Спустя две недели, в пятницу, я встречаюсь с Гарднером Вэнсом. С понедельника я должен выйти на работу. Выходить из дома одному мне все еще трудно. Но Брайан в школе, поэтому в офис меня отвозит Дафни. В помещении я хожу уже свободно, стараюсь только держаться поближе к стенам. Мы приезжаем на час раньше, я прощаюсь с Дафни, пообещав позвонить, когда нужно будет меня забрать.
В Художественном Отделе все не слишком весело. Никому из моей команды не нравится работать в «Вангард». Ричард уже уволился, остальных же удерживала только надежда на мое возвращение. У троих сотрудников, включая Синтию, есть уже предложения от других компаний. Больше всего народ недоволен атмосферой. Старую гвардию «Вангарда» бесит уже одно наличие второй художественной команды, и моим людям достаются только самые незначительные и скучные проекты. Я уже слышал, что Саванна еще перед Рождеством подала заявление об уходе. В общем, я выслушиваю все жалобы своей команды, а потом иду встречаться с боссом.
Вэнс держится приветливо, если не сказать заискивающе. Трепетно расспрашивает о здоровье, о том, как я поправляюсь. А затем объявляет, что компании не нужна вторая художественная команда, и он предлагает объединить оба отдела.
- Ты хочешь, чтоб я работал под началом Эндрю?
Он, конечно, может принять такое решение, вот только я все еще старший менеджер, и зарплата у меня вдвое больше, чем у его арт-директора. К тому же я не желаю, чтобы кто-то вмешивался в мою работу. И уж точно не вернусь к должности руководителя проектов.
- На самом деле, я хотел спросить, не согласишься ли ты уйти из компании за хорошие отступные?
Я уже мысленно собрался писать заявление об уходе, так что едва не выпаливаю: о, да, с удовольствием. Но это, конечно, было бы глупо. Я притворяюсь страшно возмущенным. Он что же это, собирается выбросить меня вон из-за болезни? Вэнс тут же начинает предлагать все возможные виды компенсаций. И, в конце концов, я выбиваю себе такие отступные, что при экономном подходе пару лет смогу на них безбедно просуществовать. Плюс к тому мы договариваемся, что меня будут привлекать к работе над проектами для «Браун Атлетикс», если Лео Браун того пожелает. За неплохое вознаграждение. Итак, учитывая, что непонятно было, смогу ли я вообще вернуться к работе с моей нынешней рукой, полагаю, я неплохо все устроил.
Я спускаюсь в Художественный Отдел, чтобы обсудить с ребятами новости и сообщить, что я увольняюсь. Никого это не удивляет. Синтия тут же демонстративно садится писать заявление об уходе. Пол и Фиона тоже рассматривают такую возможность, да и все остальные, кажется, склоняются к тому же. Все мы много лет проработали в «Райдерс», где царила легкая и приятная атмосфера. И привыкнуть к жесткой конкуренции в «Вангарде» было непросто. Я от души рад, что мне не придется сюда возвращаться. И расстраивает только то, что неизвестно, когда мы все теперь снова встретимся. Так что, когда Фиона предлагает поужинать сегодня вечером вместе, все охотно соглашаются.
Дафни встречает меня на ресепшн, отвозит домой, и остаток дня мы проводим вместе. Вечером она доставляет меня в ресторан, где запланирована встреча, и даже провожает до столика. Впервые после аварии я оказываюсь один в публичном месте. Нервничаю я довольно сильно, но паники нет и следа. Правда, большую часть вечера все проводят за столом, а я ведь только ходить боюсь. И все равно к концу ужина я начинаю уже жалеть, что пообещал Дафни добраться домой на такси. Никто из присутствующих о моих проблемах не знает, и будь я проклят, если им расскажу. Я очень хочу снова быть нормальным.
Два с половиной часа спустя в бар, куда мы переместились после ужина, входит Брайан. Он останавливается в дверях и смотрит на меня, ожидая моей реакции. Я удивленно улыбаюсь, испытывая страшное облегчение, и тогда он приближается к нам.
Конечно, его тут же все узнают, а Синтия даже бросается обниматься. Все мы слегка пьяны.
- Что ты здесь делаешь? – спрашивает Синтия.
- Пришел забрать Джастина.
Повисает молчание. Все глазеют то на меня, то на него. И лицо мое заливается краской. Вот этого я всегда и пытался избегать – выставления моей личной жизни на суд общественности.
А потом я смотрю на него. Вот он стоит рядом со мной, в джинсах и однотонной футболке, такой красивый, такой юный и мужественный. И я понимаю, что не стану больше скрывать, кто я есть. Мне нечего стыдиться. Да меня просто распирает от гордости за него и от счастья, что он со мной. И я радостно ему улыбаюсь.
- Я знала, я знала, что вы друг другу понравились, - первой приходит в восторг Синтия. – Как здорово!
Полагаю, она догадывалась даже, что между нами что-то есть. По крайней мере, со времен поездки в Чикаго.
И все остальные к ней присоединяются. Голосят, что они тоже все знали, и зовут Брайана выпить с нами. Но он лишь вежливо улыбается.
- У нас с Джастином другие планы.
- Да уж я думаю, - фыркает Синтия.
Она, кажется, все же перебрала. Я снова краснею.
Попрощавшись со всеми и расплатившись, я беру Брайана за руку и иду с ним к выходу, спиной чувствуя, как все на нас смотрят.
А мне плевать, я не стану прятаться. Никогда больше!
***
Я недавно понял, что сильнее всего расхуячить твою жизнь могут всякие мелочи. Ты не замечаешь их, принимаешь, как должное, и только когда они вдруг исчезают, понимаешь, как они были важны. Вот сон, например. Долгий здоровый сон – без кошмаров. Целых 14 часов сна! Взглянув на часы в субботу утром, я сначала думаю, что они показывают 8 часов вечера. С недавнего времени трехчасовой сон для меня предел мечтаний. Но за окном светло, а это значит, что наступило утро. Как же давно я не чувствовал себя таким отдохнувшим!
Джастин распластан подо мной, и я почему-то так ему благодарен. Будто бы это из-за него я так хорошо выспался. А, может, так оно и есть. Видимо, когда он рядом, кошмары испаряются. Конечно, от этого я только более жалок, но сегодня мне наплевать.
Последнее, что я помню со вчерашнего вечера, это как мы трахаемся. Видимо, сразу после этого меня и срубило. А сам же еще прикалывался над его выносливостью! Он теперь вечно будет мне это припоминать.
