В эту зиму Ромул редко виделся с Ремом, хотя порой они и навещали друг друга. Рем принял в свой отряд десяток желающих из людей леса, при этом брал только рослых, ловких и исключительно латинов. Он не прогадал, отдав выкуп за Тивула. Тот не захотел возвращаться к купцу, товар которого упустил, и решил служить Рему. Пользуясь своими знакомствами в Пренесте, он договорился об охране воинами Рема нескольких караванов, и им удалось хорошо заработать.

Однажды в холодный ясный день братья ехали через буковый лес вдоль Тибра от лагеря к сосновой роще.

   — Отличное место для крепости, — сказал Рем, протянув руку к небольшому круглому холму, поднимавшему зелёную с проседью вершину над кронами деревьев.

   — Пожалуй, — кивнул Ромул, — но впереди есть кое-что получше. Место для целого города.

Он направил коня вверх по склону, и вскоре братья оказались на плоской вершине широкой возвышенности, раскинувшейся над изгибом Тибра. Кругом был неуютный оголённый зимний лес.

   — Город, — презрительно поморщился Рем. — У нас уже есть город: Альба Лонга. Нужна крепость для защиты брода и дороги через лес в Тускулу и дальше. Когда мы получим Альбу, то отнимем у Антемн господство над переправами через Тибр. Моё войско отрежет их от дороги, и караваны пройдут через наш брод. А твой город тут никому не нужен.

Стояло яркое весеннее утро. Молодая листва ослепляла зеленью, заливались птицы, чистое небо источало тепло, хотя в затенённой обрывом лощине Четырёх пещер было ещё свежо. Три дня назад Рем и Секст вернулись из похода на юг и теперь отдыхали. Рем был доволен жизнью.

   — Ну что, съездим, навестим твоего Муция? — спросил Секст. — Погода подходящая, а я давно не был в Роще Дианы.

   — Как договаривались, — согласился Рем.

Они пошли к лужайке, где паслись лошади.

   — Всё же, Секст, отличного ты купил коня! — сказал Рем, поглаживая светлую гриву нового скакуна. — Наверняка он кровей Ветра.

   — Да, похоже, — согласился Секст.

Командир и помощник выехали из лощины, спустились на тропу и поскакали на восток, чтобы обогнув Альбанскую гору, добраться к озеру Неми. После сырости лощины было приятно оказаться на солнце. Рем ощущал радость и силу. Он мог гордиться своим конным отрядом в тридцать человек храбрых и умелых воинов. Теперь, узнав, что они провожают караван, дорожные грабители даже близко не подходили к стоянкам. А ведь часто это были отчаянные горцы, нападавшие сотнями. Но после пары плачевно закончившихся для них стычек даже само имя отряда Рема стало надёжной защитой.

Рем немного завидовал брату, управлявшему уже полутысячной командой, которая без всяких усилий с его стороны непрерывно увеличивалась. «Но Ромул, — считал он, — простак, не способный заглянуть вперёд. Что он собирается делать дальше со своими горемыками, которых превратил в рабов-землекопов и лесорубов? На что они будут способны, когда попытаются основать город и встретятся с кознями соседей? И это притом, что Ромул имеет права на альбанский престол! То ли дело я сам, — Рем мысленно улыбнулся, — готовлю ядро конной армии, которая со временем под знаменем Альбы станет грозой Лация и наведёт в нём порядок».

Миновав долину, всадники свернули на юго-запад. Наконец внизу засинела вода и показался светлый столбик храма Дианы. Друзья выехали на дорожку и двинулись вниз шагом, чтобы не нарушать священный покой этого таинственного и страшного места.

Рем не был здесь уже несколько лет и новыми глазами смотрел на круглое святилище, уменьшенную копию альбанского храма Весты, могучий древний дуб и прижавшийся к его стволу роковой падуб. На поляне перед храмом почти не было паломников. Путники привязали коней к дереву. Секст остался снаружи, а Рем вошёл в святилище.

Он оказался в высоком круглом помещении со скромной статуей Дианы-Весты. Поклонившись горевшему перед ней негасимому огню, Рем дал жертвенные деньги высокой черноволосой жрице, назвался, сказал, что он старый друг Муция, и спросил, где его можно найти. Жрица улыбнулась и попросила подождать перед храмом.

Вскоре жрица появилась и провела Рема к домам позади святилища, где жили многочисленные служительницы и единственный служитель богини. Царь Леса сидел у стены на скамье, покрытой овечьей шкурой, и, видимо, отдыхал после упражнений с мечом, который лежал рядом. У ног Муция стояло ведёрко воды с тряпицей для обтирания. Он блаженно улыбался, подставив мускулистое тело весеннему солнцу.

   — Привет, — сказал Муций, не меняя позы. — Всё суетишься? Рассказывал мне Ромул о твоих подвигах! Подожди, сейчас принесут угощение.

Действительно, тут же появились две молодых служительницы, одна из которых поставила на траву складной табурет, а вторая низкий столик с дымящимися блюдами, винным кувшином и чашами. Рем сел напротив старого приятеля.

   — Нет, не понять тебе ту степень довольства, какую получает добившийся в жизни всего! — говорил Муций. — Тебе и не снилось такое почитание и обожание, какое непрерывно изливается на меня. Какая это радость — ощущать власть над душами людей, которые приходят к тебе с надеждой и уходят окрылённые. Какое счастье быть близким к великой богине, ловкой, сильной, огненно-страстной! Ромул видел мой поединок; спроси его, и он подтвердит, что только помощь Дианы позволила мне победить того старого волка, прежнего жреца, которого, уж не знаю зачем, она столько времени терпела. Впрочем, у бессмертных свои понятия о сроках.

   — А тебя не донимают соперники? — спросил Рем.

   — Уже нет, — ответил Муций. — В первое время, пока не зажила рана, один досаждал мне, но так и не решился напасть. А теперь никто и не думает.

   — Значит, ты доволен? — спросил Рем.

   — Да. Кто мог подумать, что я, сын пастуха, стану Царём? Тебе-то такое и не светит!

   — Кто знает? — улыбнулся Рем.

Он не стал говорить, что Царь Леса на самом деле ничем не владеет. Он пленник этой рощи, за пределы которой не может выйти, пленник обрядов, которые обязан выполнять, игрушка в руках служительниц и раб своего меча, с которым должен еженощно охранять себя и деревце падуба. Нет, счастлив только настоящий царь, который правит народом и волен вести его к избранной цели. Тогда любовь и почитание будут заслужены делами, а не победой над состарившимся соперником.

С такими мыслями Рем вернулся к Сексту, который сидел на прежнем месте. Рему показалось, что конь его встревожен и тяжело дышит.

   — Что с твоим конём? — спросил он.

Секст встал, похлопал коня по шее и равнодушно ответил:

   — С ним такое бывает, задремлет и увидит страшный сон, а потом ничего. Поехали? Давай вернёмся через Бовилы, у меня там друг живёт.

Рем согласился. Чтобы сократить дорогу, они поднялись на Альбанские луга и направились к южному берегу блестевшего вдали озера.

Неожиданно из-за деревьев им наперерез выскочили вооружённые всадники, окружили и велели остановиться. Посетители священной рощи, Рем и Секст, были безоружны.

   — Рем? — прорычал старший, направив на юношу копьё.

   — Да. А в чём дело?

   — Вяжите его, он украл Ветра!

Рем оглянулся: Секст, пригнувшись к холке коня, мчался прочь. Ему мгновенно стало всё ясно. Купленный в подарок конь был не просто похож на Ветра, это был он сам, украденный сообщниками Секста. Убегавшего вора сообщник назвал именем Рема, а сегодня, пока он прохлаждался в обществе Муция, Секст успел съездить к сторожам табуна и предупредить их, что приведёт преступника. Вот почему так тяжело дышал его конь... Предатель, он решил возглавить отряд! Рем всё это понял, но уже ничего не мог сделать... Его стащили со знаменитого коня и связали.