Между тем закрепление нового экономического курса продолжалось и в законодательной форме. В начале сентября очередной Пленум ЦК выработал конкретные меры по подъему сельского хозяйства, развивавшие идеи, выраженные Маленковым, вскоре принявшие вид постановлений СМ СССР и ЦК КПСС: от 26 сентября — о развитии животноводства, об увеличении производства картофеля и овощей, об улучшении работы МТС. В те же дни появилась и серия постановлений, но уже только СМ СССР, определивших конкретные действия для увеличения товаров широкого потребления[843]. На достижение той же цели были направлены и три всесоюзных совещания — работников торговли, промышленности легкой и продовольственных товаров. Однако, как вскоре выяснилось, все это оказалось излетом нового курса. Его концом.
На том же сентябрьском пленуме четко обозначилось нежелание партократии принять ту политику, которую предложил Маленков. Выразилось оно поначалу в замене основного докладчика, Маленкова, на Хрущева, а заодно и в отказе сохранить коллективное руководство партией, и, тем самым, оставить за правительством первенствующую роль. Видимо, мы никогда так и не узнаем, что же заставило тогда Георгия Максимилиановича сдаться без боя, вынудило его лично увенчать Хрущева, а не кого-либо иного, лаврами победителя. Скорее всего, обусловило это то, что в середине августа Никита Сергеевич за счет средств партии, которые именно он и контролировал, существенно увеличил денежное довольствие для ответственных сотрудников аппарата ЦК, да еще и выплатил им недоданное за три месяца[844]. Вполне возможно, что они готовили сентябрьский Пленум, вдохновленные возвращением им прежнего материального положения.
На самом Пленуме все его участники, в том числе секретари и члены президиума, как-то вдруг, разом, непонятно почему забыли о дружно поддержанном ими же всего шесть месяцев назад принципе коллективного руководства. О том принципе, следовать которому они, по сути, обещали еще раз в июле. Буквально в последние минуты работы, без какого-либо обсуждения, мимоходом, единодушно избрали Н. С. Хрущева первым секретарем партии. Вверили ему тот самый пост, который совсем недавно занимал Сталин. Вот как это зафиксировала стенограмма:
7 сентября, 6 часов вечера. Председательствующий — Маленков.
«Маленков. Значит, с этим покончили, товарищи. Повестка исчерпана, но у президиума ЦК есть одно предложение.
Президиум ЦК предлагает, товарищи, утвердить первым секретарем Центрального Комитета товарища Хрущева. Требуются ли пояснения этого дела?
Голоса: Нет.
Маленков: Нет. Голосую. Кто за то, чтобы утвердить товарища Хрущева первым секретарем Центрального Комитета партии, прошу поднять руки. Прошу опустить. Возражающих нет?
Голоса: Нет.
Маленков: Значит, работа пленума закончена. Заседание объявляю закрытым»[845].
На том и проведение нового экономического курса, и первый этап десталинизации завершились. Избрание Хрущева первым секретарем привело к возвращению наиболее консервативных кругов широкого руководства к власти. К возвращению им всех привилегий, отобранных весной. Возвращению неограниченных прав секретариату, который мог теперь позволить себе откровенно некомпетентные, но оказывавшиеся решающими, суждения по всем без исключения вопросам. Например, М. А. Суслова и Н. С. Хрущева о конструктивных недостатках незадолго перед тем созданной картофелесажалки[846]. Привело и к неформальному переходу контроля за всей идеологической сферой от Поспелова к Суслову, что незамедлительно сказалось на балансе сил в узком руководстве даже без изменения его состава.
Хотя в конце 1953 года центр тяжести во властных структурах стал неумолимо смещаться из государственных в партийные, 7 декабря СМ СССР утвердил более чем странное при складывавшейся ситуации постановление: «Для обеспечения лучшей организации проверки исполнения решений правительства и для подготовки для Совета Министров СССР проектов решений по важнейшим вопросам сельского хозяйства и заготовок… 1. Образовать при Совете Министров СССР отраслевое бюро по сельскому хозяйству и заготовкам… 2. Утвердить председателем бюро по сельскому хозяйству и заготовкам при Совете Министров СССР т. Хрущева Н. С. Ввести т. Хрущева Н. С. в состав президиума Совета Министров СССР»[847].
Теперь, с этого дня — 7 декабря, Никита Сергеевич занимал не только высший пост в партии, но и один из нескольких второго уровня в правительстве, став заместителем его главы. Столь неординарному, далеко не случайно никогда не оглашавшемуся, являвшемуся государственным секретом, кадровому назначению пока есть только одно объяснение. Инициатором его непременно должен был быть только Маленков, кому оно и было по-настоящему выгодно. Ведь оно делало Хрущева ответственным, и притом юридически, за продолжение разработки, осуществление аграрной программы, что отнюдь не исключало, потенциально, весьма скорый ее полный провал. Возникновение ситуации, когда потребуется найти виновного в том, что и спустя десять лет после окончания войны советские люди продолжают испытывать нехватку продовольствия. Поэтому именно Маленкову следовало не просто поддержать, а лично инициировать предложение о таком назначении. Не только удовлетворить обнаружившееся, проявившееся неуемное властолюбие Хрущева, а и «подставить» его новым назначением. Но если Маленков полагал и действовал так, то в результатах, последствиях ошибся.
Консервативные круги узкого руководства, вынужденные постоянно выбирать между программами Маленкова и Хрущева, между ними, вновь поддержали последнего. Использовали создание бюро по сельскому хозяйству, изначально спонтанное и случайное, как формальный предлог для ограничения властных полномочий Георгия Максимилиановича, для размывания его прав главы правительства. В течение последней недели уходившего года настояли на воссоздании старой, существовавшей при Сталине и оправдываемой его чрезмерной нагрузкой либо болезнью, структуры СМ СССР — фактическом разделении его экономического сектора между несколькими отраслевыми бюро. По металлургии (с февраля 1954 года — по металлургии, угольной промышленности и геологии) под председательством И. Ф. Тевосяна; по промышленности продовольственных и промышленных товаров широкого потребления — А. Н. Косыгина; по транспорту и связи — Л. М. Кагановича; по машиностроению — В. А. Малышева; по энергетике, химической и лесной промышленности — М. Г. Первухина. А в феврале 1954 года еще и по торговле — А. И. Микояна[848].
Следующим шагом консервативных кругов стала фактическая отмена апрельского постановления о расширении прав министров СССР, слишком уж концентрировавшее, как и в годы войны, при ГКО, власть в руках центра, Москвы. 25 января 1954 года провели через президиум ЦК постановление «О серьезных недостатках в работе партийного и государственного аппарата»[849]. Создали с его помощью основание для значительного сокращения не всего, а только центрального аппарата министерств и ведомств, чем автоматически расширили права их местных органов. Прежде всего, ЦК компартий союзных республик, республиканских СМ. А затем нанесли и оказавшийся смертельным удар по экономическому курсу, провозглашенному Маленковым. Умело подменили его, комплексный, якобы первоочередными вопросами сельского хозяйства, тут же сведя те к задачам лишь повышения сбора зерновых культур, практически — одной пшеницы. Мало того, отказались от интенсивного способа развития, объявив как наиболее приемлемый и потому единственно возможный экстенсивный. Поступили так, скорее всего, по двум причинам. Прежде всего, из-за того, что первый вариант подразумевал глубокий профессионализм, знания и богатый опыт — все то, чем они, парт-функционеры, не обладали. Кроме того и для того, чтобы высвободить средства, предназначенные для легкой и пищевой промышленности, опять направить их преимущественно на тяжелую и оборонную.
