Том ударяет кулаком о стекло с такой силой, что я думаю, оно вот-вот разобьётся, но ничего не происходит. Я вздрагиваю и зажмуриваюсь.

- Ты не можешь говорить, куда мне можно ходить, а куда нельзя, - спокойно тяну я с закрытыми глазами. – Я тебе не игрушка, понял?! – распахиваю веки.

- Ты не понимаешь, о чём говоришь! – рычит Том.

- Серьёзно? – меня начинает распирать негодование, и весь страх сходит на «нет». - Это, - я тычу в сторону казино. – Закрытый показ, на который тебя не пригласили, так скажи мне, чёрт тебя дери, какого, мать твою, чёрта ты сюда притащился и всё испортил?! – я срываюсь на крик на последних словах. – Думаешь, что можешь управлять мной? Моей жизнью? Раз, тебе свадьба. Два, послушная омега под боком. Три, очередная шлюха в твоей постели! Как по щелчку!

- Заткнись! – орёт Том, отталкивая меня от машины.

Я падаю на колени прямо на асфальт, и мой гнев почему-то превращается в обиду.

- Ты, - он тычет в меня пальцем. – Ты просто глупый капризный ребёнок, знаешь об этом? – выдавливает альфа. – Хочешь, чтобы все играли по твоим правилам, а правил и сам толком не знаешь, придурок. А теперь послушай сюда, - Каулитц прикрывает глаза, а затем медленно открывает. – Я отправляю тебя в загородный дом, будешь жить под круглосуточным наблюдением. И чтобы больше никаких подобных выходок.

Он отворачивается, облокачиваясь руками о крышу машины и шумно вздыхая, а я медленно поднимаюсь на ноги.

Как он может такое говорить? Он заставил меня выйти за него замуж, не оставил никакого выхода, а теперь называет меня ребёнком? Да как он может управлять моей жизнью, он мне никто. Он не смеет так поступать со мной.

Я отступаю, пристально смотря на Тома, который даже не смотрит в мою сторону, и думаю, что не смогу так. Я сломаюсь. Меня уже сломали. Я…

Я разворачиваюсь и убегаю. И только когда я оказываюсь у поворота, я слышу крик Тома:

- Билл!

Я забегаю в ближайший переулок и мчусь по безлюдной улице, оставляя позади всё, что только можно оставить. Я бегу настолько сильно, что даже не понимаю, куда именно, и боюсь обернуться, чтобы узнать, гонится ли за мной Каулитц или нет. Я больше не смогу так… Не смогу.

Часть 26

In Fear And Faith – Heavy Lies The Crown

Я ничего не слышу, лишь стук моих ботинок об асфальт и шумное хриплое дыхание, вырывающееся из лёгких. Бок колет, грудь горит из-за долгого бега, и я уже не чувствую своих ног. Колени подкашиваются, и я падаю на землю, упираясь в неё руками. В горле пересохло – я хочу пить.

Прикрываю глаза и шумно вздыхаю, постепенно приходя в себя. Сколько я бежал? Где я? Как вернуться и куда идти теперь?

Я осматриваюсь – Тома нигде не видно, наверное, он потерял меня, пока я удирал. И место знакомое… Я прикусываю губу, не в силах заставить свой мозг думать. Где я? Где?

Это же дом Густава… Какого чёрта я тут делаю?

Я поднимаюсь на ноги и отряхиваюсь, понимая, что я всё ещё в одежде Рика Купера. Я и забыл совсем о том, что не переоделся, потому что Каулитц так стремительно меня оттуда уволок. И мои вещи там остались…

Мне нужно где-то пересидеть, спрятаться, придумать план. Мне нужно поскорее убраться подальше из этого города, не потерплю, чтобы этот ублюдок так со мной обращался! Надеюсь, Густав дома.

Я решительно направляюсь к подъезду, собираясь попросить старого друга о помощи. На ум приходит тот странный разговор, который я слышал в день свадьбы. Что он промышлял тогда вместе с альфой? Нужно будет его расспросить, надеюсь, что он окажется на моей стороне, после того как я ему всё расскажу. Он ведь умный. Всегда знал, что нужно делать, в отличие от меня.

Я поднимаюсь на нужный этаж и настойчиво звоню в дверь. Мне открывают не сразу, лишь через минуту, когда я уже решаю, что Шеффера нет дома. Дверь открывается, и я вижу растрёпанную сонную макушку друга. Он что спал в такое время?

- Билл? – удивлённо бурчит бета. – Ты что тут делаешь?

- Впустишь?

Он медлит и отступает.

- Ага.

Я захожу внутрь и вздыхаю, вдруг чувствуя себя в безопасности.

- Я сбежал от Тома, - неуверенно тяну я, прислоняясь к стене рукой. – Он взбесился. Хотел отправить меня в особняк за городом. Можно, я побуду тут, пока не придумаю, что делать дальше? Пожалуйста…

Я умоляюще смотрю на Густава, который прикрывает дверь. Он оборачивается, хмурясь, но не отвечает.

- Я не вернусь к нему, - твёрдо говорю я.

Парень вздыхает, думая о чём-то, а потом отмахивается.

- Хорошо. Иди, умойся, я пока чай сделаю, - Шеффер проходит мимо меня в сторону кухни.

- Спасибо, - я благодарно улыбаюсь и иду в ванную.

Подойдя к раковине, я облокачиваюсь об неё руками, пристально смотря на своё отражение в зеркале. Тушь потекла, глаза покраснели. Я и не заметил, как плакал…

Прикрываю глаза на какое-то время, а потом открываю кран и смываю с лица всю косметику ледяной водой – она возвращает мне разум и позволяет хотя бы немного успокоиться. Всё не так плохо, как кажется. Уверен, у Тома есть разумное объяснение своему поведению, вот только я не хочу ничего слышать от него, по крайней мере, в ближайшее время. Я хочу, чтобы мне всё рассказали, всё, что они от меня скрывают. Иначе я снова окажусь в психушке с нервным срывом…

Я ещё какое-то время остаюсь в одиночестве, а потом решаю вернуться к Густаву, но, когда я подхожу к кухне, отчётливо слышу его тихий спокойный голос, заставляющий меня замереть на месте:

- Да, Том, он у меня. Приезжай. Я присмотрю за ним…

Я отступаю назад. Так, Густав заодно с Каулитцем… Был заодно с ним с самого начала…

И Том сейчас приедет сюда…

Я разворачиваюсь и направляюсь к выходу, не собираясь здесь оставаться. Не хочу делать вид, что ничего не знаю, ничего не хочу. Просто оставьте уже, мать вашу, меня в покое!

Я выскакиваю на лестничную площадку и проскакиваю несколько пролётов, прежде чем оказаться на улице. Густав. Том. Не удивлюсь, если и Митч с Ником тоже. Все они грёбаные предатели!

Я вспоминаю ту ночь в клубе, и меня накрывает неожиданное озарение. Перед тем как за мной пришёл Том, я видел Шеффера. Он мне дал свою визитку. И это он сдал меня Каулитцу. Он, а не Холт. Какой же я дурак…

Я останавливаюсь у остановки, радуясь, что тут никого нет. К горлу опять подступают спазмы, но я запускаю руки в волосы и сжимаю пальцы, зажмуриваясь. Не позволю себе лить слёзы из-за них. Они не достойны… Они просто жалкий мусор, тараканы, которых надо давить. Но почему я? Они что, не могли найти для себя другую игрушку? Я итак пропитан болью до кончиков волос, её хоть выжимай из меня и делай противоядие…