– Странный ход мыслей.

– А я странная, – пожала плечами Герис. – Жизнь такой сделала. Смотрю на мир не под тем углом.

– Я подумал, что перед схваткой не помешает изучить будущее поле брани. Будет чем заняться, пока не вернутся остальные. Скоро зима. И когда она наступит, это будет на руку не нам, а Харулку.

– Не могу с тобой не согласиться.

Радужный мост был по-прежнему ярким и настоящим до звона. Герис перешла по нему безо всякого труда. В Обители Богов Модель напрямую не действовала, но Герис так часто пользовалась ею в срединном мире, что воспитала в себе недюжинную уверенность.

Следом за ней на мост ступил вознесшийся. Его пропасть тоже не страшила, а чего бояться: если и упадет, достаточно лишь сменить облик… Внезапный порыв ветра сбил Асгриммура с ног, в то же мгновение вознесшийся отрастил себе щупальца и ухватился ими за радугу, подтянулся обратно и превратился в огромную птицу. Последние несколько ярдов птица проскакала на одной ноге – в другой она сжимала штаны.

– Впечатляет, – заметила Герис, обратив внимание, что одно крыло у птицы словно бы недоразвито. – Когда я слышала все эти истории о людях, которые превращаются в зверей, то всегда гадала: а что происходит с их одеждой?

– Если торопиться, одежда потеряется. А так – можно позаботиться об этом загодя.

Оставаясь в облике двуногого создания, Асгриммур кое-как натянул штаны, потом окончательно стал человеком, но лишь на мгновение: изменились его ступни и торс, ноги стали напоминать львиные, а туловище покрылось густой шерстью.

Наверху было холодно.

– Вот бы взялась за тебя какая-нибудь полубогиня, – заметила Герис.

– Я мешок уронил. Вода здесь найдется, но вот есть нам нечего.

– Тогда приключение будет коротким. У меня есть один вопрос.

– Возможно, у меня найдется ответ.

Когда они вошли в ворота, Герис по некой неведомой ей самой причине направилась в сторону мертвого сада.

– У тебя не хватает… чего-то. То появляется, то исчезает. В человеческом облике у тебя всегда две руки и две ноги, а вот в другой форме одна конечность покалечена. Именно поэтому ты потерял рубашку и припасы.

– И другие ценные вещи.

– Но почему? В чем тут дело?

– Руки у меня нет и когда я человек. Но человеком не приходится тратить столько усилий, чтобы поддерживать обличье. Я могу создать иллюзию руки.

– Иллюзию? Но я видела, как ты пользуешься этой рукой.

– Видела? Точно?

– Хм… На самом деле – нет. Но что с ней стряслось?

– Когда я был безумным чудищем и жил высоко в Джагских горах, я напал на одного человека, который в отличие от остальных не запаниковал. Он-то и отсек мне руку. Неприятно, но полезно. Со временем боль пробудила те скудные остатки рассудка, которые у меня еще оставались. Боль от удара, да еще та беспощадная засада, в которой я едва не погиб.

Асгриммур вытянул правую руку, она начала высыхать и сморщиваться.

– Жутковато, да?

– Можно и так сказать, – отозвалась Герис, проходя сквозь пролом в каменной стене, окружавшей сад.

На мгновение серый цвет исчез, и сад предстал перед ней таким, каким был в давние времена. Вот ослепительно красивая белокурая богиня срывает золотое яблоко, кладет его под небольшую каменную плиту и делает некий знак – Герис решила, что это благословление. Потом смотрит на Герис. Богине будто бы померещился шум, но Герис она, по всей видимости, не видит. Совершенные черты искажает тревога. Потом видение померкло.

– Что сейчас произошло? – спросил вознесшийся. – Когда ты вошла через пролом, я что-то почувствовал.

– Не уверена. Может, отблеск прошлого? Я вроде бы видела сад таким, каким он был тогда.

Яблоня, с которой сорвала яблоко богиня, лежало у ног Герис кучкой гнилой древесины, хотя ни одного термита видно не было.

Как и волшебство, насекомые в Обитель Богов не вернулись, им трудно было бы это сделать, ведь портал располагался прямо посреди холодного моря. Хотя в последнее время все так и шастали туда-сюда, так что, наверное, блохи и вши снова здесь обосновались.

– Грустно, что всему этому пришел конец, – сказала Герис. – Было очень красиво.

– Ты забыла, что именно здесь обитало?

– Не забыла, но готова поспорить: они были не хуже любого другого Орудия той эпохи. Требовали человеческих жертв?

– Не часто. Обычно им в жертву приносили приговоренных, калек или безнадежно больных. А когда до северных краев добралась чалдарянская вера – миссионеров. Но в лихие времена боги иногда требовали и настоящих жертв.

– Тебе хорошо было тут сидеть с Кловеном Фебруареном?

Герис вышла из сада и направилась к воротам главной башни Небесной Крепости. Укрепление это выглядело вполне сносно, но, с точки зрения современной фортификации, сильно уступало строениям срединного мира. Башня была огромной и уходила вверх на необозримую высоту.

– Хорошо. У него необычайный ум. Почти все, что ты видишь перед собой, иллюзия. Настоящая крепость уходит в основном не вверх, а вглубь – прямо в гору.

– Не такого ответа я ожидала.

Вознесшийся нахмурился и задумался на мгновение, будто бы подыскивая ответ, который устроил бы Герис.

– Мне жаль, что ты разочарована. Я никогда не бываю уверен, как именно все происходит. И почему я делаю то, что делаю. Странник и Изгнанница были сильными личностями. Даже будучи призраками они иногда прибегают к злобному волшебству.

Герис хотела было сказать, что и такого ответа она не ждала, но сдержалась.

– Мне и правда нравится проводить время вместе со стариком, – продолжал Асгриммур. – Пережидать в Фи было приятно. А еще приятнее сидеть с ним здесь, пока тебя нет. Его любопытство поистине ненасытно, но он обожает спорить. С Отродьем препирался постоянно.

– Я бы сказала, у него неудержимая склонность к проказам. Что он там устроил, пока меня не было рядом?

Асгриммур посмотрел на нее безо всякого выражения. И снова Герис подумалось, что он совсем не похож на жестокого андорежского налетчика из тех, что несколько столетий назад терзали Фиральдию. Потом она вспомнила: ведь Девятый Неизвестный предполагал, что вознесшийся, возможно, впитал в себя знания тех людей, которых убил во время приступов безумия.

– Что будем делать теперь? – спросила она, стараясь отвлечься.

Старик с его неуемным любопытством наверняка раз сто сюда поднялся, пока ее не было. Может, удастся вытянуть из Асгриммура, что они тут разузнали. Или даже выпытать, как бывший пират сумел так измениться.

– Идем.

Она последовала за вознесшимся.

И, оказавшись в одном из покоев, с ужасом поняла, что никогда больше не придет сюда по собственной воле.

– Вот здесь держали меня, брата и наших закадычных друзей, пока Орудия не пустили нас по следу. Именно здесь ожидали своей судьбы герои северных краев, подобранные на поле брани Похитительницами Павших. Здесь те, кто преданно служил Старейшим при жизни, и рассчитывали провести вечность после смерти. Это Покои Героев. Рай, который очень похож на ваш чалдарянский ад.

Хотя прошло уже бесчисленное количество лет, из покоев так и не выветрился запах смерти.

Внутри горы, к радости Герис, света было не очень много. Привыкнув к полумраку, глаза различали оторванные руки, ноги и тела, столь жутко изувеченные, что их обладатели не смогли подняться, когда Странник призвал их на битву во имя спасения Ночи.

Во времена Старейших в Покоях Героев не властно было разложение, там лишь нестерпимо пахло недавней смертью, зато теперь тлен вернулся в Небесную Крепость. Плоть разлагалась, хоть и страшно медленно из-за холода и странных местных законов природы.

– Как ты их поймал? – спросила Герис.

– Умно. Хочешь застать меня врасплох. Только это не поможет. Мне, видимо, подсказали. Но я был тогда слишком безумен и ничего не помню. Вырывал, должно быть, сведения из Всеотца и Изгнанницы, словно легкие из груди врага.

Герис чуть не вывернуло.