– Ты околдована им, Скай! До сих пор! Даже фотографии тебя не образумили. Даже нож в животе беременной девчонки! Если уж даже это…

– Я слышала эту историю.

Мы с Алишей одновременно повернули голову к Шантель, которая следила за нашей перепалкой с живым интересом.

– Точно, я слышала эту историю. Лет десять назад это было, так? А мне было шестнадцать или около того. Какой-то псих пырнул ножом свою беременную подружку. Музыкант-сатанист, так?

– Он самый! – взвизгнула Алиша.

– Меня не интересует, кто и что слышал, – медленно и отчетливо произнесла я. – Есть правда, и я докопаюсь до нее. Где Лилит?

– В ресторане отеля, – со злостью ответила Алиша, вцепившись в край полотенца на себе. – По крайней мере, мы договорились пообедать там.

– Прощай, Алиша. Как говорится, если не знаешь, кто предал, оглянись, предатель рядом.

Мы с Шантель спустились в ресторан отеля. Стоило мне увидеть начальницу – и мои нервы сбились в клубок. Лилит всегда оказывала на меня сильное воздействие. Она давным-давно надела на меня невидимый стальной ошейник: один конец цепи обернулся вокруг моей шеи, а другой она держала в своей руке. И, судя по тому, какими глазами она посмотрела на меня, как только заметила, Лилит не собиралась спускать меня с поводка. Как бы я ни скулила и ни прыгала.

– Я хочу поговорить с ней, – взглянула я на Шантель. – Наедине.

– Не вопрос, Белоснежка. Только не ешь из ее рук яблоки, – ответила та и двинулась к бару, хлопая ладонями по карманам в поисках денег.

Не дыша, я подошла к столику Лилит и молча села напротив. Лилит фальшиво улыбнулась и жестом предложила мне присесть. Какой маленькой и хрупкой казалась она, сидя за столиком и глядя в фарфоровую чашку. Кто бы мог подумать, что за внешностью благовоспитанной, изысканной леди скрывается такой безжалостный, хитроумный, непредсказуемый человек?

– Судя по выражению твоего лица, мой проект «Сэм Оушен» с треском провалился, – сказала она, мешая золотой ложкой в своей чашке.

– Я не принесла то, что тебе нужно, и больше не буду пытаться, – ответила я, сжав под столом кулаки.

– Что ж, невелика беда. У меня еще наберется два десятка гончих, которым не терпится пуститься по следу этого зверя…

– Оставь его в покое. Есть что-то, что заставит тебя отказаться от него?

Лилит уставилась на меня, не мигая.

– Ничто и никогда, слышишь? Я найду его бывшую девушку – того единственного свидетеля, который из-за Сэма сейчас упрятан в психушку, – и заставлю ее заговорить. И тогда дьявол сядет за решетку. Сядет наверняка до конца своих дней. А проверну я все это на деньги, которые получу за его же семя. Сценарий, достойный гения. Мой магнум-опус. Симфония высшей справедливости! Мне лишь будет не хватать гончей по имени Небо, несущей расплату. Но ничего, мелкие огрехи простительны, когда цель столь велика.

– Что, если это не он? – процедила я сквозь зубы.

– А что, если небо – алое, а земля – плоская? Верь в свои глупости, Скай, ищи собственную правду, пока убийца разгуливает на свободе. Ты всегда была наивна, как ягненок. Потом я набросила на ягненка шкуру волчицы, но он остался тем, кем был рожден, – глупым, наивным парнокопытным, которому не терпится подставить свою шею под нож.

– Я не наивна, – сказала я, с силой сжимая кулаки. – Я просто успела узнать его. Чего не могу сказать о тебе. Я до сих пор понятия не имею, кто ты, Лилит. Иногда мне кажется, что ты любишь меня и хочешь мне помочь. А иногда я не могу отделаться от ощущения, что, стой я на краю обрыва, ты будешь тем, кто непременно толкнет меня в спину. Я не верю, что вы с Алишей разыграли весь ваш грязный спектакль ради спасения моей заблудшей души. Я не верю, что Оушен – чудовище. Но зато я уверена, что СМИ могут быть продажней распоследней шлюхи. Что манипулировать человеческим сознанием так же легко, как обращаться с ножом и вилкой. Что люди, которым верила, как самой себе, порой могут переплюнуть заклятых врагов!

Лилит вытащила из чашки ложку и положила ее на салфетку. Безупречное движение безупречной руки. Когда-то оно заворожило меня, но теперь я знала, что крепкая, точная рука редко создана для ласки, скорее для оружия и кнута.

– Это все? – поморщилась Лилит. – Все, что ты хочешь сказать мне после всего, что я для тебя сделала? Вспомни, кем ты была до того, как я вытащила тебя из той забегаловки. Невзрачный заморыш в фартуке, не видящий света из-за горы грязной посуды. И посмотри на себя нынешнюю. Женщина, имеющая все и могущая все. Но стоило мне забрать у тебя опасную игрушку – и ты вонзила зубы в руку, которая тебя кормила.

– Еще неизвестно, кто из вас более опасен, Лилит. Он или ты.

– О да, я очень опасна, Скай. Так опасна, что не могу пройти мимо заблудшей сиротки. Вытаскиваю ее из грязи и делаю принцессой. Позволяю ей заработать сотни тысяч, делаю независимой и терпеливо выслушиваю от нее всякие бредни. Другое дело люди вроде Оушена, – коварно усмехнулась Лилит. – Которые с удовольствием трахают тебя, а потом, чуть что, бросают прямо в больнице.

Я вцепилась в стол и резко втянула в себя воздух. Лицо загорелось, капля пота скатилась вдоль позвоночника. Значит, ей все известно. Она знает обо всем, что произошло между мной и Боунсом прошлой ночью. Или на мне снова подслушивающее устройство, или Лилит умеет становиться невидимой и летает за мной повсюду, как ангел смерти.

– На мне снова жучок. Так, крестная фея? – прошептала я, разглядывая ее бледное лицо и глаза-угли. – Что тебе известно?

– Только то, что ты меня предала. Сделала все, как надо, а в последний момент встала на его сторону.

– Знаешь что? Я больше не хочу быть частью всего этого. Я ухожу. Прекрати следить за мной, я больше ничем не могу тебе помочь!

– Счастливо оставаться, Скай. Это тебе. – Лилит вынула из своей сумочки чековую книжку и стала быстро выводить угловатые цифры.

– Это еще что?

– Чек на двадцать тысяч за то, что ты присутствовала на последней охоте. Как мы и договаривались. И твоя зарплата за последний месяц.

– Считай, я не работала последний месяц, и двадцать тысяч тоже не возьму. Ноги бы моей там не было…

– Я бы на твоем месте не отказывалась. Возможно, это последние легкие деньги в твоей жизни, – ровно сказала Лилит, подвигая ко мне чеки. – И… чтоб это не стало сюрпризом. Пока ты была в Африке, я перевела с твоего счета на счет Федерального суда пятьдесят тысяч долларов в качестве штрафа за нарушение нашими сотрудниками правил парковки в бизнес-центре. По всем остальным вопросам, если они возникнут, обращайся в бухгалтерию «Мальтезе».

Лилит имела доступ к моему расчетному счету. Это значилось в контракте, который я подписала. Она занималась моими налоговыми декларациями и прочими вещами, в которых я не особо разбиралась. И я не отказывалась от ее помощи, так как большие суммы, приходившие на мой счет, при неправильном оформлении могли привлечь лишнее внимание. Но с сегодняшнего дня я повешу на эту дверь большой железный замок.

– А почему с моего счета?

– Тонкости бухгалтерии, в которые уже нет смысла тебя посвящать. Так что, – Лилит вырвала из чековой книжки еще один листок, – вот компенсация затрат. Еще ты имеешь право работать в компании месяц до момента расторжения договора, но, по-видимому, ты хочешь уволиться незамедлительно?

– Именно так.

– Ясно. Тогда я этим займусь. Отправлю тебе по факсу все документы. Работа в «Мальтезе-медикал» украсит любое резюме, тем более резюме официантки. – Лилит щелкнула пальцами, привлекая внимание официанта. – Еще один американо, пожалуйста!

Я смела со стола чеки и сунула их в сумочку. Так и быть, заберу все, что принадлежит мне, до последнего цента.

– Прощай, Лилит. – Я поднялась и на мгновение задержалась, разглядывая ее сверху. Мне нравилось смотреть на Лилит сверху. Так ей сложней было подчинить меня своей воле.

– Нет-нет, до скорой встречи, Скай, – отозвалась та. – Забавно, но я уверена, что ты еще прибежишь ко мне. Сбежавшие собаки всегда рады вернуться к хозяину.