— Может быть, он и поджёг? — предположил кто-то из зевак.

   — Нет, — возразил жрец, — слишком мало времени прошло от его отъезда до начала пожара. А когда он выехал за ворота, мне было видно. Верно, у него был сообщник.

Братья зашли к Никанору и узнали, что Авл заболел, оставил школу и переселился с Нумией к жрице Нортии. Они отправились туда, Ромул представлял трудную встречу с Герсилией, которую ему придётся огорчить вынужденной отсрочкой женитьбы. Но встреча не состоялась: никого из семейства жрицы не было дома. Гостей встретила обрадованная Нумия.

На вопрос Ромула, где Герсилия, она удивлённо ответила:

   — Разве ты не знаешь? Она вышла замуж за знатного сабинянина Гостилия и позавчера уехала с ним в Куры. Нас с Авлом жрица и поселила в её комнатах.

У Ромула всё поплыло перед глазами.

   — Как она могла?.. — прошептал он и ощутил на плече крепкое пожатие брата, которое немного отрезвило его.

   — Она сперва не хотела, — объяснила Нумия, — но потом, дней десять назад, неожиданно согласилась, тем более что жених задабривал её и отца ценными подарками. Конечно, Гостилий не молод, вдовец, но он богат и принадлежит к знатному роду Курциев.

«Десять дней, — думал Ромул, — это как раз тот срок, когда до неё могла дойти весть о нашем разорении...»

Он сидел за столом вместе с Ремом, Нумией и бледным больным Авлом, потрясённым гибелью семьи Агиса, машинально что-то ел и пил и невпопад отвечал на вопросы.

«Как она могла?.. — снова и снова думал Ромул. — После того колдовства, которое должно было навеки соединить наши сердца? А вдруг это был только женский обряд, который привораживает мужчин, оставляя женщин свободными и равнодушными? — Ромул попытался оправдать Герсилию. — Нет, она не может быть изменницей, она всё так же любит меня, просто отец заставил её...»

Когда, прощаясь, Авл спросил гостей, есть ли им где заночевать, Ромул ответил, что они договорились об этом с одним из школьных друзей. Рем с удивлением посмотрел на брата, но промолчал.

Они вышли в ночной мир, озарённый лунным сиянием, и Ромул повёл брата на край города к заброшенному дому летних свиданий. Там он повалился на ложе и сдавил руками голову. Рем сел рядом.

   — Это даже хорошо, что она тебя бросила, — сказал он. — Показала, что стоит женская привязанность. Но главное, теперь и ты свободен. Что из того, что первый шаг сделал не в ту сторону? Мы в самом начале пути, и чем меньше будем связаны, тем шире выбор.

   — Легко тебе рассуждать, — простонал Ромул. — Ведь всё рухнуло в моей жизни.

   — И ты откажешься от долга мести? Забыл, что мы упустили убийцу Аккила и Акки? Ведь не будь поджога, на неё бы не напала горячка, и наверняка это он сжёг семью Агиса! Неужели тебе важнее женщина, которая тебя предала, как последняя шлюха продавшись за деньги сабинскому богачу!

Ромулу нечего было ответить. Он долго не мог заснуть, вспоминая встречи с любимой женщиной. Он не винил и не ревновал её, а только ощущал тоску потери, похожую на ту, что приходила после смерти деда и матери. В конце концов он заснул. Рано утром его растолкал Рем:

   — Вставай, пора на охоту!

Тишина. Прохладное безоблачное небо. Братья шагали на юг через лес по знакомой дороге. Ромул подавленно молчал. Рем пытался расшевелить его разговорами.

   — Кое-чего мы достигли, — говорил он. — Зверя нашли, даже увидели, но упустили. Такое бывает, но посуди сам, если он с большим отрядом нападает на округу Альбы, а теперь катит из Габий на юг, то вряд ли его логово далеко. Либо их прикрывают тускульцы, либо они засели где-то в Тускуланской долине.

Последние слова вывели Ромула из оцепенения.

   — Верно, — воскликнул он. — Помнишь тайную тропу? Скорей всего, они её и проложили.

   — Попробуем по ней пройти? — предложил Рем.

   — Давай сперва подумаем. Отряд у Кальпура не маленький — человек двадцать, да ещё с лошадьми. Если они уже несколько лет тайно проводят по долине караваны, то сами должны жить недалеко от тропы, но в стороне, иначе их выследят. Поэтому если мы даже пройдём по тропе всю долину насквозь, то скорее всего никого не найдём.

   — Что же ты предлагаешь?

   — Скажи, по какому склону ты бы повёл тропу?

   — По правому, альбанскому. Во-первых, у подножия холмов стоит Тускул со своими полями и сёлами. Во-вторых, там склоны круче. Да и тропа начинается южней Тускулы.

   — Я поступил бы так же, — кивнул Ромул. — Поэтому давай сперва поднимемся на холмы и оттуда осмотрим другую сторону долины.

Не доходя до тускульской заставы, они по козьей тропке свернули к холмам. Сперва им пришлось продираться через увитый колючими лианами низкорослый фисташковый лес. С гребня отрога они увидели внизу игрушечные домики Тускулы, пятна полей, светлое галечное ложе Тускулы, живую ниточку воды и нагромождение скал у входа в долину. Тропы разглядеть не удалось.

Братья пошли дальше. На одной из полян сели отдохнуть, съели подаренные Нумией лепёшки.

   — Ни тропы, ни лагеря, — сказал Рем.

   — Кальпур не дурак, — ответил Ромул. — Конечно, он выбрал место, которого не видно ни отсюда, ни с Альбанской вершины. Для этого лагерь должен быть в лощине, край которой заслонит его от взгляда с холмов, и под обрывом, куда не заглянешь со склона горы. Что ты скажешь о скальной стене вон за тем зелёным отрогом?

   — Там должна быть котловина, — согласился Рем.

   — Давай проверим это место. Только надо найти какую-нибудь примету на дне долины. Если тропа идёт перед отрогом, обрыва за ним не увидишь.

Они отыскали внизу напротив обрыва заметную группу деревьев, окружавших огромную светлую глыбу, и пошли назад. Около полудня вернулись на дорогу, миновали укрепление, перешли речку и добрались до Каменного бугра, незаметного перекрёстка дороги с тайной тропой. Братья нашли тропу и через светлый буковый лес двинулись к горе. Тропа резко пошла вверх, потом повернула направо, описала дугу и вышла к долине, оставив далеко внизу непроходимые нагромождения скал.

Не покидая лесного прикрытия, тайная, но далеко не заброшенная тропа петляла по склону. Напротив за серыми глянцевыми стволами буков светился озарённый солнцем южный склон долины. Наконец путники увидели внизу приметную глыбу с деревьями.

   — Похоже, лагерь где-то над нами, — сказал Ромул. — В пределах мили должно быть ответвление тропы.

Братья пошли дальше, и вдруг Рем остановился на пологой полянке и показал брату край покатой скалы и сходившую на нет прижатую к ней осыпь. Осыпь была достаточно прочной, камни почти не ехали под ногами, очевидно, этим путём активно пользовались. Вскоре осыпь сменил вытоптанный травянистый склон.

   — Осторожно, — проговорил Рем. — Приготовь луки и отстань шагов на десять. Если крикну, стреляй.

Рем вышел на перегиб тропы и вдруг остановился, медленно положил лук на землю и замахал руками. Это значило, что он под прицелом, и враг приближается снизу, чтобы взять его живьём. Ромул прижался к скале и натянул тетиву, готовый поразить первого, кто покажется...

Двое безоружных мужчин с носилками вошли в ворота Альбы Лонги, подошли к нижней крепости и потребовали встречи с Сервием. Сервий вышел и привёл их прямо в дом царя. Следуя за начальником стражи, носильщики прошли в покой, где стоял, скрестив на груди руки, мрачный Амулий. Носилки осторожно опустили на пол, старший носильщик нагнулся и снял покрывало, под которым оказалась лежащая на спине женщина в мятом платье.

   — Это она, — медленно проговорил Амулий. — Что вы с ней сделали?

   — Она невредима, государь, — ответил старший, — просто, чтобы её успокоить, Герул дал ей снотворное. К полудню проснётся. А сам он занемог. Распорядись, чтобы нам выдали плату.

Амулий склонился над Реей, прислушался к её ровному дыханию и велел Сервию рассчитаться с носильщиками. Едва он остался один, как упав на колени, коснулся ладонями щёк Реи, она не шелохнулась, тогда, оглянувшись, чтобы убедиться, что в покое никого нет, он поцеловал спящую в губы. Потом поднялся, кликнул слугу и велел перенести пленницу на ложе.