Чудом мне удалось сбежать и укрыться. Я потратила последние сбережения на пластику лица, на новые документы и новую жизнь. Мне удалось начать свое дело и добиться успеха. Я смогла разбогатеть. Мне ничто не угрожало, и я больше ни в чем не нуждалась. Но… – Лилит потерла виски, словно ее одолевала жуткая головная боль. – Пережитое насилие, унижение, страх уродуют человека похлеще язв, огня и кислоты. Несмотря на все мои попытки этому препятствовать, мой демон – обиженный, брошенный, одинокий – стал выходить наружу и делал это все чаще. В такие дни я могла разгромить свою квартиру, расцарапать себе лицо, могла наносить себе увечья, выдергивать из суставов руки, кричать до срыва связок – от боли и от отчаяния. Мне кажется, я даже могла убить себя, если бы нашла вескую причину это сделать. Мой демон тосковал по демону Оушена. Рвался к тому, с кем больше не мог быть рядом. Все, даже самые непостижимые и потусторонние существа, не выносят предательства.

И вот тогда я начала находить облегчение в мыслях о мести. «Если бы я только могла сделать с ним все то же самое», – думала я, и боль, разрывающая мое сердце, утихала. Но разве могла я нанести хоть какой-то вред такому, как он? Могущественному вооруженному монстру, скрывающемуся за спинами секьюрити, за стенами своих роскошных вилл и бронированных авто. Я не могла подступиться к нему. Но мой демон подсказал, что не обязательно мстить самому Оушену. Достаточно уничтожить того, кого он полюбит. Нужно просто подождать. Просто запастись терпением. Ведь все рано или поздно теряют голову.

И я ждала. Приглядываясь к тем, кто вертелся вокруг него, не пропуская ни одной сплетни, выслеживая его, прикармливая папарацци, копя деньги и силы для решающего броска, составляя в деталях сценарий самой грандиозной охоты.

А потом судьба столкнула меня с тобой. Швырнула мне тебя, пока я цедила паршивый кофе в паршивом дублинском кафе с Брук. Завернув в фартушек с оборками.

Лилит подняла пистолет и медленно двинулась ко мне, прихрамывая на каждом шаге.

– Я бы даже не взглянула на тебя, если бы ты не нагрубила нам. Что-то в твоем голосе и в твоем акценте зацепило меня крючком. Мой демон сразу смекнул, что ты могла бы легко, без приглашения влезть в разум и сердце Сэма. Ягненок с дерзкими глазами, ясным умом и острым языком – ты бы пришлась ему по душе. Нужно было только снять с тебя оболочку простушки и подогнать тебя под вкус Сэма Оушена. Умные, яркие длинноволосые штучки, сыплющие шутками и знающие себе цену, – это то, что ему всегда нравилось. А дальше все было так просто, очень просто… Даже напрягаться не пришлось. Вы прилипли друг к другу, как два куска пластилина. Я обгрызала до мяса все ногти, когда слушала ваши разговоры, я выла от боли. Но мой демон приказал мне терпеть и ждать. Чем сильнее разгорятся чувства, тем больше будет боли, тем слаще окажется месть.

Лилит переложила пистолет в другую руку и вытерла вспотевшую ладонь о белое бедро. Покачала головой, рассыпая по плечам блестящие светлые волосы. Саймон перед смертью постарался на славу. Ведь именно этим он занимался в свои последние часы – возвращал Лилит ее натуральный оттенок. Точно такие же волосы я видела на фото раненой беременной блондинки, лежащей на кровати с кислородной маской на лице.

– Все еще не понимаешь, о чем речь? Ты здесь для того, чтобы быть замученной и убитой, Полански. Вот зачем ты мне нужна. Это твоя звездная роль. Я уничтожу тебя, уничтожу Оушена и уничтожу любого, кто попытается помешать мне. Будь то человек или тварь.

Но с наибольшим удовольствием я уничтожу зародыш у тебя в животе, этот комок плоти, в котором сплавились воедино ваши гены. И сделаю это неторопливо, смакуя каждый момент. Мне доставит особенное удовольствие сделать с тобой то же, что Сэм сделал со мной…

Лилит подошла ко мне и приставила блестящий ствол к моему животу. Меня парализовал страх. Он превратил мои нервы и мышцы в желе. Неужели все закончится здесь? Именно так? Почему я не послушала Селену? Почему позволила Лилит околдовать меня? Почему в этой сказке нет супергероя, который сейчас влетит в окно в развевающемся плаще, подхватит меня на руки и унесет прочь?

– Если это твой план, то почему ты просто не позволила мне выйти за него замуж и забеременеть? К чему вся эта извращенная травля, издевательства, шантаж? – прошептала я, втягивая живот.

– Дети, зачатые в пробирке, зачаты так же непорочно, как и Иисус. А убить святого отпрыска Оушена совсем не то же, что лишить жизни обычного ребенка. Ведь это будет как… охота на Богородицу.

– Охота? – переспросила я, задыхаясь. – Я сама попалась в твой капкан, как тупая овца, – это и есть твоя охота, Лилит? Я даже буду стоять смирно. Не двинусь с места. Стреляй.

«Продолжай, – шепнул мне мой инстинкт самосохранения, крепко зажмуриваясь. – Говори хоть что-нибудь! Хуже не станет!»

– В тебе нет ничего демонического, ничего дьявольского, Лилит, ты не дотягиваешь до воплощения настоящего зла. Ты обычная уголовница, убивающая исподтишка психопатка. Никто не покровительствует тебе, никто не стоит у тебя за спиной. И всезнающий демон, слышащий каждое сказанное мною слово, – всего лишь твоя больная выдумка!

Рука Лилит дрогнула. Дуло больше не касалось моего живота. Она отступила, опуская пистолет, словно он вдруг стал неподъемно-тяжелым. Потом вскинула подбородок, прищурилась – она обдумывала что-то, что нравилось ей куда больше предыдущего замысла.

– Ты права, – наконец сказала она. – Убивать тупых овец – слишком скучно. Почему бы не устроить охоту. Охоту на рыжую лису, задыхающуюся от погони, харкающую кровавой пеной и визжащую от ужаса.

– Лилит, прошу тебя, – взмолилась я, почти потеряв способность говорить.

Она взмахнула рукой, приказывая мне молчать, и медленно, словно подбирая нужные слова, как будто английский ей не родной язык, проговорила:

– Лилит больше не будет говорить с тобой. Вам больше не о чем говорить. Теперь ты будешь иметь дело со мной – ее демоном.

ЧТО?!

Стоящая напротив женщина, в белье, испачканном кровью, сунула руку в карман халата, вынула что-то – и через мгновение к моим ногам упал ключ, звонко звякнув о паркет.

– Я даю тебе фору в шесть часов и шестьдесят шесть минут, чтобы ты успела скрыться. В твоем распоряжении весь земной шар, небо и земля, суша и вода. В твоем распоряжении люди, звери и слуги Господа – моли их о помощи. А потом я найду тебя, разрежу тебе живот и выну твою матку вместе со святым ребенком. И вот тогда я успокоюсь. Я обрету покой, который он отнял.

Дважды меня просить не пришлось. Я подняла ключ, воткнула его в замочную скважину и быстро повернула. Дверь распахнулась, я выскочила на площадку и побежала. Еще ни разу в жизни я не убегала так быстро.

Задыхаясь и плача, я вызвала полицию. Прохожие оборачивались, пока я орала в трубку адрес квартиры Саймона. Потом я помчалась к автобусной остановке и запрыгнула в первый же подъехавший автобус. Кредитка в нагрудном кармане, паспорт, телефон и шесть часов шестьдесят шесть минут – вот и все, что у меня осталось. Разум убеждал побежать в ближайшее отделение полиции и попросить там помощи, но инстинкт самосохранения забраковал эту затею. Лилит узнает, где я. Она заявится в отделение и прострелит мне голову раньше, чем сидящий рядом коп скажет «ой». Бежать как можно дальше от Бостона, прочь из Америки, на другой континент!

– Куда едет автобус? – Я тронула за плечо сидящего впереди хиппи с копной кудрявых волос.

– Аэропорт, – ответил тот.

Я откинулась на спинку сиденья, сцепив пальцы в замок. «Боже, если это твоя рука, то веди меня и дальше…»

Мой телефон завибрировал, и я чуть не выронила его из рук, как только прочитала имя на дисплее. Мне захотелось закричать от ужаса, забраться под сиденье и больше никогда оттуда не выбираться.

Вызов шел от Саймона. Рингтон становился все громче, и мелодия, которая раньше всегда меня радовала в предвкушении разговора с доброжелательным парикмахером, теперь звучала страшнее музыки из фильмов ужасов. Я сбросила звонок, отключила звук и…