— Это была Варина Лебуф, не так ли?

Персел сбросил обувь на пол, встал и начал снимать рубашку, воротник которой был в помаде, а подмышки потемнели от пота. Он бросил рубашку в угол.

— У нее была фотография Пьера Дюпре с Ти Джоли Мелтон. Вот почему я к ней поехал, это была лишь работа, ничего больше.

— Они играют с тобой, Клет.

— Кто они?

— Она со своим муженьком.

— Варина терпеть его не может.

— Подумай головой для разнообразия. С юридической точки зрения эта фотография ничего не значит. Дюпре знает, что ты и Дэйв Робишо рано или поздно узнаете, что он был знаком с Ти Джоли. Вот она и передает тебе фотографию, он говорит, что ничего об этом не помнит, и все, они соскочили с крючка. А пока что она держит тебя на коротком поводке и получает доступ к информации о том, чем вы с Робишо занимаетесь. Ты бы это понял, если бы у тебя мозги в штаны не провалились. Раздевайся и давай мне свою одежду, закину ее в прачечную.

— Ну-ка, еще раз, что ты там говорила насчет того, что они вместе работают?

— Только после того, как ты помоешься, — сказала Гретхен и распахнула окно, наполнив комнату солнечным светом и свежим воздухом.

Как только Гретхен услышала звук душа, она зашла в ванную, собрала его белье и запихнула в мешок для прачечной. Затем быстро прошлась по его слаксам, проверила верхнюю полку шкафа и выдвижные шкафчики. И, открыв дверь ванной, крикнула внутрь сквозь клубы пара:

— Я взяла ключи от твоей машины, твою дубинку и твою «беретту», — сообщила она, — проспись. Я заодно вещи твои в прачечную сдам. А ты пока что не выпускай дружка из штанов, я вернусь сегодня вечером.

Гретхен села в «Кадиллак» и отправилась в «Макдоналдс» на Ист-Мейн, где воспользовалась телефоном-автоматом, чтобы сделать один звонок. Затем купила себе сэндвич с рыбой, молочный коктейль в дорогу, опустила крышу кабриолета и отправилась в путь. Дорога до Нового Орлеана по четырехполосному шоссе через Морган-сити займет всего два часа. Небо над ее головой было пронзительно синим, солнце светило так ярко, что на него невозможно было смотреть, но на южном горизонте уже появилась темная гряда облаков, а ветер начинал раздувать деревья. Она пронеслась по Ист-Мейн, чувствуя, как мощь двигателя через руки на руле наполняет ее силой и энергией.

Гретхен припарковалась на боковой улице неподалеку от Сент-Чарльз, не слишком далеко от ресторана, недавно переделанного в стиле арт-деко. Она подняла крышу «Кадиллака», повязала платок на голову, достала из сумки солнцезащитные очки, надела их и посмотрела в зеркало заднего вида. Снова открыв сумку, достала губную помаду и накрасила губы. Из района Карллтон по улице поднимался старый зеленый трамвай, наполнявший округу звоном колокольчика. Солнце скрылось за дождевыми облаками, и дома вдоль авеню, в большинстве своем построенные в середине девятнадцатого века, погрузились в глубокую тень, их белая краска внезапно превратилась в серую, и единственным цветным пятном в садах остались кусты камелий, цветущих круглый год. Давление резко упало, поднялся порывистый ветер, а воздух, пахший пылью и зимой, вдруг стал холодней. Некоторые из посетителей ресторана сидели снаружи на патио, накрытом сетчатым нейлоновым парусом. Трамвай остановился на углу, чтобы высадить несколько пассажиров, затем снова позвонил в колокольчик и поплелся по рельсам через туннель черных дубов, простирающийся почти до отеля «Понтчартрейн» в самом центре города. Пассажиры трамвая праздно прошли мимо, Гретхен же делала вид, что усердно закрывает дверь «Кадиллака», опустив лицо и отвернувшись в сторону. Она поправила ремешок сумки на плече и вошла в ресторан через боковой вход.

Распорядитель расстался со своей стойкой перед рестораном и направился к новой посетительнице с меню под мышкой.

— Не хотите ли занять столик? — учтиво спросил он.

— Я здесь, чтобы встретиться с Пьером Дюпре, но я его не вижу, — ответила Гретхен.

— Мистер Дюпре с компанией находятся в отдельном кабинете. Пожалуйста, пройдите за мной, — предложил он.

Гретхен не снимала ни платок, ни очки. Войдя в отдельный зал в задней части ресторана, она увидела элегантно одетого, высокого, привлекательного черноволосого молодого человека, сидящего за столом с двумя другими мужчинами без пиджаков. Она пододвинула кресло к столу и села. Высокий мужчина с салфеткой за воротником поглощал коктейль из креветок, который он усердно жевал, зажав вилку в своей большой руке.

— Вы уверены, что выбрали правильный столик, мисс? — спросил он.

— Вы Пьер Дюпре, не так ли?

— Все верно.

— Тогда я пришла по адресу. Меня зовут Гретхен Хоровитц. Я уже познакомилась с вашей женой и дедом и решила, что пришло время представиться и вам.

— Весьма рассудительно. Но я не имею ни малейшего представления о том, кто вы, и как узнали мое местонахождение, — ответил он.

— Я позвонила вам в офис и объяснила даме на телефоне, что я из Музея Гуггенхайма в Нью-Йорке. Она хотела принять сообщение, но я объяснила ей, что после обеда у меня самолет и что я хотела увидеть вас перед отлетом. Она оказалась очень милой.

— Вы из Гуггенхайма?

— Была там разок. Но я там не работаю. Я работаю на мистера Персела. Вы знаете Клета Персела?

— Нет, не имел удовольствия с ним познакомиться. Ваша фамилия Хоровитц?

— Верно. Вы знаете Ти Джоли Мелтон?

— Вы соврали моему секретарю, а теперь собираетесь сидеть тут за моим столом и задавать мне вопросы о том, кого я знаю?

— Вы не против, если я сделаю заказ? Я еще не обедала.

— Это что, свидание вслепую?

— Еще чего.

— Еще раз, как ваша фамилия? Херовитц?

— Как вам угодно.

Пьер Дюпре положил вилку и вытер рот. Он изучал лицо незнакомки, несколько забавляясь, двое других мужчин улыбались от уха до уха. У одного мужчины волосы были зачесаны назад, виски сбриты. На его носу красовалась большая горбинка, а широко расставленные глаза находились на разной высоте, что составляло впечатление, что он видит все и одновременно ничего. Второй был мясистым, слишком большим для своей одежды — его шея нависала над накрахмаленным воротником, а плечи были покрыты перхотью. У него был маленький безжалостный рот и большое кольцо на правой руке с остроконечной эмблемой вместо камня.

— Так чем я могу вам помочь, мисс Херовитц? — спросил Дюпре.

— Вот какой расклад по ситуации с твоей женой, — начала Гретхен, — она…

— Вот что? — просил Дюпре.

— Расклад. Это означает «информация», «данные». Так вот какой расклад по твоей жене. Она посылает нам сигналы о том, что собирается поиметь тебя при разделе имущества. И откуда ни возьмись появляется с фотографией тебя с Ти Джоли Мелтон. Это та певичка, про которую ты Дэйву Робишо сказал, что вы незнакомы. Но у твоей жены есть улики, говорящие, что ты врешь. Только вот я не верю, что Варина Лебуф пытается тебя поиметь. Я думаю, что вы с ней работаете в тандеме, чтобы кинуть мистера Персела.

— Понятно, — проговорил Дюпре, щелкнув пальцами в воздухе в сторону официанта.

— Собираетесь попросить его выставить меня вон?

— Нет-нет. Андре, принеси мне еще горячей воды. Мисс Хоровитц, все контакты с моей женой осуществляются через адвоката. Совместно мы с ней работаем только над тем, чтобы не попадаться друг другу на глаза. Это все, что я могу вам сообщить, а потому тема закрыта.

Мясистый мужчина, которому воротник впился в горло, сказал что-то своему другу. Волосы его собеседника были напомажены и светились на скальпе, как проволока.

— Извините, что-то я не расслышала, — сказала Гретхен.

— Ничего особенного, — ответил мясистый.

— Что-то про помаду? — продолжала допытываться она.

Мясистый покачал головой и с широкой улыбкой перекинулся взглядом с другом. Официант принес чайник из нержавеющей стали с влажной салфеткой, обернутой вокруг ручки, поставил его перед Пьером Дюпре и удалился.

— Я пользуюсь губной помадой, когда работаю, — сказала Гретхен, — и темные очки иногда тоже одеваю, и платок. Знаешь, почему?