Собственно, четыре из пяти криптонских каст были фактически синекурами. Воинам не с кем было воевать. Рабочим не требовалось работать, так как практически всё необходимое делала автоматика. Жрецам незачем было молиться — Криптон уже давно оставался абсолютно светской цивилизацией, храмы стояли пустые. Учёным нечего было изучать — на масштабные проекты Совет ресурсов не выделял, а всё, что можно исследовать «на коленке», за прошедшие века уже исследовано. В памятных кристаллах библиотек хранилось больше знаний, чем можно усвоить за всю жизнь. А если кто-то всё же изобретал что-то новое, его поощрительно гладили по головке, вводили в Совет… и клали открытие под сукно, чтобы «не нарушать стабильности общества».

В утопии нет конфликтов. В утопии нет нужды. В утопии нет суеверий. В утопии нет прогресса.

— Сто тысяч лет, — пробормотал Хан, не в силах поверить в услышанную цифру.

Сто тысяч лет назад Криптон достиг нынешнего уровня научно-технического и социального развития! Сто тысяч лет они топтались на месте, имея такой старт, о котором земляне могли только мечтать! Неудивительно, что эта культура обречена!

Но вернёмся к одному конкретному представителю данной культуры — Дру-Зоду. Он казался Хану уродливой карикатурой на него самого.

Аугменты изначально понимали, что общество их ограничивает в рамках единственной функции — и сделали всё, чтобы эти ограничения сломать. Успешно.

Гильдия воинов изначально не имела никаких социальных ограничений — ну, кроме невозможности войти в Совет. Зато своими ограничениями интеллектуальными, которые входили в шаблон воинской спецификации, они не возмущались — они ГОРДИЛИСЬ.

«Потрясающе. Меня закинули в генетически лоботомированного кретина. Идеальное тело для спасения планеты».

Разумеется, кретином Зод был только в сравнении с членами гильдии учёных. И то, смотря в какой области. Допустим, некоторые разделы высшей математики давались ему не так хорошо, зато любой воин мог почти мгновенно обнаружить поломку в конструкции боевого флаера и продумать, как её компенсировать — а среднему учёному для этого пришлось бы тестировать систему не один день. А уж если выставить представителей этих двух гильдий в спарринг…

Но Хана такая ограниченная гениальность не устраивала. Ему нужен был универсальный, всесторонне развитый мозг, и универсальное, всесторонне развитое тело. Он не муравей, в конце концов!

— База, камин с температурой в девятьсот градусов.

Он сунул руку в печь из перекрещенных кристаллов, и с ухмылкой пронаблюдал, как обугливается кожа. Что ж, главного он точно не потерял. Свою несгибаемую волю. То ли она перенеслась вместе с личностью, то ли Дру-Зод сам по себе был тем ещё мужиком из стали. А всё прочее, включая интеллект — дело поправимое и наживное.

— База, убрать камин. Вызвать модуль регенерации.

Синеватое сияние сняло боль, затем жёлтый свет начал медленно растворять обгоревшие ткани. К счастью, у прежнего Зода была репутация редкостного экстремиста, поэтому никому не пришло в голову поинтересоваться, с чего это генерал решил поупражняться в мазохизме. Он раньше выкидывал и не такое.

Хан снова погрузился в размышления. В памяти Дру-Зода ничего не было о предстоящей гибели планеты. Ни вторжения чужаков, ни гражданских войн, ни экономического кризиса, ни природных катаклизмов. Напротив, там была железобетонная уверенность, что Криптон будет процветать ещё миллионы лет.

Если, конечно, его не погубит проклятая генетическая дегенерация. Зод был самым настоящим расистом, ненавидящим «вырожденцев». Очистка криптонской генетики была его идеей-фикс. И Хан бы ничего не имел против такой позиции — в конце концов, он был одним из активных участников Евгенических войн… Если бы при этом самозваный «чистильщик» хоть немного разбирался в генетике!

«Вовремя я сюда прописался… а то он бы вам такого наворотил…»

— База, прозрачность на восточной стене.

На горизонте всходило маленькое солнце — рубинового оттенка, и совсем не слепящее. Звезда Рао была красным карликом по земной астрономической классификации. Чтобы получить от неё достаточно тепла, планете пришлось бы крутиться совсем рядом с ней — ближе орбиты Меркурия. Но Криптон был от своего солнца почти так же далеко, как Земля от своего — далеко за пределами зоны жидкой воды. Что, кстати, означало длительность года, близкую к земной, отметил для себя Хан. Тепло, делавшее поверхность пригодной для жизни, исходило из ядра планеты.

«Но как тогда может существовать местная экосистема, если растения не получают достаточно света и не могут заниматься фотосинтезом? Не протягивают же они корни до самой мантии!»

Память Зода не содержала ответа на этот вопрос — генерала такие мелочи не волновали. Пришлось давать запрос в библиотеку базы — благо, она была довольно обширной, и уж конечно, там присутствовали учебники по экологии.

Но ответ скорее больше озадачил его, чем объяснил что-либо.

«Все современные растения, как и животные, черпают энергию для жизни из поля Кум-Эла, окружающего нашу планету…»

Разумеется, Хан тут же дал запрос в библиотеку по словосочетанию «Поле Кум-Эла», но тут уже нашла коса на камень — уравнения этого поля были основаны на сложной криптонской математике, которой не знали ни Зод, ни тем более Хан. А изложения «для детей на пальцах» — найти, увы, не удалось.

Пришлось отложить загадку до момента, когда он найдёт способ развить настоящий интеллект учёного. Не исключено, что для этого достаточно будет простых регулярных тренировок. Может быть, представление о роли генетики в способностях той или иной гильдии сильно преувеличено. Может быть, всё дело в обучении, которое получают учёные и воины. Это, кстати, не значит, что достаточно просто начать сейчас тренироваться — и всё исправиться. Возможно, необходимые паттерны закладываются ещё в раннем детстве — и Зод уже слишком стар, чтобы начать мыслить иначе. Что ж, тогда тоже придётся искать обходные пути.

Когда он вставал с постели, план действий на ближайшую неделю был уже сформирован.

К полудню он взломал защиту правительственного здания. К счастью, хакерские навыки входили в курс подготовки гильдии воинов и не считались чем-то запретным. А на Земле он развлекался такими вещами ещё в десятилетнем возрасте. Разумеется, криптонские вычислительные системы были на много порядков мощнее земных, и Хан даже не пытался понять (пока что), на каких принципах работает их «железо». Да и софт, который работал на этих машинах, был невероятно старым и невероятно умным. Однако его разработчикам не хватало такой полезной земной паранойи.

Создать полноценный сильный ИИ разработчики не то поленились, не то побоялись — хотя возможности техники позволяли это давным-давно. Все алгоритмы были невероятно разветвлёнными, с миллионами прецедентов и исключений — но неспособными к самообучению. Операционные системы содержали сотни тысяч «культурных слоёв», оставленных разными программистами в разные эпохи. В них можно было копаться веками, но так и не дойти до дна. И занятие это было невероятно увлекательным. Хан полушутя подумал, что неплохо бы отказаться от своих планов завоевания мира и записаться в инфоархеологи. Остановил его только тот факт, что через год от этих сложнейших систем не останется и следа, если он не придумает способа спасти планету.

В ситуациях, когда личностное поведение было позарез необходимо, криптонцы использовали «голограммы» — интерфейсы на основе слепков собственных личностей. Причём никаких особых разрешений на создание такой «голограммы» не требовалось — любой школьник мог записать «себя» на кристалл и заставить делать уроки, пока сам гонял с друзьями в мяч!

Когда Хан осознал, какие возможности это открывает, он чуть за голову не схватился. От немедленного создания армии роботов-аугментов его удержал только один маленький нюанс — он себя слишком хорошо знал. Его голограмма будет делать что угодно, только не выполнять приказы.