— У вас удивительно светлая голова, — усмехнулся адвокат. — Да, вы правы. Как медсестра она вступила в санитарный отряд, была переведена в военный госпиталь в Шотландии, а потом в Канаду, где вышла замуж за канадца и демобилизовалась. Дальше ее следы затерялись.

— Понимаю. Но разве нельзя было установить, что мисс Траб никогда не рожала?

— Пытались. Мы провели экспертизу у специалиста-гинеколога в надежде получить доказательства, подкрепляющие ее заявление. Но по заключению эксперта, в результате определенного гинекологического вмешательства, которому она подверглась много лет назад, нельзя было однозначно утверждать, что она не рожала. Хотя и не было столь же неопровержимых доказательств, что рожала. Ведь у женщин довольно часто первая беременность и роды не оставляют видимых следов.

— Это правда, — кивнул Рэй, припомнив гладкую кожу и крепкие груди Мевис, и тут же покраснел, встретив устремленный на него взгляд адвоката, и поспешил сменить тему. — А как с хозяйкой, у которой она тогда жила?

— Еще один прокол. Дом был разрушен во время бомбежки. Мисс Траб с ребенком чудом уцелели, но хозяйка погибла, а дом разнесло вдребезги.

— И не нашлось никого, кто мог бы подтвердить, что именно мисс Траб родила этого ребенка?

— Нет. Единственное, что подтверждало этот факт — показания ее сестры, что она была в положении.

— На чем она основывала эти показания?

— На собственных наблюдениях и якобы на словах мисс Траб.

— А мисс Траб это подтвердила или возражала?

— Она отказалась обсуждать эту тему. Лишь отрицала, что когда-нибудь разговаривала с сестрой на эту тему, поскольку никогда не была в положении.

— А что на это сказала миссис Мидоус?

— Признала, что действительно впрямую так сказано не было, но настаивала, что слова были излишни. Поведение Элен говорило ей вполне достаточно.

— Поведение? Не внешний вид?

— Разумеется, мы на нее поднажали. Заявила, что несколько последних недель беременности сестру не видела.

— Это проверили?

— Не было оснований сомневаться, да и мисс Траб не возражала. После смерти хозяйки спросить было некого. Тем не менее беременность, как правило, заметна гораздо раньше, чем за несколько недель до родов.

— Разумеется. А что с фабрикой, где мисс Траб работала?

— Она оставила работу. И получала пособие и все такое, что беременным женщинам выдавало продовольственное бюро.

— Это выглядит не лучшим образом, правда? — заметил Рэй, не зная, о чем еще спросить.

— Всегда выглядело весьма неважно.

— А если все было наоборот? — вдруг спросил Рэй, пораженный новой идеей.

— То есть?

— А если это был ребенок миссис Мидоус?

Адвокат вздохнул.

— Разумеется, мы об этом подумали, раз мисс Траб настаивала, что воспитывала чужого ребенка. Казалось неправдоподобным, чтобы она пожертвовала своей репутацией и всей своей жизнью, если речь не шла о ком-то особенно ей близком. Но и тут нам не повезло. Миссис Мидоус охотно и обстоятельно назвала все места своего пребывания, и по мере возможности мы проверили. В нескольких случаях это оказалось невозможно. Вы, видимо, помните, какое замешательство царило в 1940 году.

— Не помню, — пожал плечами Рэй. — Во всяком случае не настолько, чтобы это произвело на меня какое-то впечатление.

— Разумеется, — тепло улыбнулся адвокат.

— Можно было попробовать проверить, не рожала ли миссис Мидоус.

— Ну конечно. У нее был ребенок. От ее мужа, Колина Мидоуса. Ребенку мисс Траб было три года, когда он погиб. Миссис Мидоус тогда уже больше двух лет была замужем и ее первенцу во время процесса исполнился год.

— Это была последняя капля, — Рэй произнес это вслух.

Адвокат с ним согласился.

— Мы сделали все, что было в наших силах. Но, как вы видите, везде заходили в тупик. Кроме того, и это было одним из главных аргументов обвинения, невозможно было отрицать, что мисс Траб опекала ребенка в тот период, когда тот погиб. Неважно, ее был ребенок или нет, мальчик жил с ней и нашли его мертвого в кроватке в комнате, соседней с ее собственной. Тогда она была с ним дома одна.

— Да, понимаю, — тихо протянул Рэй.

Поблагодарив, он встал, чтобы откланяться. Мистер Уоррингтон-Рив проводил его до дверей.

Вдруг Рэй с озабоченным видом остановился.

— Мне очень жаль, что я отнял у вас столько времени. Мистер Кук говорил мне, что ваш гонорар…

Адвокат положил руку ему на плечо.

— Не будем сейчас об этом, — весело бросил он. — Вернемся к этому, если чего-нибудь добьемся. Я всегда чувствовал, что должен был получше провести дело мисс Траб. Но оно казалось безнадежным, и к тому же у бедной женщины не было ни гроша. Миссис Мидоус пообещала, что покроет счета по всем необходимым расходам, но мисс Траб запретила нам принять это предложение. Собственно, ее отношение к делу выглядело так: «Я этого не сделала. И ничего мне не докажут. Но и вы не можете доказать, что я этого не сделала. Так что пусть все идет своим чередом». Ну оно и пошло. И во вполне определенном направлении.

— Несмотря на это… — начал Рэй.

— Несмотря на это вы намерены продолжать то, что начали, верно? В связи с тем, что вы мне рассказывали, полагаю, вам нужно быть очень осторожным. Я поговорю с кем-нибудь из Скотланд-Ярда. Это дело тогда было не в их руках, занималась им местная полиция в Конингтоне. Но они должны узнать о той записке, которую подсунули вашей жене.

— Инспектор Браун считает, что это шутка.

— Да, знаю. Но если это не так, то может означать — прошу обратить внимание, только может — что кто-то, старательно скрывавшийся все шестнадцать лет, начинает всплывать на поверхность. И приняв все меры предосторожности, следует его оттуда выманить.

— Вы на самом деле так думаете? — Настроение Рэя сразу поднялось.

— Да, я так думаю. Если вы хоть что-нибудь узнаете, прошу информировать меня немедленно. И пока отложим разговор о гонораре, потому что тут не ясно, кто дает поручения и кто их выполняет.

На этой сердечной фразе они и закончили разговор.

Мистер Кук с немалым интересом выслушал отчет Рэя о разговоре с адвокатом. Свое удовлетворение он выразил в письме, уже не столь официальном, как предыдущее, сообщая, по просьбе Рэя, новый адрес хозяйки, в доме которой было совершено убийство. Рэй не терял времени. Уже в следующее воскресенье утром, оставив Джой под опекой бабушки, они с Мевис поехали в Коннингтон.

Указанный адрес нашли без труда. Дом находился в чистом, но небогатом квартале. Солидный, викторианской постройки, из серого камня, он стоял одиноко среди маленьких новых коттеджей. Да и весь город, подвергавшийся интенсивным бомбардировкам во время войны, пестрел такими заплатами, где новые и еще строившиеся дома не успели пока слиться в единое целое с теми, которые уцелели.

Попасть внутрь помогла им вывеска на окне:

«Семейный пансион. Завтраки».

Войдя, они заказали ланч, вызвав любопытство постоянных постояльцев.

После еды Мевис попросила миссис Огден о беседе. Их проводили в комнату с табличкой «Контора», и почти тотчас же там появилась миссис Огден, симпатичная, дружелюбная, седовласая дама. Если она и была разочарована, что милая молодая пара не намеревается снять как раз свободный двухместный номер, то не подала виду. Но сразу стала серьезной, узнав о цели их визита.

— Зачем это вам? — спросила она. — Надеюсь, не для нового цикла о знаменитых судебных процессах для газет или радио? Я давно уже сыта всем этим по горло.

Ее тут же заверили, что не имеют ничего общего ни с прессой, ни с радио, а действуют исключительно в интересах мисс Траб.

Миссис Огден потребовала детальных пояснений. Публикаций о последних событиях она не видела. Бедная женщина! После стольких лет! Это ужасно! И сразу после освобождения!

— Вы наверняка помните смерть ребенка? — спросила Мевис.

— Как такое забудешь! И ее, бедняжку, всю в слезах, то и дело теряющую сознание! Я думала, она или умрет, или помешается.