Всё это длилось, казалось, уже целую вечность - и Лэйми непритворно удивился, обнаружив, что забор, из-за которого он выглядывает, отделен лишь улицей от ворот Инициативы. Её защищала частая решетка из заделанных в бетонный фундамент толстых стальных прутьев высотой метров в шесть. С возвышавшихся за ней ажурных прожекторных вышек падал яркий свет; их дополняли стоявшие за оградой желтые фонари. Людей в обширной пустом дворе видно не было, но снаружи у ворот толпились одержимые - сотни две или три.

8.

- И что теперь? - зло спросила Лэйит. - Мы перелетим забор, бодро помахивая ресницами?

- Нет. Попробуем прорваться, - Охэйо полез в сумку и вытащил длинную тонкую гранату. - У меня есть сюрприз для этих гадов.

- Не думаю, что нам стоит... - начал Наури, но Аннит уже зубами вытащил чеку. Широко размахнувшись, он метнул гранату - однако, не в тварей, а куда-то в сторону. Она со стуком покатилась по земле и негромко разорвалась. В воздухе заклубилось облако белесого пара. Ветер снес его на тварей, и вскоре там началось нечто странное, - они всё задергались, падая на землю и корчась в конвульсиях.

- Что это? - спросил Лэйми.

- Что-то фосфорорганическое, - Охэйо пожал плечами. - Оно нарушает передачу нервных импульсов или делает её гиперактивной, точно не помню. Я стащил эту штуку в Подгороде. Жалко, что только одну.

- И не сказал нам? - возмутилась Лэйит.

- Я не был уверен, что подействует. У Переродившихся другая биохимия, но здесь изменения зашли, похоже, не очень далеко. В Одиноком Городе могло быть иначе.

Теперь на земле корчилось уже сотни две Переродившихся. Их конвульсии страшно напомнили Лэйми конвульсии отравленных тараканов. Несколько десятков тварей ещё держались на ногах, но явно полностью утратили ориентацию.

- Вперед! - заорал Охэйо, первым спрыгнув с забора.

Они все побежали за ним и остановились у ворот, колотя по прутьям и крича, что было сил, то ли от страха, то ли от ярости. Никто, однако, не отвечал им, и Лэйми оглянулся.

К ним бежали сразу с двух сторон, очень торопливо, спотыкаясь и падая на ходу. Переродившихся были сотни - точно он не мог сказать. От страха у него помутилось в глазах. Не то, чтобы он был такой уж трус, просто умирать беззащитным было очень противно, - он понимал, что, едва дойдет до рукопашной, их сомнут в считанные секунды.

Но тут с крыши Инициативы, наконец, загрохотали автоматные очереди. Алые росчерки трассирующих пуль прошивали черные фигуры, сбивая их на землю, и летели дальше. А потом створки ворот разошлись. Лэйми не помнил, как миновал их. Теперь собственный страх вызывал у него омерзение.

9.

Всего через полчаса он стоял у выходившего на север окна, бездумно глядя на горы. Их склоны терялись в мутных облаках - вполне нормального, впрочем, оттенка. Один из парней уже объяснил им, что здесь, в Эменнае, есть защитные генераторы, которые боролись с Сугха; до сих пор её тучам не удавалось сомкнуться над городом.

Инициатива Эменная была очень похожа на приютившую их в Пауломе. Составлявшая её независимая молодежь точно так же уходила от родителей и жила совместно, за счет того, что могла заработать. Дела у них здесь шли неплохо. Здание оказалось прекрасно отделано, и Лэйми поразила царившая в нем удивительно спокойная атмосфера - неяркий желтоватый свет, ровные голоса, небольшие группки парней и девушек, занимавшихся какими-то полудетскими делами - как будто вокруг не толпились орды нелюдей. У них было в достатке еды, газ и даже горячая вода; тонны книг и видеокассет обеспечивали им досуг, а на складе беглецам удалось разжиться очень подходящей к здешнему климату одеждой. Теперь их, в числе прочих, защищали стальная ограда, окружавшая огромный двор здания, и батальон автоматчиков - здесь Инициатива имела даже свои вооруженные силы. Популярность и влияние её в Манне быстро росли. Она стала практически независимой как в финансовом, так и в административном отношении. Теперь она осталась последней силой, противостоящей наступающему хаосу.

Хотя здесь жило около восьми тысяч молодых людей, в здании хватало пустующих комнат. Одну из них заняли Наури и Лэйит, вторую - он с Охэйо.

Лэйми широко зевнул. Казалось, что этот день длится уже всю его жизнь. Чувств в нем уже не осталось, и усталость, незаметно подкравшись, навалилась на него. Он разделся и забрался в постель... а потом вдруг услышал стоны и возню совсем рядом - только руку протянуть, не будь стены. Он невольно улыбнулся. Лэйит и Наури утешали друг друга. Правильно это было или нет - но он чувствовал, как там, в темном огне страсти, сгорало что-то очень плохое. А потом он уснул и не увидел кошмаров.

Сумрак отставших

1.

Уловив краем глаза какое-то движение, Яваун перевел взгляд. По тротуару, метрах, примерно, в пятидесяти, шла высокая темная фигура. Она направлялась, казалось, прямо к нему, и юноша испуганно присел, одновременно толкнув Бхуту. Он поступил так инстинктивно, не испытывая никаких чувств, и только чуть позже, когда это существо приблизилось, его охватил страх. В нем не было ничего человеческого, - и ничего, даже отдаленно похожего на зверя. Оно было покрыто темной, тускло отблескивавшей кожей. Его сужавшееся книзу тело походило на морковку, - но из его верхнего, тупого конца росло три гибких, словно бескостных ноги, каждая толщиной с человеческую шею. Вертикально выходя из тела, они круто изгибались и отвесно опускались вниз, кончаясь круглыми, перепончатыми ступнями. Походка этого создания была на удивление гротескной. Оно даже не шло, а, скорее, катилось, как волчок, - при каждом шаге его тело поворачивалось на треть оборота, двигаясь в два или три раза быстрее человеческой походки, - и Яваун чувствовал, что это далеко не предел. При желании это существо явно могло двигаться ещё в несколько раз быстрее - и, если так, то убежать от него немыслимо, не стоит даже и пытаться...

Глядя на него, юноша оцепенел; он забыл даже о том, что их тут могут заметить. По его коже побежали мурашки: впервые в жизни он видел что-то, так сильно отличавшееся от его повседневного опыта, что его можно было считать чудом, - хотя и злым. Чем-то это существо походило на машину, - все его движения были абсолютно одинаковыми. Оно подошло уже так близко, что он слышал издаваемые им звуки - быстрый и равномерный скрип снега и такое же ровное, быстрое дыхание. В такт ему между основаниями ног поднимались облачка пара. Рта, глаз или ещё каких-то деталей в полумраке видно не было.

Когда существо подошло ближе, Яваун бездумно приподнялся, чтобы не потерять его из виду. До него оставалось всего несколько метров, и теперь он видел, как при каждом шаге изгибается его нижний, заостренный конец, - словно брюшко насекомого. Ему показалось, что оттуда торчит кинжалообразное жало, и он поёжился; рост у этой штуки был добрых метра два. Если бы ей вдруг пришло в голову перевернутся, она бы легко дотянулась до балкона. Но трехног не замечал их; он спешил к какой-то своей цели.

Когда он прошел под ними, мурашки, бегущие по коже юноши, вдруг резко усилились; их разделяло всего метра два. Потом Яваун бросился к другому концу балкона, отчаянно стараясь не шуметь. Ему пришлось почти лечь на покрытую клеенкой груду хлама, но он увидел, как трехног скрылся за углом.

Едва выпрямившись, он снова услышал поскрипывание. По улице - на сей раз, прямо по неровной проезжей части - шло ещё несколько трехногов, заметно более крупных. Они с Бхутой замерли, оцепенев, глядя на то, как улица становится всё более оживленной. Если закрыть глаза, шум множества ног казался совершенно человеческим - но, если видеть его источник...

Они словно оказались во сне. Поток жутковатых созданий равномерно двигался под ними, поворачивая затем влево и исчезая за углом. Юноше захотелось увидеть, куда они идут, - хотя он понимал, что это не самая лучшая мысль. Для этого ему пришлось бы подняться на чердак. Обзор оттуда был, определенно, лучше, но при одной мысли, что ему придется лезть в эту черную, холодную пещеру, у него всё внутри сжалось. В конце концов, даже отсюда смотреть на этот марш было чистым безумием, и Бхута раньше его понял это; он мягко, но решительно потянул его назад. Стараясь не шуметь, они наглухо закрыли балконные двери, и как могли тщательно опустили штору, - но равномерный приглушенный звук шагов доносился и сюда. Юноше захотелось зажечь свет... но теперь он боялся это сделать. При мысли, что случится, если его заметят, у него похолодели пятки, - у них не осталось никакого оружия - и тут же его словно ошпарило.