- Да, сэр, - произносит он саркастически.

- А теперь можешь идти домой. До понедельника.

До конца рабочего дня еще час, но мне хочется отпустить его, чтобы он мог успокоиться и прийти в себя. Пусть его выходные начнутся пораньше, пусть расслабится и забудет о работе. Мне же трудно будет просто выключить мысли о ней, потому что его талант поразил меня в самое сердце. Такой редкий дар – и у такого юного парня. Кроме того – и, кажется, это основная проблема – я не могу забыть того, что он сказал. Он назвал меня трусом. С тех пор, как умер отец, я только об этом и думаю. Я, правда, трус? С недавнего времени столько аспектов моей жизни стали казаться мне нечестными. Неужели мне правда хочется до конца жизни потом жалеть, что я не осмеливался говорить то, что думаю? Как в ситуации с отцом…

После работы я встречаюсь с друзьями в баре возле университета. Они обсуждают организацию ежегодного благотворительного карнавала в Центре Геев и Лесбиянок, но я вставляю лишь пару-тройку замечаний. И когда меня просят прийти в Центр в субботу, я качаю головой. В следующие два дня я буду рисовать, вот что мне сейчас нужно!

- Это же благотворительность, Джастин! - укоряет Дэн.

Поднимаюсь и надеваю куртку.

- Я и так вам бесплатно постер рисую, Дэн. И не хочу еще и весь гребанный уикенд проторчать в ЦГЛ.

По дороге домой пытаюсь понять, когда в моей жизни все так запуталось. Ничто больше не кажется правильным. Все, что я привык считать стабильным и надежным, теперь только раздражает. Я с девятнадцати лет ходил в ЦГЛ. Они мне часто помогали и даже устраивали мои выставки. С большинством своих друзей я познакомился там. А теперь я вдруг начинаю задумываться, правильно ли то, что они проповедуют, - не лезть на рожон. Мы что, правда, надеемся, что если будем милыми и незаметными, натуралы нас полюбят или, по крайней мере, не станут притеснять? Разве мы не должны отстаивать свои права, а не выпрашивать их?

Как же я сейчас жалею, что вечно старался не выставлять напоказ свою личную жизнь. Когда отец доставал меня вопросами, не пора ли мне остепениться, надо было прямо сказать ему, что я гей. И теперь я до конца жизни буду жалеть, что этого не сделал. Даже если бы он отрекся от меня – а с огромной долей вероятности так бы оно и было – я бы, по крайней мере, точно знал его реакцию, а не гадал годами, что бы он мне ответил.

А отношения, на которые я тратил время все эти годы? Сначала был Итан. Он попросил меня не афишировать того, что мы вместе, чтобы с ним заключила контракт студия звукозаписи. Не очень-то, видно ему это помогло, раз до сих пор никто в мире и не слышал о скрипаче по имени Итан Голд. И он же потом еще и изменил мне при первой возможности. А все парни, с которыми я встречался после него, были ничуть не лучше. Могу я хоть раз побыть честным с собой и признать, что все они были невероятно скучными. Я встречался с ними только потому, что они обещали мне достать луну с неба, были милыми и вроде как «удобоваримыми». А парни, которые мне по-настоящему нравились, «удобоваримыми» уж точно не были, вот я и старался держаться от них подальше. А единственный раз, когда этого не сделал, оказался в таком дерьме, что и подумать страшно. И все равно не жалею ни об одном проведенном с Брайаном мгновении.

Поднимаюсь по лестнице и сталкиваюсь с бритоголовой девушкой, что живет этажом ниже.

- Хорошо, что ты пришел, - говорит она. – Там с твоим бойфрендом не все в порядке.

Смотрю на нее в изумлении, но она уже убегает вниз по лестнице. Что еще за бойфренд? Я больше года ни с кем не встречаюсь. А потом что-то в голове у меня щелкает, и я бегу вверх по ступенькам. На полу у дверей лофта кто-то сидит, привалившись к стене и прижимая к лицу окровавленный платок.

Брайан.

Глава 5

Во вторник прихожу на работу, твердо решив проявить себя с лучшей стороны. Вчерашнее мое поведение можно списать на то, что я офигел, увидев Джастина. А вообще-то я – очень целеустремленный человек. Я знаю, чего хочу, и знаю, как это получить. Мой школьный учитель всегда говорит, что я уже одним своим упорством могу многого добиться, и, по-моему, он прав. Хочу покончить с этой жизнью, а для этого нужно попасть в университет. А чтобы туда попасть, нужно получить грант. А для гранта необходимы хорошие отметки и рекомендации.

Я к этому иду уже несколько лет. Хорошие оценки с неба не падают. Да, учеба мне дается легко, но все равно приходится вкалывать, вкалывать годами, - что только доказывает, насколько я целеустремленный. И на финишной прямой я не споткнусь. Не могу я все проебать. Джастин там или не Джастин.

Прошлой ночью я вдруг понял, как легко мы можем проколоться. Нельзя этого допустить. Ни в коем случае! Так что во вторник я прихожу на работу, уверенный, что все сделаю правильно. Я весь - воплощенный профессионализм и сосредоточенность. Но, конечно, первое же, что делает Джастин, - это просит меня закрыть дверь. Я-то думал, открытая дверь – правило номер один, разве нет? Если верить ему, стоит нам закрыть дверь, как весь офис тут же решит, что мы там трахаемся.

А потом он принимается втирать мне, что не нужно «выставляться». Черт, может придерживаться этих сраных правил будет сложнее, чем я думал.

Но Джастин снова меня удивляет. Оказывается, глубоко внутри он ко всему этому относится не лучше меня. И отлично понимает, с чем имеет дело. Старается просто соблюдать правила игры. А сам я разве не той же линии поведения решил придерживаться? Как по мне, так это не ложь, когда тебя заставляют лгать. С этим я могу справиться.

Задания мне дают самые простые. Я тут что-то вроде личного помощника, но Джастин старается привлечь меня и к работе над контрактами. Не подхожу к нему слишком близко, разговариваю вежливо и называю его «мистер Тейлор». Это довольно забавно, ему, кажется, никогда не надоедает меня слушать. А когда мне приходит охота похулиганить, я называю его «сэр» - но только когда мы одни. Потому что, когда я произношу это своим особым тоном, он вспыхивает – каждый гребанный раз.

Но вообще, конечно, он проявляет чудеса самообладания. Всякий раз, как мы остаемся одни, я не могу удержаться и поддразниваю его. Только я проделываю все так тонко, что он и не понимает толком, флиртую я или нет. Двусмысленные замечания, взгляды чуть дольше обыкновенного… Я нарочно сбрасываю папки и макеты с низкого кофейного столика, а потом демонстративно нагибаюсь, чтобы поднять их. Однажды я даже перегнулся через стол, чтобы дотянуться до папки, и Джастин буквально к стулу прилип.