Двое чиновников плотнее застегнули пальто. За ними, словно упав сверху, тяжело захлопнулись двери тюрьмы.

— Вам направо, сэр?

— Пойдемте вместе. Черт возьми проклятый туман. В Англии определенно портятся погода и нравы.

Оба медленно плыли по скользкому тротуару, еще с ночи светящемуся буквами реклам. Шли, упирая четырехугольные подбородки в грань жестких воротников.

— Почему отсрочили казнь?

— По приказу герцога Эльсинор.

— Странно! Не кажется ли вам, что за последнее время нить высшей политики Англии держит чья-то преступная рука; взять этот случай с приостановкой казни над лжепринцем Уэльсским.

— Вы уверены, что он лжепринц?

— Как? — остановился собеседник, — что вы этим хотите сказать?

— Разве вы не слыхали, — говорящий оглянулся, — что тот, которого сейчас должны были казнить — настоящий принц, а на его месте, во дворце, какой-то шарлатан?

Слушавший в ужасе выронил трубку.

— Что такое? Вы с ума сошли! По-моему, одна мысль об этом оскорбительна. Доброе утро, сэр. Вам нужно лечиться!

— Доброе утро! Проклятый туман!

Закрытый лакированный «паккард», подбрасывающий на своих упругих подушках герцога Эльсинор, выскочил из ворот тюрьмы.

Туман ниже, гуще. Автомобиль катился по желобкам бесконечных улиц; на крутых поворотах дома, казалось, должны были рухнуть на крышу бесшумного экипажа. «Паккард» с ревом ворвался на Флит-стрит. Улица встретила гулом редакционных машин, а вихрь клетчатых чертенят догнал криком:

— ВОЛНЕНИЯ В ИНДИИ. УГРОЗА ВСЕОБЩЕЙ ЗАБАСТ…

Герцог прищурился и потрогал себе подбородок. Автомобиль покачивался медленно, важно. На Виктория-стрит черное пятно толпы растеклось вокруг механического человека. Радиоманекен кричал:

— ПАДЕНИЕ КАБИНЕТА ОЖИДАЕТСЯ В…

«Паккард» пролетел мимо. Площади обгоняли улицы, улицы развертывали веера серых зданий. Машина разрезала толпу, проскочила шесть особняков, вздрогнула и остановилась.

Подхваченный двумя ливрейными, герцог в полном смирении, как девица перед конфирмацией, прошел сквозь строй фоторепортеров.

— Господа! — голос герцога строг, — будьте кратки.

И прошел к себе.

Секретари осадили бумагами. Герцог читает. Телефоны звонят. Депеши укладываются стопками. Голос дежурного:

— Лорд Гумберлен!

Названный элегантной походкой пантеры съеживается в поклоне.

— Добрый день, ваша светлость. Вчера вы не были в палате общин?

— Вчера — да. Сегодня буду. Я только что из тюрьмы.

Пантера глазом выплевывает монокль.

— Уже кончено?

— Нет еще, — голос герцога опускается до шепота.

— Это опасно. Газеты молчат, но… слухи! Сейчас не время сплетням.

Пантера показывает золотые клыки.

— До свидания, милорд, — холодно цедит герцог, — ваш доклад я прочту.

— До свидания, ваша светлость, но вы упускаете из виду, что лицо, намеченное на диктаторский пост, должно быть незапятнанным. Его не может окружать легенда о принцах Уэльсских.

— Это намек?

— Предупреждение, ваша светлость. Честь имею кланяться.

Герцог чувствует дрожь. Проклятый туман застилает глаза… только на секунду. Прием продолжается. Очнувшись, герцог замечает фигуру лорда Ахдональда.

— Диктатурой не запугать! Мы будем бороться.

Герцог зевает, заметив это, посетитель робко заканчивает:

— Но все же считаю своим долгом поздравить вас.

— Благодарю. Я надеюсь, вы, как всегда, поддержите нас в трудный момент и окажетесь верны традициям Англии. Благодарю.

Репортеры вскрикивают. Туман упорно не рассеивается. Двери захлопываются. Двое толстяков молча рассматривают герцога.

— Я вас слушаю.

— Нам надоело ждать. Забастовки усиливаются. Мы вас назначаем диктатором, а вы медлите.

— Я готов, — вздыхает герцог.

— Это совершенно неважно, готовы ли вы, или черт его знает, кто еще не готов. Вашу ловкость в обращении с королем и парламентом мы ценим, но она ничего не стоит, пока вы возитесь с принцем Уэльсским.

— Милорды, — кричит герцог, — сегодня же я подпишу приговор.

— Он уже был подписан раз, — волнуется мистер Ворр.

— Я колебался. Хотел посоветоваться, кого же оставлять принцем. Настоящий полезен, но глуп, поддельный эксцентричен. Мне все равно.

— Нам тоже, — возражает мистер Ворр. — Одного повесить, другого отправить путешествовать. Есть масса городов и такое же количество психопатов, живущих в них.

— Будет сделано. А когда?

Мистер Ворр пожимает плечами.

— Да хоть завтра. Нет, впрочем завтра день рождения моей дочери. Она не выносит суетни.

— Это не так шумно, — оправдывается герцог, — я уже наметил конспект: ночью — разоружение гарнизона. В полдень — разгон парламента. К вечеру провозглашение диктатуры, пулеметный роспуск несочувствующих организаций. Речи, обед, фейерверк.

— Очень длинно, — морщится мистер Ворр.

— Нельзя. Здравый смысл, традиции.

— Сколько все будет стоить? — мистер Ворр лезет в карман.

— Миллиона полтора. Необходима воздушная гвардия на аэроистребителях.

— Хорошо. Но смотрите, чтобы народ не успел опомниться. Тогда — в понедельник.

Оба посетителя встают. На пороге мистер Ворр оборачивается:

— С принцем кончайте скорее. Пожалуй, оставьте настоящего. Добрый день, старик, и помни: авансов никому, даже небесной гвардии.