Рэй облегченно вздохнул.

— И мы того же мнения, — воскликнул он. — Я имею в виду — Мевис и я. Мевис — моя жена. Все эти глупости в газетах…

— Ну разумеется. Газеты я читал, мистер Холмс. Как я уже сказал, ее новое появление меня заинтересовало. Вот только лишнего времени у меня нет. Так что скажите мне, только коротко и ясно, чего вы от меня ждете.

— Я не верю, что она пыталась совершить самоубийство, — решительно заявил Рэй, — а тем более, что пыталась навредить мне и моей семье. Полагаю, что отвечать за это должен кто-то другой. И видимо, вы понимаете, что это означает, правда?

По блеску в черных глазах было ясно, что мистер Уоррингтон-Рив прекрасно понимает все последствия, могущие проистекать из этого утверждения.

— Вы намекаете, что кто-то сознательно пытался устранить мисс Траб, а при оказии — и вас со всей семьей? А когда это не удалось и вдобавок пробудило ваше любопытство, пытается вас запугать, чтобы остановить розыски? Вы часто читаете детективы, мистер Холмс?

Кровь ударила Рэю в лицо. Не часто доводилось ему слышать столь обидные слова. На миг Рэй увидел себя в зале суда, под перекрестным огнем безжалостных и острых вопросов, и понял, почему мистер Рив достиг вершин, которые теперь занимал. Не столь важны были даже сами вопросы, как тон, которым он их задавал. Не в том ли и состоял весь фокус? И все адвокаты действуют подобным образом?

— Нет, детективы я не читаю. Но если позволите, я представлю доказательства, позволяющие мне думать так, а не иначе.

Адвокат почувствовал к молодому человеку симпатию. Тот обладал способностью сосредоточиться, умел держать себя в руках, отодвигая в сторону эмоции, которые могли повредить делу. Был первоклассным материалом для свидетеля.

— Прошу, говорите, — придвинув к себе лист бумаги, Рив взял золоченый карандаш.

— Во-первых, кухонное окно, — начал Рэй и сделал паузу, чтобы спокойно спросить: — Мистер Кук изложил вам историю в общих чертах?

— Да, и я прочитал его сообщение очень внимательно.

— Так вот, в первый раз, когда мы вернулись за Джой и почуяли газ, я прошел в кухню и помню, что краны были закрыты, а окно заперто. Я его открыл и так оставил. На следующее утро, когда дом был полон газу, окно снова было закрыто и пришлось его взламывать.

— Мисс Траб, вполне естественно, должна была запереть окно, если собиралась покончить с собой.

— Согласен. Но она закрыла бы и вентиляцию. А вытяжка была заткнута снаружи. Мхом. Так, чтобы казалось, что тот упал туда случайно. Мох! Но ведь крыша у нас совершенно новая!

Адвокат усмехнулся при виде торжествующей мины на его лице.

— Так откуда же взялся этот мох? — спросил он.

— Полагаю, с газона. Его там, к сожалению, полно.

— Другими словами, мох там был помещен с умыслом, и причем неумным?

— Согласен, — кивнул Рэй, — Ведь если кто-то хотел попасть внутрь, после нашего ухода мог сделать это незаметно для нее. А я не говорил ей, что открыл окно.

Адвокат одобрительно кивнул.

— И еще одно. Если это было самоубийством, почему она не осталась в кухне, где газа было больше? Самоубийцы, как правило, так и делают. Даже если это она позакрывала окна, то для чего поднялась наверх?

— На этот раз все сочли, что она утратила психическое равновесие. Но прошу продолжать.

— Вопрос с задержанной квартплатой. Она ее не оставила, но прислала позднее. Всегда была неслыханно скрупулезна. Если она собиралась покинуть нас навсегда, следовало бы полагать, что перед этим уладит все дела. Не думаю, что она собиралась исчезнуть навсегда, по крайней мере на тот свет. Полагаю, она собиралась просто съехать от нас, а не покончить с собой.

— Есть у вас еще доводы в поддержку этого тезиса?

— Да. Когда мы пришли за Джой, она не спала и была одета. Мисс Траб, разумеется. В ее комнате было темно. Полагаю, она хотела, чтобы мы думали, что она спит, а потом собиралась исчезнуть, незамеченной нами. Подойдя к дверям, держала в руке карандаш. Думаю, она писала ту записку, когда вдруг услышала, что мы неожиданно вернулись раньше чем она рассчитывала. И так ее и не закончила.

— Что вы имеете в виду?

— Я о ее письме к сестре. Конверт не был запечатан, не наклеена марка. Это непохоже на мисс Траб. Она профессиональный канцелярист. А у бумаги был волнистый край, отрезанный вручную. Строчка, которая кончалась словом «ухожу», оборвалась как раз на этом месте. Может быть, она написала, куда уходит, а кто-то это обрезал, чтобы создать впечатление, что это прощальное письмо самоубийцы.

— Вы в самом деле не читаете?.. — с усмешкой начал адвокат. — Или вы потомок бессмертного Шерлока Холмса? — Он умолк, увидев, как собрались морщины меж бровей гостя. — Это фантастическая версия, — продолжал Рив уже другим тоном. — Но случались вещи и более странные. Меня, например, поразило то, что письмо было вложено в ваш портфель. Ведь куда естественней было оставить его у постели — нашли бы сразу.

— Попытка выиграть время.

— С чьей стороны? Мисс Траб? Или того гипотетического негодяя, который на нее покушался?

Рэй встал. Все было впустую. Этот интеллигентный саркастический тип не собирался ему помочь.

— Сядьте! — снова произнес Уоррингтон-Рив, и на этот раз это звучало как приказ. — Вы еще не закончили. Прошу продолжать. И будьте готовы к тому, что ваши взгляды могут быть атакованы и разбиты вдребезги, а вам придется научиться их отстаивать. Или вы не понимаете, что делаете? Вы пытаетесь обвинить какого-то неизвестного — или неизвестных — в преступной деятельности. И попутно пытаетесь подвергнуть сомнению приговор, вынесенный судом и утвержденный после апелляции. Это очень серьезное дело. Вы же не рассчитываете, что я сразу начну соглашаться со всем, что бы вы не сказали?

— Уже во время процесса были сомнения, — упорствовал Рэй. — Наверняка они были, иначе бы ее не помиловали.

— Сомнения в понимании политиков имеют мало общего с фактами и доказательствами. Если речь идет о смертном приговоре. Я же говорю о праве, которое сложно по своей основе.

— Вот еще одно, — продолжал Рэй, разочарованно, но все еще упрямо. — На первый взгляд, можно было подумать, что мисс Траб поехала в то воскресенье в Уэйфорд, чтобы задержать нас и, может быть, даже не допустить, чтобы мы от ее сестры узнали о ее прошлом. Можно было бы сделать такие выводы по испугу и плачу Джой. Но и Мевис, и я не верим, что там была мисс Траб. Джой плачет при виде чужих, но мисс Траб она обожала. С первого дня. Если бы та ее разбудила, Джой бы не плакала, а радовалась.

— Это не доказательство, — буркнул адвокат.

Наступила пауза. Рэй хотел встать и уйти, но не смел шевельнуться. Рив отвернулся и, казалось, разглядывал золотые озерца опавших листьев на газоне за окном. Уличный шум почти не долетал в эту заставленную книгами комнату.

Наконец адвокат повернулся в его сторону.

— Вы представили свои доводы, если их можно так назвать. Есть у вас вопросы ко мне в том, что касается доказательств и показаний, фигурировавших на процессе?

— Да, сэр. У меня есть несколько вопросов.

— Мистер Кук говорил мне, что вы обстоятельно проштудировали все, что писали о том процессе в газетах. Так что прошу, спрашивайте. Я не смогу рассказать вам ничего сверх того, что говорилось тогда, но, может быть, мне удастся прояснить и уточнить некоторые вещи.

— Прежде всего, проблема самого ребенка. Мисс Траб заявила, что ребенок не ее, но отказалась пояснить, чей он. Разве нельзя было этого узнать? Речь о том, что если она родила ребенка, то можно было получить врачебное заключение…

— Это с виду так легко, но не на деле. Принимал ее роды не врач, а акушерка.

— Ее роды?

— Скажем так — матери ребенка. Та акушерка оказалась совершенно недосягаемой. Уехала за границу и разыскать ее было невозможно. Прошу не забывать, шла война.

— Я полагал бы, что это должно было облегчить поиски — во время войны невозможно было покинуть страну без множества формальностей.