— Отсутствует. Вместо неё действует презумпция доверия Совету. Лицо считается преступником или невинным, если его считает таковым Совет Цитадели — пока не будет доказано обратное. Так что я обязана вести с вами переговоры, как с преступниками.
— Так… а виновность с точки зрения Совета распространяется на каждого представителя криптонского народа, или только на меня лично?
— На лидера, который управлял Криптоном в момент уничтожения турианской флотилии и атаки на Цитадель, а также на всех, кто признавал в тот момент его правление законным. Опять же, пока я не получу доказательств, что кто-то из вас НЕ признавал власти этого лидера, по умолчанию таковыми считаются все представители вашего вида. Максимум, что я могу для вас сделать — предоставить один час Цитадели для размышления. После этого вы должны будете выдать ардат-якши, или столкнуться с гневом Блюстителя.
— Я же вам говорила! — простонала Моринт, сползая по стенке. — Я предупреждала — с Блюстителем невозможно договориться! Теперь она уничтожит и вас, и меня! Если бы она была сама, я бы ещё могла попробовать бросить ей вызов, хотя она сильнее… но этот проклятый крейсер… даже Блюстители редко их используют… А вы даже не понимаете, что навлекли на свои головы!
— Чем так опасен этот крейсер? — вкрадчиво уточнила Ро-Зар. — До этого мы пережили атаку целой флотилии, и пока успешно…
Моринт приподнялась, собирая своё обмякшее тело биотикой. Её взгляд снова стал внимательным и злым.
— Точно я не знаю. Свидетели его боевого применения редко оставались в живых. Но как минимум там саларианский ПОИСК — значительно более эффективный, чем турианский или наш. И контур биотического усиления. И… ходят слухи, что запретные протеанские технологии тоже использовались.
— Контур биотического усиления? Что это?
— Система, позволяющая биотику использовать корабельное ядро, как продолжение собственной биотической системы. То есть она может применять свои техники в космическом бою — сковать вражеские корабли «Стазисом», сбивать с курса «Сингулярностью», стирать в порошок «Деформацией» и так далее. А так как Блюстители — биотики невероятной силы, арсенал эффектов у неё очень широкий. Умножьте это на столетнюю пилотскую практику, и вы поймёте, насколько страшный это противник. Она управляет крейсером, как собственным телом, а что она может сделать со своим телом…
— Так… а биотический резонанс она тоже может применить прямо с корабля?
— Может, но ей это даже не понадобится. ВАШУ цивилизацию она сможет уничтожить просто голыми руками. Ей не нужно улетать от взрыва, как делали турианцы. Сильный и опытный биотик может заставить шар расти в одну сторону, так чтобы его самого это не задевало.
— Но вы так не делали, когда участвовали в рейде. Или вы недостаточно сильны и опытны?
Азари насмешливо фыркнула.
— Я делала то, за что мне заплатили — и так, как мне указывали. Турианцы мало что понимают в биотике, а мне на результат было плевать. Если бы я хотела именно уничтожить вас, а не просто отработать контракт, если бы пилот истребителя подчинялся мне, а не я ему… вас бы уже не было.
«Определённо, она меня искушает, соблазнительница чёртова…»
После таких откровений Моринт, Хан просто разрывался между противоречивыми желаниями. Политик внутри него требовал переиграть Самару на словах, а воину не терпелось померяться с Блюстителем силой и навыками.
«Меч Правосудия» тем временем совершенно спокойно висел рядом с Ретранслятором, не подавая признаков жизни. Интересно, она о фотонных минах вообще догадывается? Они, конечно, малозаметные, но ведь не невидимые совсем… Конечно, одно-два попадания ей не страшны, но ведь можно настроить мины так, чтобы несколько десятков лучей достигли цели одновременно…
С другой стороны, чтобы нацелить мины с такой точностью, ему придётся включить двигатели коррекции, а вот это уж точно будет обнаружено…
Какая жалость, что проверить все эти предположения на деле можно только один раз…
— Простите за беспокойство, уважаемая Блюститель, могу я уточнить ещё один вопрос? Если я пожелаю сдаться, как именно вы будете производить арест целой цивилизации?
— Я арестую вас лично, как лидера преступной группировки. Потом подам сигнал турианскому флоту, который прибудет для осуществления оккупации планеты по всем военным законам Цитадели. Когда передача планеты будет зафиксирована, я смогу улететь.
— А если арест будет производиться не совсем по военным законам Цитадели? Ну например, они решат перед высадкой для красоты немножечко побомбить?
— Тогда организаторы этой бомбардировки будут зачислены в военные преступники, — абсолютно спокойно ответила Самара. — Но я не стану вмешиваться в процесс выяснения отношений между одними преступниками и другими, если это не поставит под угрозу моё основное задание.
— В этом я ничуть не сомневался, — любезно улыбнулся Хан. — Но разве, став военными преступниками, они останутся легитимными силами правопорядка?
— Нет конечно.
— То есть вы потеряете возможность передать им планету — так как этот акт окажется нелегитимным. А значит, не сможете покинуть систему, пока сюда не прибудут какие-нибудь другие войска Цитадели, более сдержанные.
— Это может быть проблемой, — неохотно признала Самара.
В решениях командующего осадой она не сомневалась. Причём не важно, кровожаден ли этот конкретный турианец. Лишние потери ему в любом случае не нужны — а потому перед высадкой будут подавляться любые возможные очаги сопротивления.
Правда, возможно избежать человеческих потерь, если выжигать потенциальные точки сопротивления не торопясь — предупреждая аборигенов о каждом ударе, чтобы те могли эвакуироваться. Но учитывая размер Криптона и масштабы его индустрии — такая аккуратная зачистка займёт не меньше года. И всё это время Самаре все равно придётся сидеть в системе Рао — потому что она не может зафиксировать факт передачи преступников властям, пока турианцы не заявят о полном контроле над планетой.
— Если у вас есть предложения, как обойти эту проблему, я готова их выслушать.
— Позволяет ли Кодекс заключить с предполагаемым преступником такую сделку, которая ничем не поможет ему, если он виновен, но окажется весьма выгодной, если он невинен?
— Зависит от конкретного содержания сделки. Но в принципе — да, допустимо.
— Отлично. В таком случае я вижу следующий выход из этого тупика. Для столетней погони сама по себе неделя или даже месяц задержки не важны — важно, что ваша личная подозреваемая может убежать или подчинить ещё больше жертв, если вы опоздаете. Мы сообщим, где именно и в каких условиях содержится Моринт. Вы лично убедитесь, что покинуть систему она не сможет — без нашего или вашего на то ведома и согласия. Также она не сможет никому причинить вреда более того, который уже причинила, а также не сможет увеличить свою силу и возможности. Если эти доказательства будут убедительны, у вас появится больше времени на побочные задания. Вы сможете провести собственное расследование и установить наш реальный статус виновности. При этом, если вы придёте к выводу, что я всё-таки соврал — вам будет ЛЕГЧЕ отбить Моринт, так как вы будете знать её точное местоположение. Без этого вы можете уничтожить каждый город на Криптоне — но ни на шаг не приблизиться к главному заданию. Наша планета, как вы можете видеть, велика.
Глаза Самары вспыхнули белым биотическим пламенем, тело окуталось сиянием.
— Почти верно, Генерал, почти верно. Однако ваше предложение неприемлемо по двум причинам. Первая — время может быть важно не только для меня, но и для вас. Если вы пытаетесь выиграть время, его затрата на расследование будет пособничеством с моей стороны. И вторая… я уже знаю, где находится Моринт. Так что лучше просто не стойте у меня на пути…
Она ещё не закончила говорить, а «Меч Правосудия» уже сорвался с места на огромном ускорении. Хан впервые увидел на практике, что такое пилот-Блюститель и преисполнился уважения. Ей не требовалось вводить что-то в омнитул, набирать пальцами на пульте или подключаться к нейроинтерфейсу. Корабль чутко реагировал на малейшие изменения её биотических полей. Конечно, в скорости азари уступала турианцам или саларианцам — «Ну не дано потомку млекопитающих превзойти в небесах хищную птицу!». Но это компенсировалось огромным опытом, причём не только пилота, но и корабля. За сто лет практики Самара имела возможность настроить все интерфейсы звездолёта под себя, записать в память свои любимые приёмы и манёвры — и теперь одним движением зрачка могла запустить целый каскад виражей. Эффект массы сверхмощного ядра творил чудеса — шестисотметровый корабль вилял и лавировал, словно маленький истребитель, непредсказуемо меняя курс и скорость по несколько раз в секунду, выдавая десятки тысяч g.
