Но дружбы нет и той меж нами;

Все предрассудки истребя,

Мы почитаем всех — нулями,

А единицами — себя;

Мы все глядим в Наполеоны;

Двуногих тварей миллионы

Для нас орудие одно;

Нам чувство дико и смешно.

Сноснее многих был Евгений;

Хоть он людей, конечно, знал

И вообще их презирал;

Но правил нет без исключений:

Иных он очень отличал

И вчуже чувство уважал.

Хан помнил, как он был шокирован в двенадцать лет, когда впервые осознал, что подавляющее большинство обычных, немодифицированных хомо — имеет такие же амбиции, как и аугменты. Не все считают себя красивее, работоспособнее или сильнее окружающих — всё-таки это более-менее объективные величины. Но практически все уверены, что они самые умные. Интеллекта может не хватать, но ума, житейской смекалки — уж точно с избытком. И окажись они на вершине власти — уж точно сделали бы всё правильно. Единственная разница между аугментами и их отсталыми предками состояла в том, что кое-кому повезло с генами — мотивация же у двух подвидов была совершенно одинакова. Но попробуй заставь людей признать, что им НЕ повезло.

«Но мои уникальные гены остались там, на „Ботани Бэй“. Сейчас я самый обычный криптонец — разве что чуть более опытный. Осталось вовремя убедить четверть миллиарда недоносков, что они все тоже самые обычные — так что самомнение лучше засунуть в задницу и выбираться отсюда всем вместе. Не пытаясь делиться на волков и овец».

Кое-что для этой ситуации он заранее подготовил. Там, где начинается охота на ведьм — самое место для Инквизиции. Именно так Хан решил назвать новую организацию с чрезвычайными полномочиями. Кадры для неё уже были заранее подобраны. В первую очередь Ро-Зар и Лара Джор-Эл.

И совсем не для того, чтобы поймать и замучить побольше народу. Это как раз гораздо проще сделать руками любителей. Как было с «реальными» ведьмами в реальной земной истории, которых прекрасно вешали и жгли светские власти, а порой и просто возмущённая толпа. Потому что — «ну всё же и так понятно». Когда следствие по ведовским делам передали в руки профессионалов — число казнённых в общем-то пошло на убыль. Потому что на одного настоящего колдуна или еретика приходилось несколько ложно обвинённых, просто сумасшедших и мошенников.

И пытки тут не понадобятся — всё-таки век немножко более продвинутый. Хранитель истины сумеет отделить зёрна от плевел. А значит — сократить число жертв. Даже настоящих зомби совсем незачем расстреливать на месте. Пока мозг не разрушен — изолировать и искать способы лечения. Когда разрушен — вырезать «горошины» и в лабораторию, на опыты.

А в качестве первого шага — сделаем то, что давно хотелось…

«В связи с особыми и экстренными обстоятельствами… в связи с угрозой, нависшей над Криптоном… всем членам религиозной гильдии, а также всем прочим обладателям любых средств сокрытия личности — предписывается немедленно зарегистрироваться на правительственных серверах. Всё время, когда используется средство анонимизации, они обязаны носить персональные браслеты-идентификаторы… Надеть или снять такой браслет, активировать или выключить его возможно только в полицейском участке… отсутствие браслета или неактивный браслет в сочетании с закрытым лицом могут считаться поводом для немедленного ареста…»

Вот теперь пускай светлоликие побегают.

В этой системе были два Ретранслятора — один вторичный, через который только что прибыл зонд, и один первичный, неактивный. В остальном — ничего примечательного. Одна слишком горячая и три слишком холодные для жизни планеты, тусклый красный карлик, и…

— Внимание, замечены признаки разумной жизни!

Если бы оператор и зонд, который он вёл, не были строжайше засекречены, это короткое сообщение имело бы все шансы занять первое место в рейтингах популярности в мировой сети, обогнав даже новости из Коррила. «Маленький шаг одного человека…»

А так узнал один лишь Хан, мгновенно сосредоточив на ней всё своё внимание.

Не города на планетах, не станции на орбитах. Корабли. Один пятисотметровой длины, и шесть однотипных поменьше, чуть больше двухсот метров. Они шли по параболической траектории, выходя на орбиту второй планеты.

Скорость света выступала союзником криптонцев. От Ретранслятора до второй планеты было около пяти световых минут. Следовательно, зонд находился «в вершине» светового конуса. Пока свет и радиоволны от него не дойдут до неизвестных кораблей — он абсолютно невидим. Значит, у него есть примерно три минуты, чтобы изучить приходящие от них данные, а потом решить — вернуться через Ретранслятор, приказать зонду самоуничтожиться, или пойти на контакт?

«На контакт» в данном случае не означало непременно «выйти на связь». Просто покружить на отдалении, позволить чужакам рассмотреть очертания зонда, измерить факел его двигателя, ускорение, возможно прощупать сканерами (если у них есть сканеры высокого разрешения) — это уже обмен информацией.

Он же видел многое даже с такого расстояния — больше, чем бывает между Землёй и Марсом в противостояния. Всё-таки разработчики зонда снабдили его весьма мощными телескопами. Конечно, у противника могут быть телескопы не хуже — но сам зонд был намного меньше своих новых знакомых. К тому же двигателей он пока не включал, а рядом находился мощный источник помех — громада Ретранслятора.

Вскоре очертания объектов стали довольно ясными. Несмотря на различие в размерах, строились они примерно по одной схеме — продолговатые бруски с крылышками. Обе интуиции — Хана и Дру-Зода — наперебой кричали, что перед ним боевые корабли. Не универсальные разведчики, не научно-исследовательские, не дипломатические — именно военные машины. В первую очередь оружие, потом уже всё остальное. А значит, либо он находится в зоне боевых действий, либо на чужой территории.

У всех семи синхронно вспыхнули двигатели — корректирующий манёвр, чтобы лечь на орбиту второй планеты. Снизу сразу же появились цифры изменения вектора скорости и данные спектрального анализа. Так, термоядерная горелка на дейтерии и гелии-3… в принципе ничего необычного… стоп, сколько-сколько?! Такая слабенькая тяга должна была еле-еле сдвинуть огромный боевой корабль на несколько метров в секунду за секунду. Вместо этого он рванулся вперёд, словно в зад ужаленный — ускорение составило тысячи g! Чёрт с ней, с перегрузкой, может там тоже внутри криптонцы сидят, или корабли беспилотные. Но такое ускорение требовало сверхмощной тяги с гигантским факелом — а дюзы всех семи кораблей едва «тлели», выбрасывая довольно скромные порции раскалённых газов, да к тому же на относительно небольших скоростях.

И вот тут Хан Нуньен Сингх получал уникальное преимущество, которого не было даже у самых гениальных криптонских учёных. Единственный на Криптоне и почти единственный на Земле — он имел опыт работы именно с такими кораблями и с такими двигателями. Потому что именно такие движки — нарушающие, казалось, законы сохранения импульса и энергии одновременно — стояли на злополучной «Ботани Бэй». Именно они позволили ей с относительно небольшим расходом рабочего тела разогнаться до одной десятой скорости света. Пространственно-временные катушки (ПВК) создавали так называемое «псевдодвижение» — на каждый метр в секунду реальной скорости корабль «смещался», «соскальзывал» в пространстве ещё на несколько метров в секунду. В результате возникало впечатление, что он стал легче в несколько раз (точное число зависело от силы деформации пространства-времени) — но это впечатление было ложным. Рост псевдоскорости, в отличие от роста настоящей скорости, не связан с возрастанием энергии и импульса. Если корабль с высокой псевдоскоростью врежется в какое-то препятствие, сила удара будет довольно скромной — соответствующей его реальной физической скорости. При достаточной мощности катушек псевдоскорость может даже превысить скорость света, так как эйнштейновские законы на неё не распространялись. Увы, «Ботани Бэй» таких мощностей себе позволить не могла. «Импульсный двигатель» (сочетание ПВК с термоядерным двигателем, который одновременно давал им энергию и начальное реальное ускорение) был придуман, как утверждалось, аугментами. Но Хан в этом сомневался — его подчинённые и враги, конечно, гении, но слишком много было в этой конструкции чужеродных деталей, не слишком удобных, явно взятых из другой системы и пришитых «на живую нитку». Скорее всего, технологию они где-то спёрли, или им подбросили. Но переделать её, чтобы сделать более эффективной, не было ни времени, ни ресурсов.