И вместо ожидаемых тератонн — нападающие получили ПЕТАтонны тротилового эквивалента. Причём не только в виде излучения, но и в виде разлетающейся на релятивистских скоростях плазмы, в которую превратились довольно-таки массивные корпуса кораблей Сапфирового Флота. Трудно сказать, что именно из этого набора оказалось чересчур даже для их щитов.

— Бой закончен, — сообщил он Бамису. — Наши потери — двадцать один корабль, потери врага — шестьдесят четыре, полное уничтожение известной части его флота. Передаю всю собранную за время боя информацию. Намерен продолжать подход к Бахаку. Рекомендую отозвать ваши корабли сразу же после сбора экипажей с пострадавших. Они тут ничего не смогут сделать.

По жилистой шее адмирала пробежала волна — это соответствовало человеческому упрямому мотанию головой.

— Мы продолжим полёт. Потери приемлемы. Эти корабли изначально были предназначены в смертники, как и ваши. Их экипажи в основном собраны из рабов.

Это заявление прозвучало бы верхом цинизма… если бы Бамис сам не находился на одном из кораблей, которыми с такой лёгкостью жертвовал.

— Но ведь десантные группы — из свободных батарианцев? — полувопросительно предположил Хан. — А это десятки, если не сотни тысяч солдат Гегемонии. Кроме того, подумайте о потерях нулевого элемента…

Бамис раздражённо моргнул верхней парой глаз.

— У нас не осталось топлива на обратный путь, — признался он. — И ядра не выдержат ещё одного дальнего перехода. Предполагалось, что мы сможем заправиться и разрядить ядро на Урмоле или Басцуде.

— Ясно. В таком случае я пошлю пару кораблей разведать газовые гиганты в первую очередь. А пока старайтесь не отсвечивать — ни в буквальном, ни в переносном смысле.

Когда ударная волна догнала флаер с Моринт, азари и так уже истекала кровью. Тем не менее, в полубреду она успела поставить вокруг себя биотический барьер — сказывался вековой опыт выживания, да и Ро-Зар через имплант немного помогла, простимулировав её мозг.

Когда оплавленную коробку, в которую превратился грузовик, извлекли из-под обломков, Моринт уже находилась в состоянии клинической смерти. Но несмотря на это, её сжатые в судорогах мускулы всё ещё продолжала держать вокруг себя поле эффекта массы.

— Я никогда не видел, чтобы разумное существо столь отчаянно цеплялось за жизнь, — признался криптонский врач, который работал с ней. — Некоторые криптонские животные обладают столь же непреклонным инстинктом самосохранения, но чтобы мыслящие… Интересно, все азари такие? Или это связано с тем, что вы — ардат-якши?

— Ни то, ни другое, — покачала головой Моринт. — Это вообще не моя заслуга. Просто я впитала наследие народа протеан. А они очень, очень сильно хотели, чтобы от их народа хоть что-нибудь сохранилось. Конечно, беглая преступница — не лучший хранитель последней воли Империи. Но в их положении выбирать не приходилось. Лучше скажите, как вы смогли так быстро вернуть меня к жизни?

— Ну, у многих турианских космонавтов, которых Генерал Зод взял в плен, были при себе пакеты медигеля…

— Это хорошо. Мне нельзя сейчас использовать «объятие вечности». Новая информация может затуманить архив… а мне нужно сохранить его как можно более целым… и передать… всем. Как можно быстрее. Вы не представляете, с чем столкнулись.

За время беспамятства Моринт сильно изменилась. Архив в её голове успел распаковаться и занять самые комфортные места. Что такое два столетия жизни Девы — по сравнению с веками владычества и безнадёжной борьбы, умноженными на память нескольких тысяч протеан? Она перепробовала множество любовников, но ни один не мог удовлетворить её надолго — всякое поглощение лишь усиливало аппетит, гнало на поиски новой добычи, новых ощущений, опыта и знаний. Протеане стали как бы её коллективным мужем, наполнив собой до предела. Жизнь вампирши-гедонистки была на редкость бесцельна — убить, чтобы выживать дальше, выжить, чтобы убивать дальше. Протеане дали ей чёткую и осмысленную цель.

А потом было неудачное слияние с киберзомби, которого контролировал Жнец. Словно изнасилование в подворотне на следующий день после счастливой свадьбы. И картинка стала ещё более чёткой — пусть это был всего лишь отзвук ЕГО мыслей, а не полное погружение. Моринт теперь знала то, чего не знали даже протеане.

Но ценой за это стали два чудовища, которые теперь разрывали её изнутри, продолжая свою тысячелетнюю битву. Криптонцы тщательно вычистили её организм от наномашин Жнецов, но не могли избавить от того, чем была она сама.

— Верните мне мой омнитул… или, если боитесь, дайте что-нибудь похожее. Я должна записать хотя бы самые основы… прежде, чем ОНО пожрёт мой мозг.

После гибели монстра под Арго вычислительные мощности захватчиков резко упали, и силы кибербезопасности Хана смогли без особого труда дожать их. Инфосфера снова была во власти лорда-протектора… Но, Рао, какой ценой обошлась эта победа! Практически все искусственные интеллекты были отключены или переведены в защищённый режим, половина архивов недоступна, две трети локальных сетей обрушено, вся техника, какая только возможно, переключена на ручное управление. Землянин двадцатого века не заметил бы особой разницы. Для него Криптон как был техногенным раем, так и остался — подумаешь, нужно нажать ещё пару кнопок. Но для рядового криптонца, привыкшего, что дом понимает его с полуслова, это было равносильно возврату в каменный век.

Естественно, на местах уже работали аварийные команды, прокладывая новые коммуникации и восстанавливая операционные системы из резервных копий. Но работали они не торопясь, по несколько раз проверяя каждое приложение, прежде чем запустить его. Да и после запуска за ними следили ничуть не меньше. Наверняка враг, отступая, оставил множество программных ловушек.

Именно из-за этой разрухи «Призрака-1» поймать не удалось — система глобального наблюдения накрылась вместе с глобальной же сетью. Главный хакер противника отступил обратно в тень, прежде чем силы Хана успели локализовать его в реальном мире. Впрочем, теперь, когда за ним уже не стоял инопланетный компьютер размером с город, он, скорее всего, стал менее опасен.

«Призрак-2» оставался таким же молчаливым, загадочным и неуловимым. На него, похоже, вся эта катавасия не произвела ни малейшего впечатления. Поэтому базовую гипотезу (что это цифровая аватара твари из-под храма) пришлось с сожалением отбросить.

Как только общепланетное вещание было восстановлено, Хан выступил по нему с яркой проникновенной речью, описал опасности, которым планета подвергалась, и перечислил ряд мер, направленных на спасение цивилизации. В частности, присутствовала там и следующее высказывание:

— В связи с чрезвычайной ситуацией, использование Фантомной Зоны в качестве места заключения преступников и опасных для общества личностей временно прекращается. Все её заключённые будут возвращены на Криптон, их дела будут пересмотрены комиссиями-тройками. В каждую тройку войдёт по одному представителю Суда Справедливости, суда осторожности и Инквизиции. Каждый получит шанс повторно доказать свою невиновность и безопасность. Лица, признанные невиновными, но опасными, неопасными, но виновными, либо опасными и виновными, но в незначительной степени — получат временную амнистию по законам военного времени, с возможностью перевода её в постоянную путём честной службы Криптону в течение назначенного испытательного срока. Лица, признанные виновными и опасными в значительной степени, по тем же законам военного времени будут приговорены к высшей мере наказания — расстрелу, либо отправке в штрафные лаборатории. Вместо узников, в Фантомную Зону будет отправлена группа из десяти тысяч добровольцев, молодых мужчин и женщин, задачей которых станет восстановление криптонской цивилизации в случае гибели таковой от непредвиденных обстоятельств.

Последнее в общем-то было почти чистым блефом. «Эффект бутылочного горлышка» никто не отменял. Для сохранения культуры и генетического разнообразия необходимо около миллиона человек. Но такого количества психически стабильных и волевых личностей, способных и желающих выдержать вечное безмолвие Фантомной Зоны — на всём Криптоне просто не было. Если бы этим десяти тысячам можно было дать с собой банк данных и генетический банк — другое дело, но сама природа параллельного измерения исключала это. Войти туда может что угодно, а вот выйти — только человек.