- Знаешь, Билл, - Митч поправляет платье и усаживает меня на диван, начиная красить мои глаза чёрными тенями. – На самом деле, не альфа выбирает омегу. А всё наоборот, - я уже собираюсь съязвить, но умудряюсь одёрнуть себя. – Альфы глупые. Они не могут понять сразу, какой омега истинный, потому что они гонятся за запахами. На одного омегу приходится куча альф и только один из этой кучи тот самый, - блондин поправляет мне волосы, а я почему-то слушаю его молча и не возникаю. – Только омега может решать, с кем ему быть и кто ему нужен. Доверься своему сердцу, я уверен, что оно не ошибается.

Парень отстраняется и любуется своей работой. Я опускаю взгляд, понимая, что это мне уже говорили.

- Бабушка говорила точно так же…

- Твоя бабушка была права, - Митч берёт меня за руки и улыбается. – Я уверен, что Том тебя любит. По вам видно, что вы созданы друг для друга, так что не делай глупостей.

Я кривлюсь, смотря в сторону. Он нарядил меня в платье, чтобы посмеяться, заставил меня выйти за него замуж, сделал мне больно в самом начале. И я сомневаюсь, что он меня любит.

- Том тебя попросил это сказать?

- Нет, - он качает головой. – Я сам это вижу.

Митч отходит в сторону, а потом возвращается и надевает мне на голову фату. Отлично. О большем позоре я и мечтать не мог…

- Пошли. Нас уже заждались, - он берёт меня за руку, помогая встать, затем подхватывает под локоть и ведёт к выходу, а я мысленно надеваю на шею петлю и вешаюсь.

Сейчас я опозорюсь, сейчас меня все увидят в этом дурацком бабском платье! И у меня будет психологическая травма, которая будет преследовать меня в кошмарах, пока я не сдохну.

Что ж, Томми, радуйся, ты получишь психованного омегу, как и хотел. Я рад за тебя.

Придурок.

Часть 21

The Wanted – Walks Like Rihanna

Я неохотно выхожу в коридор, поддерживая одной рукой подол, чтобы не лез под ноги, а с другой стороны Митч железной хваткой держит мой локоть, чтобы я не сбежал. Сердце стучит у меня в грудной клетке, пытаясь вырваться на свободу, голова кружится от волнения, в горле пересохло, я хочу уйти отсюда подальше, чтобы никого не видеть. В ушах пульсирует, ноги совсем не держат, но я продолжаю направляться в сторону больших дверей, за которыми, наверное, собрался весь народ. Меня снова накрывает паника, и, если бы не Хьюер, я бы давно валялся на полпути где-нибудь под лестницей.

Не хочу туда идти. Ещё один шаг. Не хочу оказаться под пристальным вниманием гостей. Дверь совсем близко. Не хочу добровольно оказываться в руках этого извращенца, который заставил меня надеть платье! С каждым шагом я всё ближе и ближе, и вот уже Митч тянется к дверной ручке, чтобы открыть её, но я его останавливаю.

- Стой!

Блондин замирает, удивлённо смотря на меня, а потом вздыхает и на мгновение прикрывает глаза.

- Я проведу тебя прямо до Тома, так что не волнуйся, - он улыбается. – Всё будет хорошо.

Ага, как же, как только они меня увидят, будут ржать, как кони. Ненавижу.

Ничего не сказав, я коротко киваю, и блондин решительно открывает передо мной двери, которые плавно отъезжают в стороны. Начинает играть какая-то плавная музыка, но это точно не свадебный вальс. Мы идём дальше – все головы присутствующих повёрнуты в мою сторону, однако я почти их не вижу из-за волнения и этой дурацкой фаты. Я смутно различаю Николаса, Густава ещё кого-то, но я никак не могу понять, что на их лицах, вместо них какие-то размытые пятна. Я краснею и опускаю голову – мне не было так стыдно никогда в жизни. Даже когда я Тому в любви признавался, я был куда спокойнее. Позор. Какой позор. Надеюсь, Митч говорил правду, и никто не будет снимать нас. У меня сейчас случится инфаркт, я умру, и никакой свадьбы не будет! Чёрт вас дери…

Почему именно я должен был надеть платье?! Моя самооценка испорчена к чертям.

Всё расплывается – блондин тащит меня к столу, а я на ватных ногах в полном шоке преодолеваю это расстояние, которое сводит меня с ума. Кажется, что я иду вечность. И мне страшно. Мне впервые, мать вашу, нереально страшно!

Мы подходим ближе, равняемся с гостями, которые стоят по обе стороны от прохода, по которому мы идём, и останавливаемся.

И тут я понимаю, что стою напротив Тома перед столом, за которым стоит какой-то омега и улыбается, а я пристально разглядываю альфу. На нём шёлковая бардовая рубашка – две верхние пуговицы не застёгнуты – чёрные немного свободные джинсы, кроссовки, какая-то странная длинная серьга в ухе и мой кожаный ошейник на шее, который я купил до того, как меня попёрли с работы. Откуда у него мой ошейник? И почему он одет так… круто? Или смешно? Я не могу определиться.

Омега что-то начинает говорить, но я его не слушаю, потому что Каулитц начинает так невинно улыбаться, что хочется заехать ему по носу, чтобы прекратил. Позади меня стоит Митч, позади Тома – Николас. Я краснею ещё больше, потому что никто из присутствующих не смеётся из-за моего платья. Неужели, Том предупредил их? Или это нормально, чтобы парень-омега надевал его на свою свадьбу? Ничего не понимаю…

Под ухом что-то бормочут. Бла, бла, бла, «жених», бла, бла, «союз», бла, «брак», ничего не понимаю. Прикрываю глаза, чтобы успокоиться, уже решаю, что вот-вот мои ноги подкосятся, и я упаду, но неожиданная фраза возвращает меня в реальность и придаёт сил.

- Прошу ответить Вас, невеста.

Мой глаз дёргается. Как он меня назвал? Невеста? Да я тебя уничтожу, глупая омега, я на кого похож? Как он посмел меня назвать невестой?!

Ник зажимает рот рукой, сдерживая смех, Митч фыркает, прокашливается за моей спиной, Густав с интересом наблюдает за мной, словно бы ему любопытна моя реакция. А я готов разнести тут всё к чертям! Ненавижу!

- Кхм, - Том прокашливается. – Он парень.

Омега на мгновение замирает, смотря на меня, а потом поспешно говорит:

- Извините, я думал, что это девушка, - он краснеет, прячась за папкой с бумагами, а я готов уже перевернуть стол и наброситься на этого наглеца, вырвать ему все волосы и заставить тоже нарядиться в свадебное платье.

Какое-то время все молчат, а я, прослушав вопрос и продолжая испепелять взглядом омегу, ничего не говорю.

- Ну, так, Билл. Ты выйдешь за меня? – голос Тома нежный и спокойный. Он улыбается.

Я вздрагиваю, краснея ещё больше, и жалею, что не могу забраться в подол платья и посидеть там до конца церемонии.

- Да, - бормочу я себе под нос.

- Что ты там бубнишь, ничего не слышу, - издевается Каулитц.