С Орудиями вроде Ветроходца никакие переговоры вести нельзя. Победа или смерть. Никаких компромиссов Ночь не признавала.

– Не удивляйся так, сын человеческий. Не только твое племя плодит глупцов, – посетовал Железноглазый и быстро сменил тему: – Испытание предстоит суровое. Придется в прямом смысле слова идти между мирами. Никаких тебе восьминогих жеребцов, обернуться ястребами и орлами тоже не выйдет. Волшебства осталось слишком мало. Признаюсь тебе, сын человеческий, я удивлен, что Обитель Богов, как ты говоришь, продержалась столько времени. Там уже все должно было прийти в полный упадок.

Гнома словно бы поразило неожиданное и ужасное подозрение.

– Мы теряем время, – ответил Фебруарен и зашагал вниз с холма к темному, неясному порталу.

Вроде бы обратно на корабль выбирались они не так уж и долго, но этот подъем оказался настоящим испытанием для ослабевшего и не привыкшего к тяжкому труду Кловена Фебруарена. Рухнув на палубу, он почувствовал тяжесть всех своих прожитых лет.

Кое-кто из элен-коферов тоже притомился, вытаскивая наверх огромные мешки. Самые бодрые принялись звать моров с борта ладьи. В мешках гномов лежала в основном еда.

Железноглазый сказал, что моры должны найти следы запечатанного прохода в срединный мир. Сами элен-коферы этого сделать не смогут.

Морской народец не особенно воодушевился. Поев, моры продемонстрировали некоторую враждебность. Ясное дело.

Фебруарен напомнил морам, что элен-коферы снова их кормить не обязаны. Да и позвать гномов предлагали именно они. Так что пусть помогают себя спасти.

Тогда те объявили, что не желают покидать безопасные воды. Кроме кракена, которого им удалось убить, здесь обитала еще белая акула. Недавно она принесла потомство, хотя акулят, скорее всего, уже съели.

Всех маленьких созданий, исключая тех, что умели закапываться глубоко в ил, давно выловили. Остались только крупные хищники, которые присматривались друг к другу и ждали удачной возможности.

Моров было всего шестеро: четверо мужчин, которые попали в ловушку в расцвете лет, женщина, та самая, которая обернулась человеком, и девочка, которую остальные охраняли изо всех сил. Будь это ребенок людей, Фебруарен дал бы ей на вид года четыре.

– Магии почти не осталось, – сказал Корбан Ярнейн. – Нужно расходовать ее очень аккуратно. Когда откроем ворота, израсходуется все.

– Насколько большими должны быть эти ворота? Мой помощник, поджидающий на той стороне, при необходимости и в крысиную нору пролезет.

– Чем больше отверстие, тем больше магии сможем втянуть из внешнего мира.

Элен-коферы надеялись перехватить остатки того колдовского выброса в Андорежском море. Фебруарен обратил внимание, что никто из них не предлагает воспользоваться более доступными запасами магии из их собственного, гномьего мира.

– А сможете втянуть через маленькое отверстие достаточно магии, чтобы сделать портал побольше?

– Сначала нужно найти запечатанный проход, иначе вообще ничего не выйдет. – Железноглазый гневно уставился на оробевших моров, а потом перевел взгляд на укутанную облаками вершину горы.

Почти все остальные элен-коферы ушли осматривать поврежденный радужный мост.

– Сделайте так, чтобы моры могли безопасно проплыть, – сказал Фебруарен. – Даже если при этом силы останется только на дырочку размером с палец.

Железноглазый насупился, что-то пробормотал и сердито кивнул.

– Иначе мы потерпим поражение, даже не вступив в битву.

А этого, конечно, никак нельзя стерпеть. В битве вся соль. Пусть сражение и безнадежное, нужно все равно сражаться, и сражаться хорошо. Где-то там и обретается бессмертие.

Корбан собрал с полдюжины гномов и выстроил их кругом. Все смотрели внутрь этого круга, кроме самого Гьорсона, повернувшегося к гавани.

Моры испуганно зароптали и сбились в кучу между ладьей и причалом. От страха, что какие-нибудь страшилища непременно настигнут их, они не могли сдержать слез.

В сотне ярдов от ладьи на поверхности показался акулий плавник. Тварь направилась прямо к гномам.

Рядом с причалом всколыхнулся ил, забурлила вода. Высунулись щупальца. Кловен Фебруарен рубанул по одному – тому, что потянулось к элен-коферам. Кракен тут же переключился на волшебника.

Гномы искусно играли на голодном отчаянии морских чудищ.

Кракену так и не удалось пообедать Девятым Неизвестным.

Акула добралась до причала, и он содрогнулся от удара. Еще один кракен всплыл и ринулся в смертельную схватку.

Довольные элен-коферы разорвали круг.

– Потешнее собачьих боев, – заметил Гьорсон. – Сын человеческий, спроси моров, остались ли тут еще чудища?

Морские люди ответили, что о других чудищах ничего не знают.

Акула разорвала первого кракена на куски. Но второй ухватился за нее и не отпускал, держась подальше от страшных челюстей. Своим клювом он распорол акуле шкуру. В воду потекли акулья кровь и кракенов ихор.

– Если тут еще кто и обитает, – заметил Фебруарен, – то уж точно приплывет, почуяв такое.

– Эти кракены разумны, – посетовал Железноглазый. – Но их разум чужд нашему, ты даже представить себе не можешь насколько. Прохвост их сотворил. Случайно. Длинная жуткая история: там тебе и великаны, и кровосмешение, и неудавшаяся месть. Кракены ненавидят Старейших тем сильнее, что ничего с этим поделать не могут.

– Ого!..

– И почти так же сильно ненавидят детей человеческих. Матерью всех кракенов была смертная дочь Прохвоста. Эти – последние. Если только кто-нибудь не сбежал в срединный мир, пока проход еще был открыт.

Во внешнем мире кракены были гораздо больше. Этим по силам утянуть на дно разве что рыбачью лодку.

– Когда ворота закрылись, они наверняка и элен-коферов возненавидели.

– Да уж, больше всех прочих.

– Когда речь заходит о Ночи, – пробормотал Фебруарен, – возможным становится любое зло. Видимо, почти все ужасы – правда.

Акула отчаянно билась и извивалась, но в конце концов опустилась на дно. Несколько минут ничего не происходило. После этого она вынырнула, подпрыгнув так высоко, что на мгновение зависла над водой. Потом рыба-убийца перевернулась и рухнула в волны прицепившимся кракеном вниз. От неожиданности тот разжал щупальца.

– Ну вот и все, акула расправится с кракеном, а потом истечет кровью, – подытожил Железноглазый и махнул своим спутникам.

Гномы погрузились на корабль и приняли на борт подгнившие швартовы. Моры принялись яростно возражать. В гавани меж тем продолжалась битва. Кракен тщился снова уцепиться за акулу.

Элен-коферы где-то разыскали весла.

– Эту ладью построили мы, – объяснил Гьорсон. – Со всем искусством, на которое были способны. В ней скрыто гораздо больше, чем доступно твоему взгляду. Видел бы ты ее новой, когда магия существовала повсюду. Достаточно было лишь сказать, в какой корабль превратиться и куда плыть. И грести не нужно.

Бьющаяся в предсмертной агонии акула врезалась в борт, проломив дыру и испортив весла. Весла заменили, а Фебруарен и Корбан полезли вниз заделывать пробоину.

Наконец акула затихла. Двое моров набрались храбрости и вызвались отыскать портал в срединный мир. Им удалось это сделать всего за несколько минут. Но вот найти место, через которое можно пробиться наружу, оказалось труднее.

К тому времени Фебруарена и Железноглазого сменили внизу гребцы – в веслах уже не было нужды. Гьорсон о чем-то постоянно переговаривался с морами.

– Теперь я вижу очертания прохода, – сказал он, повернувшись к Девятому Неизвестному. – Но не вижу слабых мест. В те далекие времена мы хорошо потрудились.

Далекие времена? Но ведь прошло только несколько лет.

– Постараемся открыть, что сможем. Будем надеяться, магии там хватит, – сказал Железноглазый и усмехнулся в бороду. – А не выйдет – поселишься с нами. Есть у меня внучатая племянница, которой весьма по вкусу придется человечий волшебник.

– Если понадобится, – отозвался Фебруарен, которому такое мрачное будущее совсем не улыбалось, и начал размышлять над другими способами.