До сих пор сцена из «Марсианского восстания» разыгрывалась довольно точно. Мебель располагалась почти — хотя и не совсем — так же. Иммерман позволил одному из пленников встать и пойти за спиртным, как Нэл в фильме позволил Керли Эстаркуло Лю-Дану.

Но в фильме охранник, стоявший у бара, не двигался. А Плоскозадый сделал два шага в сторону.

Носодрыг стоял справа от Иммермана, а Зебра — у двери, так, чтобы держать в поле зрения Кабтаба, Носодрыга и Дункана.

— Прошу прощения, гражданин Руггедо, — Каребара прокашлялся, — могу я выпить стаканчик шерри?

Иммерман кивнул.

— Кабтаб, — приказал Носодрыг, — принеси гражданину Каребаре…

— Я слышал, — буркнул падре.

Из ящика под стойкой он вытащил поднос, расставил на нем четыре стакана и разлил напитки из трех бутылок.

— Сколько можно возиться? — осведомился Иммерман сухим и хрипловатым голосом.

— Иду, гражданин Руггедо. Однако прежде я хотел бы произнести тост. За наш успех и за Бога, Которого Еще Нет.

Иммерман раздраженно повернулся к нему.

— Не испытывайте мое терпение! — резко произнес он.

— Извиняюсь, гражданин, — ответил Кабтаб. — С вашего милостивого соизволения… — Он поднял стакан, наполненный «Свободным радикалом», который заказывал Дункан. — Тост! Да победят правые и доблестные! — Он опрокинул стакан в пасть, кадык его задергался. Потом он опустил стакан на поднос и пошел на свое место.

Дункан соскользнул на самый край дивана, так, чтобы ступни коснулись ковра, незаметно уперся в пол носками, а правой рукой — в подлокотник дивана.

— Что ты сделаешь с нами, когда мы перестанем представлять интерес? — спросил он, вновь глянув на Иммермана, и через секунду добавил: — Дедушка…

Иммерман дернулся, глаза его широко раскрылись.

— Помнишь?

Носодрыг посмотрел на Иммермана. Дункан перевел взгляд на Кабтаба.

Проходя мимо Плоскозадого, падре повернулся и выплюнул охраннику в лицо разведенный слюной напиток.

Повторяя действия Лоуренса Бульбуль Амира в фильме, Дункан прыгнул на Иммермана. Краем глаза он заметил, как Сник кинулась на Носодрыга, уже схватившегося за рукоять пистолета.

Дункан и Сник вопили, чтобы увеличить смятение охранников и на долю секунды замедлить их реакцию. Остальные тоже кричали.

Не успел Иммерман встать со стула, как пальцы Дункана сомкнулись на его горле. Оба они упали, свалив стул, и откатились в сторону, так что Иммерман оказался сверху. Синея от удушья, Иммерман попытался выцарапать внуку глаза, потом обмяк, хотя сознания до конца не потерял.

Дункан откатился в сторону и попытался подняться на ноги, когда на него с воплем накинулся Каребара. Оба упали, но профессор замолк и уже не встал. По волосам его текла кровь из раны, нанесенной рукоятью пистолета Сник.

— Все кончено, — тяжело дыша, выдавила Пантея и добавила: — О Боже!

Дункан встал, дрожа от схлынувшего напряжения. Иммерман попытался подняться, но Дункан врезал ему башмаком по шее, и советник со стоном рухнул.

Носодрыг валялся на спине, раскинув руки; шея его была неестественно вывернута.

Сник подбежала к распростертому телу Кабтаба. Дункан поискал взглядом Зебру и нашел ее лежащей у двери лицом вниз; пистолет выпал из мертвой руки. Кабтаб, видимо, подстрелил ее, отняв пистолет у Плоскозадого, но она поднялась и напала на падре сзади, прошив его лучом. Только тогда она упала, ослабев от потери крови.

Дункан подобрал пистолет Носодрыга, перевел регулятор с оглушения на пробивную мощность и подошел к двери в ванную.

Заплаканное лицо Сник обернулось к нему.

— Он мертв!

Луч прошел через левое плечо падре, прижигая рану, но недостаточно — слишком много вытекло из нее крови.

— Мы оплачем его позже, — проговорил Дункан. — Остальные охранники, должно быть, уже оповестили прислугу и Бог знает кого еще.

Вместе они осмотрели остальные тела. Каребара и Иммерман тяжело дышали. За профессора Дункан не беспокоился, но дед был нужен ему живым и в ясном сознании. Вытащив из сумки Каребары баллончик тумана правды, Дункан опрыскал обоих лиловой струей.

— Зебра, Плоскозадый и Носодрыг мертвы, — сообщила Сник. — У Плоскозадого сломана шея. Должно быть, падре постарался перед смертью.

— А Носодрыгу шею ты сломала?

— Да.

Пусть Иммерман оставался их заложником, охрана могла слышать и видеть все, что происходит в комнате. Смогут ли беглецы нейтрализовать это преимущество — покажет будущее.

— Все прошло как по сценарию, — произнес Дункан. — Только… в фильме Лю-Дан остался жив.

— Сценарий переписан. — Сник хрипло рассмеялась.

Дункан напрягся, ожидая, что хохот перейдет в истерику.

Но Пантея оборвала смех и принялась собирать разбросанные по полу пистолеты и вытаскивать из карманов охранников дополнительные заряды. Разложив оружие на столе, она выдала Дункану шесть магазинов, а остальные рассовала по карманам.

— Каребара нам не нужен, — заметила она, тыкая в профессора пальцем.

— Но убивать его не стоит. Он еще может пригодиться.

Стенной экран подсказывал, что с того момента как Иммерман вошел в комнату, прошло четыре минуты.

Дункан вошел в ванную, остановился сразу за дверью и, повернувшись, поманил Сник. Та встала по другую сторону проема, так, чтобы следить за входной дверью.

— Если верить им, — негромко произнес Дункан, — то мониторов в ванной нет. К камере над окном ты стоишь спиной. Когда будешь отвечать, просунь голову в дверь, только ненадолго. Вот что мы должны сделать. Перетащим Иммермана сюда, и я запру дверь. Ты посторожишь, пока я его допрашиваю. Пока что я хочу выжать из него только план помещения и число слуг. А заодно расположение их комнат и все коды, которые нам могут пригодиться. У меня к нему еще немало серьезных вопросов, но они подождут. Сначала нужно очистить дом и выяснить, не вызывали ли помощь. Вопросы?

— Иммерман?

— Настоящее имя Руггедо. Потом объясню подробнее. Я сейчас притащу его сюда, а ты сторожи дверь. Будут ломиться — кричи.

Дункан не тратил времени зря. Он начал допрос, даже не зная, пришел ли Иммерман в себя после удара. Как оказалось, в полубессознательном состоянии советника удерживал только туман правды — он ответил сразу же, хотя и едва слышно.

Допрос занял больше времени, чем Дункану хотелось бы, но человек под туманом не выдает требуемые сведения, точно историю, не «раскалывается». Его приходится проводить шаг за шагом. Тем не менее Дункан выяснил расположение комнат и число находившихся в помещении людей. Тонкогубый (его фамилия оказалась Сингх) и Хитрюга (он же Боттлджей) несли вахту в наблюдательской. Двое слуг, женщина по имени Пэл и мужчина по имени Вискет, вероятно, были в своих комнатах.

Иммерман покинул Цюрих два часа назад на правительственной экспресс-ракете, севшей в аэропорту Старшоуэр-Филд, а оттуда на маленьком самолете органиков прилетел на крышу башни. Люк на крыше открывался при помощи радиокода, и самолет садился в ангаре, расположенном рядом с центральным коридором, вдоль которого шли другие квартиры — как понял Дункан, очень высоких правительственных чинов. Пилот, Уэйн, мог находиться в ангаре или в кухне и был вооружен.

Иммерман, как мировой советник, мог при необходимости нарушать установленное время каменения и игнорировать временные зоны, ограничивавшие передвижение большинства граждан.

Дункан высунулся из ванной и поманил Сник к себе. Он шепотом пересказал ей полученные сведения; для надежности она повторила все, что касалось плана квартиры. Дункан шарил в сумке Каребары, пока не нашел шприц и склянку с пентоталом натрия[24]. Поскольку он не знал, как приготовить раствор, способный лишить человека сознания примерно на полчаса, Дункан спросил об этом у Каребары, а получив ответ, набрал необходимое количество жидкости в шприц и ввел и самому профессору, и лежащему в ванной Иммерману по дозе.

Наложившись на туман правды, пентотал выведет эту пару из строя минут на сорок пять. Более массивный Иммерман, вероятно, придет в себя первым. Но несколько минут не сыграют роли. Дункан рассчитывал вернуться до того, как пленники проснутся.