- Тебе нужно уйти. Я больше не могу видеться с тобой вне стен офиса. Мне очень жаль. Передать не могу, как сильно.

И вот я едва дышать могу от ярости. Мог бы хоть поблагодарить меня за спасение своей задницы.

- Извинения означают - ты сам знаешь, что поступаешь плохо, но надеешься задобрить других своими расшаркиваниями. Тебе решать, делать что-то или не делать. Но раз уж делаешь – не извиняйся. Найди у себя яйца и стой на своем!

- Хотелось бы мне так уметь. Но я в ужасе от того, что случилось. От того, что я позволил этому случиться. От того, как себя вел и что с тобой сделал.

И я начинаю орать от злости:

- Не льсти себе! Ты ничего со мной не сделал. А вот я с тобой сделал. И не один раз!

Он не опускает взгляд. Вздрагивает от моих яростных воплей, но все равно смотрит в глаза. И я вижу, как каждое мое слово отдается в них вспышкой боли. Прекрасно! Это ему за то, что он такой трус! Но еще я вижу в его глазах, что сегодня мне не выиграть. Мы достигли предела, переступать который он не станет. Внутри у него стальной стержень, который никому не сломать. Я сразу знал – однажды он решит, что с него довольно. Это был лишь вопрос времени.

Не знаю, как долго мы стоим на пороге, сверля друг друга глазами. И все, чего мне хочется, это сграбастать его и затрахать до смерти. Но я знаю, что он мне не позволит. Не в этот раз. И, в конце концов, я просто открываю дверь и выхожу.

Я уже на середине лестницы, когда он негромко окликает меня.

- Брайан.

Думает, может, я вернусь? Все уже, поезд ушел. Сам сказал, что больше не будет этого делать, пусть теперь и расхлебывает. Как по мне – так и отлично.

- Спасибо, что помог мне, - говорит он.

Оборачиваюсь и смотрю на него.

- Я не для тебя это сделал. А для того, чтобы мне засчитали практику. На тебя мне насрать.

Глава 8

Захлопнув дверь, приваливаюсь к ней спиной. Меня всего трясет, так что, в итоге, я сползаю на пол. Все настолько хуже, чем я ожидал, настолько хуже, чем вообще мог себе представить… Я стал соучастником шантажа, который, как Кип, без сомнения, считает, сам и инициировал, но меня не это волнует. Кип Томас заслуживает всего, что с ним произошло. Если он теперь работу потеряет, я плакать не стану. Он всего лишь изворотливый мелкий слизняк и может хоть сдохнуть, мне наплевать.

Но от мысли, что он прикасался к Брайану – пусть даже тот это позволял и поощрял – меня тошнит. О чем он только думал? Если бы их застукали, ему досталось бы не меньше, чем Кипу. Как он вообще мог вот так просто взять и отсосать ему? Я бы никогда так не сделал. И он позволяет вышибалам из «Вавилона» отсасывать ему, чтобы его впустили внутрь? У него что, никакого самоуважения нет? Секс действительно так мало для него значит?

А что насчет меня? Секс со мной ему так же безразличен? Может, в субботу, когда он сказал, что ему просто со мной удобно, мне стоило этому поверить? Он ведь продемонстрировал мне в «Вавилоне», что ему плевать. Иначе он не потащил бы тех двоих в заднюю комнату. И уж конечно, не предлагал бы мне сделать то же самое.

Но ведь было же и другое. Были прошлые выходные. Которые мы провели только вдвоем, почти не вылезая из постели. Брайан, как и большинство парней, просто любит секс и, наверно, в первую очередь, из-за секса ко мне и приходит. Но мне все же казалось, что между нами есть нечто большее. Весь уикенд он был таким расслабленным, таким счастливым.

Или я просто вижу то, что мне хочется видеть? Мне хочется ему нравиться. Больше того, мне хочется, чтобы он меня полюбил. Он нужен мне, я-то ведь не такой, как он. Я не могу представить себе жизнь без любви. Думаю, что и он не может. Просто хочет, чтобы так было.

Боже, послушайте-ка меня только! Я рассуждаю, как одуревший от любви подросток. Или как женщина. Женщины вечно думают, что смогут изменить мужчину своей любовью. А я знаю, что это чушь собачья. Парни вроде Брайана не превращаются в идеальных бойфрендов, просто встретив правильного мужчину. Да и кто вообще сказал, что правильный мужчина для него – это я? Ну да, он провел со мной два уикенда, во второй из которых трахнул в задней комнате полдюжины парней, даже не думая обо мне. Не стоит забывать так же, что все это время его друг был в отъезде, и податься ему было некуда. У подростков, не желающих возвращаться домой под утро, обычно не такой уж большой выбор мест для ночевки.

Обхватив руками согнутые колени, вспоминаю вчерашнее утро. Он разбудил меня самым нежным в мире сексом. Да, мы всего лишь занимались сексом, но и нечто большее в этом тоже было. Так медленно и проникновенно… Я даже смутно припоминаю, что он целовал мою спину, прежде чем толкнуться внутрь. А потом, когда я обернулся, пытаясь дотянуться до его лица, он меня поцеловал. И целовал, и целовал, пока мы оба не кончили. Мне казалось, мы в тот момент занимались любовью. Казалось, что Брайан таким способом извинялся передо мной за то, что вел себя, как говнюк. Конечно, я не обманываю себя, полагая, будто наконец-то смог рассмотреть «настоящего» Брайана. Но раз он такое допустил, значит, во всем этом правда было нечто большее, чем просто секс. Потому что в ту минуту я чувствовал, что он меня любит. И позволяет мне любить себя.

А теперь у меня сердце в клочья. Я его прогнал. Я должен был это сделать, но он все равно не поймет моих мотивов. Будет считать, что я его предал. Что он мне помог, практически спас, а я этого не оценил. Может быть, он и правда сделал это скорее для себя, но все равно же он спас мою задницу. А я не смог преодолеть ужаса от осознания того, что именно он сделал. Или признать, что в этом вообще была хоть какая-то необходимость. Я облажался. Страшно облажался. Предавался эгоистичным терзаниям и не думал о последствиях.

А мне ведь на самом деле было плевать. Когда я с Брайаном, я вижу только его и хочу просто быть с ним. А весь остальной мир может катиться к дьяволу. Даже сейчас, если бы он дал мне понять, что чувствует ко мне хоть что-то, я бы плюнул на все и убежал с ним в любое место, куда бы он только захотел.

Но Брайану это не нужно. Он молод, у него вся жизнь впереди. И он просто хочет получать от нее удовольствие. Что означает – трахать всех горячих парней в округе, пока сил хватит. Зачем бы ему жертвовать своей свободой? Правда, я никогда его об этом не просил. Я просил только о любви. И я знаю, что он способен ее испытывать – просто, наверно, не ко мне. А, может, и не способен, он ведь такой закрытый. На самом деле, разницы никакой. Раз меня он не любит, какое мне дело, найдет ли он себе кого-то когда-нибудь или нет. И если да, то кого.