Желающих отказаться не нашлось; после многолетнего воздержания женщина была для воинов сокровищем на любых условиях.

   — Обращайтесь с жёнами как с равными, как с помощницами и спутницами жизни, — продолжал царь. — Не заставляйте их работать в поле, такой труд не подобает римлянкам. Если жена выкроит время от домашних хлопот, пусть дома прядёт шерсть. Муж должен уважать жену, отпускать по своим делам, признавать, что она правит кухней. Я знаю, пока мы живём в маленьких круглых хижинах. Но придёт время, когда у нас будут настоящие дома из нескольких комнат. Как только у семьи появятся две комнаты, а я надеюсь, что такого недолго ждать, одна комната отойдёт к жене, и муж будет заходить туда только как гость. Но, — Ромул выразительно помолчал, — глава семьи — муж. Если он убьёт жену, никто не смеет требовать объяснений. Это право даётся вам, чтобы поддерживать к себе уважение, на самый крайний случай. Теперь вы знаете, как обращаться с жёнами... Ещё одна практическая деталь. Супружеской паре не годится делить хижину с толпой холостяков; после общей свадьбы цел еры отведут каждой семье отдельный дом, а неженатые, если понадобится, будут ночевать на улице, пока не построят ещё жилья. Теперь помолчите и покройте головы, я помолюсь за вас. Оставайтесь на местах, пока не преломите и не съедите лепёшку.

По толпе пробежало движение — все садились, мужчины натягивали на головы концы плащей. Ромул молился вслух, со старинным выговором, как положено обращаться к богам. Он призвал Мать зерна взглянуть благосклонно на эти браки и закончил знакомым всем с детства свадебным призывом к богам. Целеры тем временем раздавали лепёшки.

Марк заставил пленницу сесть и развязал верёвки. На этот счёт царь ничего не сказал, но и так было ясно, что жениться на женщине, спутанной, точно животное, — явное кощунство. Все вокруг развязывали пленниц.

Наконец-то Марк как следует разглядел добычу. Приземистая, как все сабинянки, широкоплечая, с крепкими бёдрами, груди маленькие — ей вряд ли больше пятнадцати. Прямые чёрные волосы, густые, но не очень длинные, глаза серые, а кожа белая, где не тронута загаром. Прямой нос, маленький рот. В общем, сногсшибательной красавицей её не назовёшь, но внешность вполне приятная. Совсем неплохо.

Марк заговорил с ней, первый раз с тех пор как похитил.

   — Слышала, что сказал царь? Мы сочетаемся законным браком. Я Марк, из рода Эмилиев. Как свободному гражданину мне выдали поле и упряжку волов, за ними помогают смотреть общинные рабы. У меня есть щит и копьё, а ещё железный меч и три глиняных горшка. Царь поселит нас в отдельную хижину. Как тебя зовут? Ты согласна за меня выйти?

На лице девушки читались гнев и брезгливость, но ни тени страха. Она ответила сразу, словно уже приняла решение.

   — Согласна, что же ещё остаётся. Всё равно после того, как я побывала у римских разбойников, ни один приличный сабинянин меня в жёны не возьмёт. А своё имя я не скажу, оно — часть меня, и этой частью я не собираюсь с тобой делиться. Вообще тебе незачем знать, из какого я рода, тогда родичам будет легче за меня отомстить.

   — Как хочешь, жёнушка, — весело отозвался Марк, — оставь своё имя при себе. Как-то называть тебя надо, поэтому я буду звать тебя Сабина, а соседям достаточно знать, что твой муж — Марк Эмилий. Кстати, ты девушка?

   — Что за гадкий вопрос!

   — Вовсе нет, я хочу знать.

   — Конечно, девушка, как любая незамужняя сабинянка. Но я уже посвящена в мистерии, если ты это имел в виду, и знаю, что со мной сегодня будет.

   — Вот что, Сабина. Царь просил богов, чтобы они нас соединили, и нам с тобой жить в одной хижине, пока смерть нас не разлучит. Мы ведь довольно похожие люди. Не вижу, почему бы нам не поладить, давай будем друзьями лучше.

   — Я тоже хочу жить хорошо, по крайней мере в Риме. Буду готовить как умею и следить, чтобы в доме было тепло и чисто. А смерть нас разлучит очень скоро, как только родичи отомстят за мой позор. Тогда я останусь вдовой и выйду за какого-нибудь приличного сабинянина.

   — Это честно, сразу видно хорошее воспитание. Только, пожалуйста, не забывай, что месть — дело твоих родичей, им это и предоставь. Обещай, что не отравишь меня и не заколешь во сне.

   — Обещаю. Боги наказывают за убийство мужа.

   — Хорошо. Через пару минут нас поженят, а пока, если не возражаешь, я бы тебя попросил сразу заняться домашней работой. Видишь на ножнах ремешок? Узел должен проходить вот в эту петлю на перевязи, но он не лезет. Ты не могла бы его подтянуть и сделать поаккуратнее?

С этими словами он положил меч в ножнах ей на колени. Сабина оценила его находчивость и улыбнулась. Он поступил с ней дурно, но раз уж судьба свела их вместе, надо доверять друг другу, иначе им никогда не видать спокойной жизни. Целер, разносивший священные лепёшки, с удивлением увидел, как пленная сабинянка дружелюбно болтает со своим захватчиком, держа его меч.

Сабиняне жили в маленьких деревнях, разбросанных по лесистым горам на востоке. Те, кто бежал из Рима, не помнили себя от ярости, но собрать полное ополчение — дело небыстрое. Зато три полуэтрусских города — Ценина, Крустумерий и Антемны — были всегда готовы к войне, а царь Ценины Акрон издавна славился как полководец. Он был не из тех, что долго взвешивает силы, когда его подданные пострадали и оскорблены.

Поэтому для римлян первая война началась с небольших стычек со слабым врагом, пока собиралось могучее сабинское войско. Царь Акрон повёл на Рим всё ополчение своего городка несколько сотен воинов.

Участие в разгроме этого отряда стало для Марка первой настоящей битвой. Разумеется, Марк не раз участвовал в разбойничьих вылазках, но это было совсем другое дело. Для налётчика главное — добыча, и нет никакого стыда в том, чтобы удирать от погони во весь дух; а тут воины стоят сомкнутым строем, быстрые ноги не спасут, отступать нельзя. Марк даже немного боялся.

Но всё оказалось очень просто, словно специально для новичков. У Марка не было ни панциря, ни поножей, поэтому его поставили в третий ряд, откуда конец копья едва достаёт до противника, и сказали, что главное — покрепче нажимать щитом на впереди стоящих, чтобы не дать им отступать. Но даже из третьего ряда Марк хорошо видел действия царя Ромула.

Засада вышла отличная. Когда больше трёх тысяч римлян показались на гребне холма, маленькая колонна, которая шла по долине, остановилась и приготовилась их встретить. Царь Акрон сразу понял, в какой опасности его отряд, и бесстрашно предпринял единственное, что могло бы спасти людей. На несколько корпусов впереди своих всадников он помчался на римскую конницу в надежде убить Ромула и остановить нападающих. В своё время он одолел немало противников, но его бойцовские дни прошли. Ромул, сын Марса, могучий бородатый гигант, оказался для стареющего полководца неравным противником. Одной рукой он поднял царя Ценины из седла, а другой всадил ему меч в живот. Римляне при виде этого подвига побежали вперёд, и когда они обрушились на врагов, те кинулись наутёк.

Неприятель отступил в свой городок, но Ромул остановил погоню: нельзя связывать себя осадой, когда столько других врагов ждёт случая напасть. Вместо того чтобы разделаться с Цениной, он повёл воинов обратно на поле боя собирать трофеи. Они собрали достаточно щитов, чтобы доказать, что противник позорно бежал, а Марк подобрал кожаный шлем с бронзовой шишечкой. Но для Ромула главное было сохранить память о собственном подвиге. Нечасто случается царю своими руками убить другого царя, и это лишний раз показывало, как Марс опекает сына. Такое деяние следовало достойно увековечить. Срубили деревце, на нём повесили доспехи царя Акрона, его роскошное оружие этрусской работы, бронзовый позолоченный панцирь. Царь Ромул поставил трофей рядом с собой в колесницу четвёркой и так въехал в город. Когда все насмотрелись на шест, его вместе с колесницей убрали в священную сокровищницу.