Я не пытаюсь соблазнить его. Просто дразню, это ведь весело. Ну и немного мщу за то, как он распсиховался из-за всего. И все равно не могу раскусить, что он чувствует. Смущение, вожделение или раздражение? Или все вместе?

Во вторник вечером, пока Джон вопит в бывшей комнате Клэр, а Джек орет на его мать за то, что она все еще здесь, а не дома с мужем, я разрабатываю концепцию для рекламы газировки. Сосредоточиться трудно, но, по-моему, я придумал классную идею. Уж точно лучше, чем то, что могут насочинять эти два уебка с работы.

Фиона из художественного отдела очень мне помогает. Находит у себя в архиве пару фоток, что мне подходят. Конечно, для настоящей кампании пришлось бы делать оригинальную фотосъемку, но пока сойдет. Еще Фиона учит меня кое-каким полезным приемам и позволяет самому сделать один из макетов. Когда мы заканчиваем, она даже подвозит меня домой, - а Джастин ни разу не предложил.

С волнением жду пятничного совещания. Как и ожидалось, Боб и Брэд насочиняли тонну скучной фигни, которая уж точно не способна повысить продажи. Но Джастину, кажется, наплевать. Он спрашивает, что могу показать я, и я раскладываю на столе свои работы. Брэд и Боб, конечно же, страшно возмущены, но Джастин явно впечатлен. Он признает, что моя концепция – классная. Это я и сам знаю, но все равно приятно слышать.

А потом он говорит, что они не станут ее использовать. Какого хуя нет-то? Она на порядок лучше того, что могут предложить эти мудозвоны! Он это знает, и они это знают. Я думал, наша цель повысить продажи, а не погладить по головкам тупых коллег!

А, все ясно, у него смелости не хватает. Ведь моя концепция рассчитана на гейскую аудиторию, а он не желает привлекать внимание к своей ориентации. Вот же трус!

Только выкурив вторую сигарету, я понимаю, что натворил. Закатил истерику и сбежал. Поступил бы я так же, заруби мою идею кто-то другой, а не Джастин? Может, личные отношения и в самом деле мешают рабочим? Если бы на его месте сидел парень, с которым я бы до понедельника и знаком не был, я бы так же отреагировал? Может, все дело в том, что это сделал именно Джастин? Тогда еще хуже. Блядь!

Как бы там ни было, возвращаюсь в офис я все еще злой до чертиков. Джастин объясняет мне, что заказчик – гомофоб, и я слегка успокаиваюсь – но только до тех пор, пока он не отсылает меня домой, как нашкодившего ребенка. Мудак! Знаю, нужно взять себя в руки. Почему вообще я так завелся? Оно того не стоит.

Дебби меня уже ждет, хоть я и пришел на час раньше. Мы отправляемся в банк обналичить чек. Она смотрит на бумагу, потом на меня.

- Боже, Брайан, это большие деньги!

Угу, именно поэтому я ее о помощи и попросил. Чтобы предки не узнали, сколько я зарабатываю. Не хочу я оплачивать отцовские попойки.

Потом мы обедаем у Дебби, и я провожаю их до автобуса. Майкл расстраивается, что в этом году я не еду в Нью-Йорк вместе с ними. Но я убеждаю его, что ему там будет, чем заняться. Он даже не заметит, что меня нет. Боже, Майки, это же Нью-Йорк, возьми себя в руки!

Иду домой переодеться и свалить, пока кто-нибудь не заявился и не поймал меня. По пути в «Вуди» вдруг понимаю, что ни разу там не был без Майкла. Он всегда рядом, хотя бы в начале вечера, даже если к концу я оказываюсь где-нибудь совсем в другом месте. Пытаюсь вычислить, во сколько, самое позднее, мне можно заявиться домой, чтобы не огрести по шее. Нужно либо успеть до того, как Джек вернется, либо прийти сильно позже, чтобы он успел уже задрыхнуть на диване или завалиться в постель.

Но в «Вавилон» мне сегодня почему-то не хочется. Хочу напиться, а в «Вуди» мне точно нальют. Все еще злюсь на Джастина. Я понимаю, что он хотел сказать. И все равно злюсь. На кого-то. Или на что-то. Не могу сформулировать. Мне так хреново, что даже минет в туалете не слишком помогает. Так что я просто пью. По счастью, куча парней жаждет за меня заплатить.

Домой возвращаюсь пьяный в дрова. Если б я ночевал сегодня у Майкла, я бы еще сильнее набрался. Потому что в таком случае, во-первых, я был бы уверен, что он доставит меня домой в целости и сохранности, а, во-вторых, не нужно было бы беспокоиться, что предки заметят, сколько я выпил. Довольно забавно слушать, как мои родители распинаются о вреде пьянства!

Еще из-за двери слышу, как орет Джек. Вот блядь! Он уже дома, но еще не отрубился. Раздумываю, не подождать ли снаружи, пока он не угомонится. Слов разобрать не могу, но слышу, как он рычит. Так что скоро и кулаки подключатся. Иногда достаточно бывает просто его отвлечь – и он забывает, что собирался поколотить мать. Может, ему просто не нравится делать это при свидетелях. Правда, бывает, вмешательство просто переключает его на другую цель.

Вхожу в кухню, и у меня едва сердечный приступ не приключается, когда я вдруг обнаруживаю, что мать сидит за столом и смотрит на меня стеклянными глазами. Значит, орет он на Клэр. Я думал, она еще во вторник вернулась к Тому. Я ее уже пару дней не видел.

- Какого хуя происходит? – спрашиваю, как будто бы сам не знаю.

- Не ругайся, Брайан, - вот и все, что отвечает мама.

Протискиваюсь мимо нее и иду в гостиную. Клэр, съежившись, стоит перед отцом, а тот орет на нее, обзывая потаскухой и всеми остальными ругательствами, что ему в голову приходят. Клэр, кажется, в ужасе. А он вдруг, размахнувшись, бьет ее раскрытой ладонью по щеке.

- Папа! – ору я.

Я даже подумать ни о чем не успеваю. Вернее, только о том, что она беременна. Как будто бить не беременную можно. Он снова замахивается, а я пытаюсь перехватить его руку. И тогда он локтем бьет меня в лицо. Мне, в общем, повезло, потому что он даже размахнуться как следует не успел. И все равно меня оглушает, а по лицу начинает струиться что-то теплое. Блядь!

Джек разворачивается и с трудом пытается сфокусировать взгляд на мне. Он пьян в нулину. Голова кружится, но мне удается отшатнуться от удара. Мне не больно – наверно, из-за того, что я пьян – но потом он надвигается на меня, заносит руку, и вот тогда я бью его кулаком. Я даже не успеваю ни о чем подумать. Обычно я просто прикрываю руками голову от ударов и пытаюсь удрать, но сейчас срабатывает какой-то инстинкт, как в школе, когда на меня наезжают.