С удовольствием оставив надоевший и пропахший дешевыми духами теплоход, они поднялись на мощеную гранитом длинную площадь, похожую на бульвар. Свет розовеющего за их спинами заката отблескивал на полированной стали вогнутой причальной колоннады. Миновав её, Лэйми словно наяву вступил в сон. Здесь не было заметно и следа царившей в Хониаре лени, - напротив, везде бурлило беспорядочное, быть может, не вполне здоровое возбуждение. Площадь не освещались, - вечер был ещё достаточно светлым, - но выглядела очень опрятно, и была полна красиво одетых людей. Из окружавшей её густой темной зелени выступали белые двухэтажные здания с портиками и колоннами. Всё это Лэйми уже знал по книгам хониарских сновидцев. А, между тем, никто из их предков не бывал в Пауломе - даже и не подозревал о её существовании. Так что наследственная память тут ни при чем. Значит, Зеркало. Скорее всего, Зеркало...

А что, если и другие истории Вторичного Мира, собранные в ныне исчезнувшей Библиотеке Хониара, тоже - правда? В какой-то мере?

Лэйми поёжился. Да, это были очень интересные истории - о Перекидывающихся, тварях, которые принимали вид людей и пожирали их; о Подземных Течениях, которые разламывали земную твердь на куски, несомые, словно льдины в ледоход; о пылающей Блуждающей Звезде, которая затягивала в свою бездонную утробу всё, что не было прикреплено к земной поверхности; об ураганах, сносивших целые города; о революциях, войнах, палачах и лагерях смерти. Читать про всё это было очень занятно. Но вот стать жертвой подобного...

Он поделился своими мыслями с Охэйо. Тот подумал.

- Такое вполне может быть. Реальность Первичного Мира подвижна, как сон. Реки из тверди вполне возможны здесь, где слой пород довольно тонок, а основа едва ли состоит из физической материи. А войны, революции и палачи случаются и без таких хитростей...

Он помолчал и добавил:

- Знаешь, когда Эвергет выбросил нас сюда, наши шансы выжить были равны нулю. Двигатель "Прелести" не мог здесь работать, - а ведь мы почти не падали. Мы вполне могли оказаться в безвоздушном пространстве. Или посреди моря. Или просто в таком диком месте, где умерли бы с голоду. А между тем, мы здесь, где понимают наш язык и терпимо относятся к чужестранцам. В случайности я не верю...

- Ты хочешь сказать, что ОНИ... то есть, создатели этого места...

- Мааналэйса. Мне кажется, что так называется эта... конструкция. Мааналэйса.

- Что они знают о нас и даже помогли?

- Знают - да. Вряд ли здесь можно проходить сквозь пространство без их ведома. А вот насчет "помочь"... Если они за ничтожное мгновение поняли, кто мы, и направили нас туда, где мы могли выжить, то могли бы и понять, что нам надо.

Он посмотрел вверх, в пустую бесконечность неба.

- Я сомневаюсь, что за нами следят, по крайней мере, сейчас. Вряд ли мы им интересны. Спасти от смерти двух любопытных зверушек - пожалуйста. А вот говорить с ними... О чем? Что ж, я постараюсь их переубедить...

Лэйми не был в этом уверен, однако кивнул.

12.

- Ну, и куда мы пойдем дальше? - спросил Охэйо примерно через минуту.

Лэйми подумал.

- В любое место, где нас встретят с радостью, ты не против? Я думаю, лучше всего нам будет найти ближайший филиал Инициативы.

Из своих снов и историй Вторичного Мира он кое-что знал об этом обществе независимой молодежи. Они уходили от родителей и жили совместно, за счет того, что могли заработать сами. Инициатива всячески поощряла творчество; любые отношения, слывшие недружескими, в ней безжалостно искоренялись - вплоть до изгнания. В общем, выбор казался совсем неплохим.

- Кажется, я помню, где их можно найти, - сказал он. - А если нет... ты что-нибудь придумаешь, правда?

Длинный день в Пауломе

1.

Лэйми проснулся легким и свежим. С минуту он лежал поверх одеяла, закинув руки за голову и пытаясь вспомнить свои сны, потом спрыгнул с постели, потянулся и вышел на длинную деревянную террасу второго этажа. Солнце стояло уже высоко за тонкими, высокими облаками - казалось, что мир укрыли под немыслимых размеров легким сводом. Ветер был сильным, и он, почти нагой, словно плыл в океане восхитительно прохладного воздуха.

Дом стоял на самой окраине города, и справа, за широким шоссе, по которому изредка с грохотом проносились грузовики, начинался пустырь, упиравшийся в темную стену леса. Просторный пыльный двор под террасой был пуст. Этот кусок земли, огражденный глухим трехметровым забором - на самом краю целого моря таких же - казался Лэйми островом в таинственном мире, к знакомству с которым ему не терпелось приступить.

Он не сразу заметил друга - Аннит, тоже в одних плавках, стоял у торца террасы, там, где её облезлая балюстрада нависала над сползающим в глубокий кювет древним, разбитым тротуаром, совершенно не стесняясь, - тот был пуст, насколько хватал глаз. Лохматая масса его черных блестящих волос падала на светлые, отливающие серебром плечи, слабо шевелясь под ветром. Лэйми видел лишь точный изгиб его скулы.

Спиной ощутив его взгляд, Аннит без­думно потянулся, поднявшись на пальцы ров­ных босых ног, потом вдруг легко вскочил на хрустнувшую под его весом балюстраду и замер, словно готовясь прыгнуть в воду.

- Летать хочется, - его тон был мечтательно-грустным. - Там, под облаками. Оп! - он вновь подпрыгнул, перевернувшись кверху пятками, и замер, балансируя на руках. Его босые ноги болтались высоко в воздухе, черная грива развевались на ветру, как знамя. В животе у него заурчало, он спрыгнул на пол, победно встряхнув волосами. - Ну, и ещё есть, кажется. Пошли?

Они позавтракали оставшимся с вечера холодным пирогом и молоком, оделись - весь их наряд составили короткие, открывающие щиколотки джинсы, белые футболки и легкие сандалии на босу ногу, причесались, и пошли в город.

Рассохшиеся ворота двора вели к озеру с пологими берегами. В кронах окружающих его низких кленов терялись такие же низкие - всего метра в три - фонари, ржавые, изогнутые сверху трубы. Дома вокруг тоже были низкие, из почерневших от старости бревен. Весь этот район казался Лэйми темной лагуной, заповедником, где сохранилось прошлое.

Миновав два переулка, они вышли на широченную улицу, затененную высокими раскидистыми кронами громадных тополей. Дома здесь были больше, двухэтажные, обшитые зеленым тёсом, с прочными железными крышами. Их узкие белые окна почти все были открыты.

Идти никуда, просто так, бездельно глядя по сторонам в прохладной тени, было громадным удовольствием. По дороге им не встретилось ни единой души, и Лэйми хотел брести так вечно, - но улица вливалась в широченный бульвар, а за ним стояли уже современные дома, похожие на хониарские - уступчато-прямоугольные, четырех, семи и девятиэтажные, все сложенные из гладкого, темно-красного кирпича, с рамами и мансардами из ослепительно блестевшего алюминия и стали.

Они перешли бульвар, углубившись в новые кварталы. Их травяные дворы были отданы детям - редкие островки огороженной сеткой густой зелени, обширные песчаные площадки, всевозможные штуковины для лазания... Там и тут резвились группки малышей. Взрослых - в осиновом присматривающих за детьми мам - было совсем мало.

Весь этот район казался построенным недавно, по одному проекту и в одно время; во дворах там и сям виднелись забытые бетонные блоки и прочий строительный мусор. По-прежнему стояла странная погода: в небе висели тонкие облака - ни ясно, ни пасмурно. Сверху струился бесцветный холодный свет, яркий, почти солнечный, но не дающий теней, и место тоже было странное, - многие дворы почему-то перекрывали громадные плоские крыши, нависавшие высоко над домами, словно их обитателям был ненавистен солнечный свет. Они опирались на круглые бетонные колонны, метра по два в диаметре; от них отходили веера стальных балок, теряясь в ажурном сплетении несущих перекрытие труб.