Просчитать всё это разом в реальном времени — никакая машина бы не справилась — но интуиция воина чётко подсказывала — несмотря на все эти полумеры защиты, проживут чужаки в окрестностях Криптона десятки секунд, в лучшем (для них) случае — минуты. Никакие технические хитрости не помогут против тотального превосходства в огневой мощи. Весь вопрос был в том, что они сделать успеют за эти минуты.

Ответить на этот вопрос должны были детекторы тёмной энергии.

И от того, что они показали, у Хана и остальных волосы встали дыбом.

Этого не мог бы предсказать даже Рекс — потому что никто из кроганских боевых мастеров такого трюка повторить бы не смог.

И из турианских биотиков — тоже. Это умение было исключительной привилегией лучших бойцов народа азари. Только они могли, набросив биотический канал на цель, словно лассо, постоянно, без особых усилий или концентрации, его удерживать. Всем остальным требовалось сосредоточиться, чтобы цель не вышла из зоны действия их биотики, следить и за направлением, и за фокусировкой энергии. Канал воздействия азари сам тянулся за ними, как резинка.

А что это означало на практике? Для нынешней операции?

Означало, что расходиться с целью ЗАРАНЕЕ на тысячу километров совершенно не нужно. Фрегаты-мишени, якобы предназначенные для подрыва, оказались просто обманками, этакими дорогими и сверхсветовыми аналогами мониторов. А пилоты в истребителях-детонаторах были просто умелыми пилотами, совсем не биотиками. Биотики сидели позади них, во вращающемся штурманском кресле.

Конечно, это не были сертифицированные азари-коммандос, служащие кому-либо из матриархов. Они бы никогда не позволили вовлечь себя в такую грязную работу — кто-то из этических соображений, кто-то просто заботясь о репутации. Но среди преступниц, ожидающих казни, и наёмниц, торгующих своими навыками, тоже можно найти девять сильных биотиков, если хорошо поискать.

Азари выбирала один из множества дронов, летящих за кормой истребителя. «Маркировала» её чем-нибудь типа «Стазиса» или «Сингулярности»… а затем подрывала при помощи «Опустошения».

Само по себе «Опустошение», кстати говоря — интереснейшая техника, достойная отдельной диссертации. Она буквально высасывает из цели тёмную энергию, которую затем можно направить на укрепление собственных щитов. А на прирождённых биотиков азари этот приток ещё и как стимулятор действует, снимая усталость и ускоряя восстановление нервной системы.

Но это как-нибудь потом, в более мирное время. Сейчас гораздо важнее, что «лассо» наброшено. Резонанс — идёт. Дрон уже перестал существовать, а на том месте, где он был, набухает сине-белый переливчатый пузырь. И чтобы он продолжал набухать, азари нужно лишь продолжать рутинно поддерживать канал — она это может делать хоть с закрытыми глазами. А пилоту нужно дать полную тягу — потому что пузырь растёт со скоростью километра в секунду, и желательно держаться от него на безопасном расстоянии. Для хорошего истребителя с мощным ядром эффекта массы это не проблема — всего три сотни g. После рывка первой секунды можно даже снизить ускорение — во-первых, чтобы не отрываться от границы растущего «взрыва» слишком далеко, и не напрягать азари, а во-вторых — чтобы не забывать выполнять манёвры уклонения, потому что сверху по-прежнему стреляют.

Впрочем, синекожая девушка в штурманском кресле не выглядит напряжённой. Наоборот, она сияет — и в прямом, и в переносном смысле. Ещё бы — подключиться к почти бесконечному резервуару энергии! Нервную систему омывают волны экстаза, в каждой мышце пульсирует небывалая мощь. Кажется, взорвись сейчас истребитель, она не получит ни царапины и своим ходом спланирует до поверхности планеты.

Перед глазами бежали цифры. Два истребителя уничтожены до того, как успели организовать биотический взрыв. Ещё три — потеряли слишком много дронов в процессе взрыва и были подбиты сразу после него, не успев «надуть» свои «пузыри» даже на пару километров.

Но четыре других продолжали мчаться прочь от планеты, расширяя мерцающие сферы. Один пилот попытался нырнуть под сферу взрыва, чтобы использовать её, как укрытие — но не рассчитал вираж и врезался в зону усиленной гравитации, которая мгновенно перемолола маленький аппарат. Но два других успешно проделали тот же манёвр — и оказались почти в безопасности, так как гравитационная линза эффективно рассеивала лазерные лучи. Только один лихач продолжал лететь вертикально вверх, навстречу огню тяжёлых орудий. Но пока — успешно избегал их.

Примерно двести секунд до того, как первый «пузырь» достигнет поверхности планеты и начнёт рвать её в клочья. Примерно втрое больше до того, как истощение поля Кум-Эла скажется на живых существах.

— А вот теперь пора, — сказал Хан.

Спустя пять секунд все три отметки биотических взрывов погасли.

Турианцев подвела инерция мышления — и ничего больше. Операцию они организовали безупречно, а исполнители вообще были гениальны. Они не предусмотрели только того, чего не мог предусмотреть вообще никто на Цитадели. Хан бы их за это винить не стал. А вот поблагодарить — поблагодарил бы.

В первую очередь — они не подумали, что в эти игры можно играть вдвоём. Они твёрдо знали, что у этих кровожадных дикарей на огромной тяжёлой планете сверхсветовых двигателей нет. Ну да, некоторое количество нулевого элемента ими захвачено. Но от разорванного в клочья ядра двигателя до рабочего — путь в несколько лет работы, даже если у вас есть вся теория.

Во-вторую — подвело, как ни странно, экономическое мышление. Турианцы, конечно, не волусы, помешанные на капитализации всего и вся — но какое-то представление о стоимости той или иной вещи у них есть. Без этого нельзя нормально воевать — если не уметь считать расходники.

Они знали, что планета супербиотиков очень богата — раз позволяет ставить ансибли на маленькие зонды. Они подозревали, что это связано с какой-то разновидностью постиндустриальной экономики (у народов Цитадели было нечто подобное — технологии, завязанные на омнигель). Но одно дело — хитро изогнутый кусок металла (или кристалла), и совсем другое — звездолёт. Элно на коленке не сделаешь — даже если это очень технологичная коленка. Его можно только найти и собрать.

Поэтому никто, никогда не использует сверхсветовую ракету против истребителя. Турианцы не знали земной метафоры «стрелять из пушки по воробьям» — но это было именно оно. Кстати, вероятность попадания примерно такая же — воробей, конечно, не может обогнать пушечный снаряд, но пока лафет повернёшь — он десять раз упорхнуть успеет.

Конечно, когда на кону целая планета, тем более столичная — расклады по стоимости совершенно другие. Тут уже девять воробьишек залетели на атомную электростанцию. Стрелять по ним сразу стало выгодно даже дредноутами, не то что ракетами размером с фрегат…

Но во-первых, для этого нужно знать о трагической судьбе Ротлы. Турианцы были уверены, что на Криптоне это никому неизвестно — это и в мирах Цитадели знали очень немногие. И оказались почти правы… с поправкой на десяток человек.

Во-вторых, «стало выгодно стрелять» — не значит «стало удобно». Дистанция наведения огромная, цель крошечная — точность нужна невероятная, а эта зараза постоянно перемещается. С огромным ускорением. В непредсказуемом направлении.

Противоистребительная ракета — ПИР — представляла собой крайне специфическое изделие, созданное для крайне специфической ситуации. Проще всего сравнить её с очень большой мухобойкой.

Это двухсотметровая дура с относительно небольшим и маломощным ядром массы. Больше четырёх световых она развить не могла, а крейсерская скорость была даже меньше — три. В любом случае, она обгоняла собственный свет — не давая жертве никакого шанса защититься. Дистанция пуска составляла пятнадцать световых секунд — уклониться за время подлёта мог самый неповоротливый истребитель, но для этого нужно было как-то узнать, что в него стреляют. А сетка сверхсветовых датчиков над этой планетой была только у одной стороны.