Она так устала, что на этот раз просто вышла в ворота, не прибегая к волшебству. За мостом Железноглазый и Девятый Неизвестный отражали новую атаку волков. На этот раз зверей стало еще больше. Казалось, ими движет отчаяние, однако нападали они без особого рвения. Сначала им приходилось иметь дело с магией элен-коферов и Фебруарена и только потом – с гномьими клинками. После схватки уцелевшие покинули поле боя, и на этот раз их поджатые хвосты говорили уже об окончательном поражении.

Фебруарен и гномы подхватили трупы волков и оттащили их во двор за́мка. Вороны летели следом. Нескольких прикончили гномы, у которых иссякло чувство юмора.

Герис даже не пришлось спрашивать, почему началась суматоха, – она все поняла, посмотрев на мертвых волков.

Трупы зверей, павших в первую атаку (это были самые большие волки с самой черной шестью, вожаки огромной стаи), начали изменяться.

– Не знаю, – отозвался Фебруарен словно бы в ответ на невысказанный вопрос. – Их коснулась Ночь, руками того, кто здесь обитает. Быть может, он воспользовался забредшими в эти края несчастными путниками и сотворил себе стаю злобных стражей. Сбежать они не осмеливались, ведь им бы повсюду грозила мучительная гибель, заметь кто, как они превращаются. Проклятые твари!

Меткая ворона попала ему своим «снарядом» прямо в лоб.

Старик, бормоча на древнебротском, засунул руку в один из висевших на поясе кошелей, достал что-то и с криком подбросил вверх. Герис показалось, что в воздух взлетела пригоршня перца.

Каждая перчинка устремилась к вороне. Послышались негромкие хлопки. Сотня птиц рухнула на землю. Упавшие вороны лежали вокруг моста и дергались, остальные, закаркав еще громче, разлетелись.

– Видать, Отродье – не самый приятный тип.

– Яблоко от яблоньки, дитя мое. Как у нас дела?

– Фальконеты мы захватили и двоих стариков тоже. Не понимаю, что происходит. Когда я отошла, гномы как раз ждали приказа.

Пока Герис разговаривала с волшебником у моста, элен-коферы забрались в за́мок, но ничего примечательного там не обнаружилось. Кроме двух одурманенных стариков, в крепости никто не жил, хотя на втором этаже имелись покои, в которых, во всей видимости, часто останавливались.

Но в последнее время эта комната, судя по всему, пустовала.

Больше в за́мке почти ничего примечательного не было, разве что куча кладовых, набитых припасами, которые годились и для людей, и для волков, и для гномов.

Из окрестных лесов послышался вой – зверью явно не по душе пришлась смена начальства. Вороны по-прежнему кружили вокруг крепости, но чуть подрастеряли запал.

Элен-коферы устроили настоящее пиршество – за счет Отродья, – ели до отвала, пили вволю, жгли дрова напропалую. Фебруарен и Герис ненадолго присоединились к веселью, но Герис успела еще и пообщаться с Пайпером с помощью медальона, а Фебруарен безуспешно пытался пробиться сквозь чары, опутывающие разум стариков-стражей.

Эти двое были марионетками, созданными обитавшим здесь существом. Они не разговаривали. Когда их оставили в покое, они тут же вернулись к своим обязанностям и занялись хозяйством. Теперь, когда захватчики оказались внутри за́мка, старики попросту не обращали на них внимания.

– Не трогайте их, – велел Фебруарен элен-коферам. – Пусть работают. Только оружия не давайте.

День близился к концу.

– Нужно поспать. Мне уже мерещится всякое, – призналась Герис. – Наш друг так и не появился. Что теперь, прапра?

– Подождем. Рано или поздно он вернется домой. И тебе, кстати, не мерещится. Здесь сильно влияние Ночи. Она тут гораздо живее, чем во всех тех местах, где тебе довелось побывать.

– Вот уж обнадежил так обнадежил. Заснешь, пожалуй, после такого. Что – просто ждем?

– Да.

– Но ведь, приблизившись к за́мку, он непременно заметит, что стряслась беда.

– Может быть, но вряд ли. Он же ничего такого не ждет. Подобного с ним еще не приключалось.

Внутри крепости и поблизости от нее элен-коферы не нашли ни конюшни, ни следов лошадей. Отродье являлся и уходил каким-то необычным способом.

От этой мысли становилось неуютно.

Но, может, он просто путешествует пешком.

В полночь волки предприняли последнюю попытку. Дюжина из них приняла человеческое обличье. Стаю сопровождала толпа Орудий послабее.

Хотя гномам и было приказано не терять бдительности, почти все элен-коферы избавились от надоевших кольчуг. Некоторым пришлось дорого заплатить за свою безалаберность.

Девятый Неизвестный успел заранее подготовить два фальконета. Они-то и решили исход дела.

Но схватка все равно получилась жестокой.

На рассвете Фебруарен сосчитал трупы и пришел к выводу, что всех оборотней они перебили. Люди-волки не жалели своих жизней. Теперь, лишившись вожаков, обычные звери разбегутся.

Но вышло иначе: на протяжении многих поколений волки были привязаны к за́мку и теперь, несмотря на недавние события, явились к задней двери на кормежку.

Фебруарен разрешил двоим старикам их покормить.

Вороны наблюдали. В основном молча. Они были повсюду. Элен-коферы старались им по возможности досадить. Птицы отвечали тем же.

Девятый Неизвестный, Железноглазый и несколько видных элен-коферов попивали пиво и нежились в теплых хозяйских покоях маленького за́мка. Мало-помалу разгорелся нешуточный спор, а скука и выпитое пиво только подливали масла в огонь. На пятки наступала весна – она могла запустить свои щупальца в Андорегию уже через месяц. Многим элен-коферам надоело ждать. Они убедили себя, что Отродье ни за что не явится, пока они сидят в его доме. А может, никакого Отродья и на свете-то нет?

Кое-кто полагал, что человеческий волшебник Отродье выдумал. Человеческий волшебник в ответ на это заявлял, что, мол, и элен-коферов считают вымышленными созданиями, а они тем не менее существуют.

Герис вернулась в Брот, восстанавливала силы в особняке Делари. Девятый Неизвестный строго-настрого наказал ей навестить и подбодрить семейство Пайпера под страхом… ну, чего-нибудь. Но Герис и так бы их навестила: они с Анной Мозиллой успели подружиться.

Мысли у Фебруарена путались. В за́мке было столько эля – волей-неволей пришлось пить, и волшебник не отставал от остальных. Двое стариков оказались отменными пивоварами. Элен-коферы с мастерством умельца, способного побрить спящего леопарда, брезгливо снимали с них неподатливые чары, слой за слоем. Стариков, как выяснилось, звали Хэрбин и Эрнст. Сколько себя помнили, они служили в за́мке, и им казалось, что на имперском престоле сейчас кто-то из Фредериков или, может, Герман Толстяк, а на патриаршем – Селестин Электонский. Фебруарен не смог припомнить ни одного патриарха по имени Селестин и ни одного императора по имени Герман, зато Фредериков и Фридрихов в истории Граальской Империи было пруд пруди.

– По сравнению с этими двумя ты юнец зеленый, – заметил Железноглазый.

– И пиво варят что надо.

Что правда, то правда. Старики варили пиво для оборотней невесть сколько лет и потому с легкостью приспособились снабжать орду гномов (с помощью специальной пивной магии элен-коферов).

Своим ворчливым соплеменникам Железноглазый заявил, что они останутся в за́мке столько, сколько понадобится, чтобы поймать Отродье, или пока не кончится солод для пива.

Ворчать гномы все равно не перестали. Они обожали жаловаться на жизнь, и делали это весьма изобретательно. Но жалобы чуть поутихли, потому что элен-коферам было чего ждать.

Днями и ночами Ярнейн в беспокойстве бродил по за́мку и бормотал себе под нос, словно воплощенная совесть из какой-нибудь пьесы. Единственными его слушателями были неизбывные вороны, которые теперь упрямо молчали. Остальные элен-коферы радовались жизни, понимая, что рано или поздно придется возвращаться в свой собственный мир или в Обитель Богов.

– Вот, волшебник, можешь своими глазами увидеть, почему элен-коферы не правят девятью мирами, – ворчал Железноглазый. – Лишь только отступают напасти, мы тут же раскисаем. Нам свойственно отсутствие честолюбия. Стоит кому-нибудь приказать – сотворим мост из радуги, но ради себя самих и молоточком серебряным о молоточек не ударим. Возведем Небесную Крепость, скрупулезно отделывая мельчайшие детали, но себе самим пригодного жилища не построим.