Семь дней путешествия промелькнули на удивление быстро, - жизнь на корабле была организована так идеально, что ему почти не приходилось думать, и он просто отдыхал от сверхнапряжения страшных последних дней Хониара. Пробездельничать всё это время ему, правда, не удалось: Охэйо внимательно прислушивался к тому, как здесь говорят, и заставлял его всё запоминать. Что ж: теперь закончится и это. Лэйми усмехнулся, и, расплатившись, пошел вниз.

Когда он возвращался в каюту (еду они всё же предпочитали покупать, а не ходить в ресторан, так как назойливость сидевших там девиц отбивала у них аппетит), за ним увязалась одна из них. Она молча шла в дюжине шагов позади, так что Лэйми в конце концов спросил, что ей от него нужно. Ответ он получил недвусмысленный, - он выглядел симпатичнее большинства пассажиров, и это привлекало девчонок. Пару раз дело едва не доходило до драки.

Лэйми отпер каюту, продолжая, в то же время, следить за девушкой. Поворачиваться к ней спиной ему не хотелось. Когда он поступил так в последний раз, его с ног до головы облили соком.

- Мы войдем в порт Пауломы ещё до ночи, - сообщил он, с облегчением запирая дверь.

- Замечательно, - отозвался Охэйо. - А то мне тут уже начинает надоедать. Они считают, что я - твой любовник. Или наоборот, но всё равно противно.

Лэйми покосился на друга. Аннит всю дорогу изучал свой архив, как вот сейчас. Он лежал на диване, на животе, подогнув босые ступни - все в розовых полосках от заживших порезов. На корабле он нашел умельца, который проколол ему перепонки между пальцами ног и вставил в них серебряные колечки. На удивленный вопрос друга: "Зачем?" он ответил: "Почему бы и нет?" - и Лэйми не нашел, что возразить.

- Это помогает от оборотней, - вдруг пояснил Охэйо, как-то ощутив его удивленный взгляд; при всей своей внешней томной лени он был очень наблюдателен.

- А?

- Их кожа чернеет при прикосновении к серебру. Если кто-то носит такие колечки, - значит, он человек.

- Неудивительно, что про тебя болтают всякую чушь.

- Нет, не поэтому. Так тут поступают многие юноши. И девушки тоже, кстати. Просто - сам подумай - два молодых, здоровых парня всё время сидят в одной каюте. От сомнительных девиц, которые здесь ходят, они отмахиваются. Спрашивается, - что они там делают?

- А ты не отмахивайся. Некоторые из них очень даже симпатичные.

- Возможно. Только, знаешь ли, я не могу заниматься любовью с девушкой, которую не люблю. Не знаю, почему так. А у тебя иначе, да?

Лэйми отвернулся и покраснел. Аннит почему-то считал унизительным идти на поводу у своих чувств. Лэйми порой считал это довольно глупым... вот только уважение Охэйо было вещью, которую он вовсе не хотел терять. За семь дней путешествия это чувство лишь окрепло, - наверное, потому, что среди сотен пассажирок он тоже не встретил никого, с кем ему хотелось бы подружиться - или более, чем подружиться. Возможно, потому, что он почти не знал их; или же их было слишком много. И выглядели они, конечно, не так красиво, как вечно юные жительницы Хониара...

Охэйо, напротив, увлеченно болтал с ними - большей частью, из природного любопытства. Когда ему делали известные предложения, его лицо принимало столь скептический вид, что девчонки просто исчезали. К тому же, он был одним из анта Хилайа, правителей Империи, - а они вовсе не считали зазорным убивать всех людей, которые им не нравятся. Возможно, это было что-то наследственное, - хотя Аннит не позволял себе подобных вольностей (под Зеркалом Мира, вообще-то, никого нельзя было убить), в его лице было нечто, вызывающее опаску. Когда он злился, его глаза становились похожи на ножи - за три тысячи лет неограниченной власти безжалостность впиталась в кровь его предков. Охэйо был готов стерпеть любую вольность в обращении, - сам он тоже не отличался изысканными манерами, - но из-за скверной привычки говорить людям всё, что он о них думает, друзей у него всегда было немного. Однако, это были хорошие друзья.

10.

Паулома считалась большим городом - больше миллиона жителей. Здания в ней были многоэтажные, с плоскими крышами, - во всяком случае, те, что стояли вдоль берега. Она ещё издали понравилась Лэйми, - он чувствовал, что жизнь здесь на удивление мирная и бестревожная.

Друзья любовались пейзажем с верхней палубы корабля. Направляясь к причалу, теплоход вышел из устья реки в озеро, так что теперь они видели едва ли не весь город.

Погода была тихая и теплая. Небо почти полностью очистилось от облаков, и на западе, над бесконечной, темно-синей водной гладью, поднималось фантастическое кружево света - коричневато-мутное у самого горизонта, оно становилось алым, золотисто-желтым, - и, наконец, высоко в небо взмывали перья чистейшей, сияющей белизны...

В таинственном полусвете этого великолепного заката вокруг них во множестве сновали небольшие лодки, яхты и маленькие корабли; можно было подумать, что всё, способное плавать, устремилось в едином порыве на вечерний променад.

На востоке протянувшийся на много миль пологий склон берега покрывали зеленые клубы деревьев и белоснежные фасады высоких зданий. Миллионы сиявших в их окнах разноцветных огней делали всю картину немыслимо красивой. Лэйми впервые почувствовал, что оказался в мире, о котором мечтал. Единственное, что его тут тревожило - несколько плотных столбов пара, поднимавшихся откуда-то из-за крыш. Слишком уж они были громадными...

А за ними высилась невыразимо огромная цилиндрическая башня из монолитной, ржаво-коричневой стали; сначала она показалась ему столбом дыма. Стопка тонких, расширявшихся кверху дисков увенчивала её; их зубцы кончались длинными горизонтальными остриями, теряясь в редких вечерних тучах. Даже отсюда был виден усеченный конус основания башни. Двенадцатиэтажные дома казались на его фоне игрушечными.

- Нам, кажется, туда, - сказал Лэйми. - Я узнал её. Это - Башня Молчания.

- А что там?

- Там - всё. Реальности, в которых ты хотел бы жить. Во всяком случае, самые похожие на наши мечты из числа существующих. Точнее, пути в них. Скажем, если ты желаешь небытия, то войдя туда, ты исчезнешь. Совсем. Я всю жизнь мечтал попасть в это место...

Охэйо удивленно взглянул на него. Лэйми ещё в Хониаре рассказывал ему о Башне, но тогда он не воспринимал это всерьез. Ещё до того, как Древние, их великие предки, смогли освободить человечество из плена Первичного Мира, основать Джангр и десятки тысяч других космических империй, им удалось построить здесь Башню, чтобы люди могли выбирать себе Реальности, в которых хотят жить. Но число их, хотя и очень большое, было всё же ограничено разнообразием отведенного им Первичного Мира. Странно, что это древнее - не менее трех тысяч лет - сооружение ещё существует и действует, подумал Лэйми. А может быть, и нет, учитывая, КТО его создал...

- Мы пойдем туда, но не сейчас, - добавил он. - Я бы хотел пожить здесь. По крайней мере, какое-то время.

Аннит задумчиво посмотрел на него. По случаю прибытия он нарядился в свою зеленую куртку, туго перетянутую зеленым же кожаным поясом. Эта куртка, с её накладными карманами и украшениями из витых и плетеных жгутов, смотрелась совсем неплохо, - а сам Охэйо и того лучше. Его бледная физиономия очень выделялась, впрочем, на фоне загорелых лиц жителей Лерики.

Лэйми с удовольствием подумал, что его золотистое лицо привлекает гораздо меньше любопытных взглядов. К тому же, ни у кого здесь он не замечал зеленых, как у Охэйо, глаз - но, если на то пошло, то и своих, синих, тоже. Иностранцы в Первичном Мире, который простирался во все стороны на миллионы миль, и который населяли миллионы народов, были делом обычным, но всё же... всё же...

11.

Когда корабль входил в порт, они молчали. Медленно гаснущий закат теперь казался Лэйми картой какой-то невероятной страны - он стоял над озером, словно бесконечно высокая стена, бросая текучие блики на темную воду затона. Над его отвесными бетонными стенами торчали древние корявые деревья и железные крыши розоватых двухэтажных домов. Лэйми уже много раз видел этот порт во сне, и понимал, что не задержится тут надолго. От этого всё вокруг казалось ему каким-то игрушечным.