду наказана до конца жизни после того, как они узнают, что я лгала им про то, куда уходила.

– Ты уже наказана до конца жизни из-за сегодняшнего маленького фокуса. Так что можешь заодно признаться и во всем остальном. Поверь мне, я уже проходил через это.

– Ты прав, но, во-вторых, Терра ни за что не простит меня. Она меня ненавидит.

Он вздыхает.

– Она не ненавидит тебя. Если бы было так, Терра не пропустила бы большую часть концерта, разыскивая тебя в толпе. И она уж точно не стала бы звонить маме. Она права, тебе нужно перестать думать о своих проблемах и понять, что с ней происходит.

И когда это он успел стать Йодой?

– Ладно, но насчет третьего ты ошибаешься. Я не могу просто забыть Логана. Я пыталась. Не получается.

– Ты уверена? Знаю, вы уже взрослые, но тебе только семнадцать. Парней полно, – говорит он, заворачивая на подъездную дорожку.

– Знаю, но мне действительно нравится этот парень.

– Я все еще в этом сомневаюсь. И почему ты скрывала эту свою сторону? Кого заботит, что думают другие?

Сомневаюсь, стоит ли мне это с ним обсуждать. Сомневаюсь, что Роланд хочет, чтобы я напомнила ему про тот ад, который был у него в старшей школе. Но, в конце концов, с кем еще мне об этом говорить?

– Я просто не хочу, чтобы со мной обращались по-другому. Ты же знаешь, как дерьмово это может быть.

Мы сворачиваем на нашу улицу, и он бросает на меня странный взгляд.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну-у, – тяну я, чтобы он понял, но, кажется, объяснения не избежать. Ро просто держит брови приподнятыми в этой «что за хрень» манере. – Ты через столько прошел в старшей школе из-за того, что практически всем заявлял, что ты – гик.

Роланд ахает, как будто его сильно обидело то, что я сказала.

– И что плохого в том, чтобы быть гиком?