— Все мы ищем лучшей жизни, — согласился Дункан. — Взять хоть нас — всю жизнь провели в деревне и теперь хотим вкусить городской жизни. Так вы сказали, синтезированные феромоны?..

— Огненные муравьи, как вы, дилетанты, их называете, все еще представляют большую опасность. Мы с коллегами как раз работали над тем, чтобы псевдомуравьи увеличили свои аппетиты, если можно так выразиться, то есть над тем, чтобы генетически запрограммировать их на поедание личинок и яиц своих хозяев. Да еще так, чтобы хозяева не смогли уличить похитителей, поднять тревогу и съесть их самих.

Таким образом мы надеялись уничтожить или хотя бы значительно уменьшить популяцию огненных муравьев. Конечно, этот проект займет очень много времени, поскольку требует привлечения широкого круга энтомологов и биохимиков. Но в результате мы можем получить множество запахов, которые помогут контролировать всех насекомых, представляющих угрозу для человечества. И естественные паразиты смогут работать намного эффективнее, чем выведенные в лабораториях мутанты, которых мы использовали до сих пор…

Проводница прервала его речь. А когда она вышла, три мимикрирующих человека говорили уже на другую тему.

После нескольких тщетных попыток вернуть беседу к своим драгоценным муравьям Каребара, отчаявшись, ушел в соседнее купе.

— Как вы думаете, он настоящий? — спросил Дункан шепотом, чтобы не услышали соседи. — Или это провокатор органиков?

— Он может провоцировать нас сколько угодно, — сказала Сник, — мы будем продолжать притворяться законопослушными гражданами, довольными правительством и поддерживающими официальную философию во всех направлениях.

— Он не подозревает нас, — пророкотал Кабтаб, — то есть если он, конечно, органик. Но я думаю, что он настоящий профессор, как и сказал. Да будь у него малейшие подозрения, что мы не те, за кого себя выдаем, ганки нас уже толпой обступили бы.

— Знаете, — сказал Дункан, — по правде говоря, я больше всего боялся, что он заговорит нас насмерть. Просто какой-то маньяк-одиночка.

— Убеждающий до смерти, — добавила со смехом Сник.

— Но кое-какую пищу для ума он нам дал, — заметил Дункан и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза.

Через несколько минут он снова посмотрел в окно. Поезд шел на полной скорости, и пейзаж слился в туманное пятно. Это уже надолго. Хотя можно было прокрутить в медленном темпе фильм, заснятый телекамерами. Таким образом, не видя того, мимо чего ты проезжаешь сейчас, можно было во всех деталях изучить те места, откуда ты уже уехал.

Поезд шел со средней скоростью 200 миль в час и в 1.30 по Центральному Стандартному Времени прибыл в Чикаго, штат Иллинойс, Североамериканский департамент. Здесь пассажирам предстояла пересадка. Они зарегистрировались в государственном отеле «Странствующий Пилигрим» и отправились на автобусе осмотреть город. Автогид сообщил туристам, что сейчас Чикаго сильно уменьшился в размерах и занимает площадь в 200 квадратных миль, однако в высоту кое-где он достигает почти мили. Знаменитая набережная Лэйкшор-драйв находится теперь под водой и в пяти милях от современной набережной, так как уровень озера Мичиган повысился на 50 футов. Со стороны озера город огорожен стеной высотой в 70 футов.

На экране в передней части автобуса продемонстрировали карту, на которой были указаны границы древнего, неуклюже расползшегося города и границы современного. Там, где раньше на многие мили тянулись уродливые фабрики и кварталы еще более уродливых домишек и небоскребов, теперь раскинулись фермы, искусственные озера и кемпинги.

Дункан и его спутники легли спать пораньше, встали в 11.30 вечера и отправились в отдельные цилиндры, откуда вышли в следующий вторник через десять минут после наступления полуночи. Затем снова легли спать, в шесть утра позавтракали и уже в 7.30 сидели в другом экспрессе.

Двенадцать часов спустя, потеряв три часа на объезд по необъясненной причине, поезд остановился в Амарильо, штат Западный Техас, в 7.30 по Центральному Стандартному Времени, или в 8.30 по Горному Стандартному Времени.

— Нам лучше ехать дальше транзитом, — заявила Сник. — Я уже устала от путешествия.

— Что? И потерять возможность познакомиться с этой великой страной? — спросил Дункан.

— Лучше я потеряю возможность остаться с парализованной задницей.

— Во всем есть свои недостатки, — сказал Дункан. — Зато достоинств в моем варианте путешествия намного больше, чем в твоем. И вы их получите, по крайней мере те, что я смогу вам обеспечить.

Они уже направились к выходу с вокзала, как вдруг Сник остановилась и указала на мигающие в ночной темноте огоньки. Длинный темный силуэт города был окружен ореолом сияния городских огней.

— Если мы полетим самолетом, то получим гораздо больше удовольствия.

— Позволить себе летать без окаменения могут лишь единицы. А путешествие на дирижабле не менее утомительно.

— Знаю, — сказала Пантея, — но я очень устала и хочу поскорее в Лос-Анджелес.

Климат в Амарильо был жаркий и влажный, но в городе, накрытом куполом, воздух был свеж. Вокруг города росли, дикие джунгли, в которых прятались многочисленные фермы.

Здесь Дункану понравился стиль, в котором одевались горожане. Они бережно хранили традиции Дикого Запада: все поголовно выглядели ковбоями. Правда, он сомневался, что истинные техасцы пришли бы в восторг при виде мужских гульфиков кричащих цветов или одобрили бы женщин, чьи кожаные жилеты, отделанные драгоценностями и блестками, больше открывали грудь, чем скрывали ее.

В следующий вторник поезд пересек границу штата Лос-Анджелес. Последние четыре часа пассажиры, ехали в полной темноте, зато пейзажи на экранах были освещены ярким солнцем. Из-за часовой остановки по необъясненной причине, во время которой пассажиры смогли размять ноги, прогулявшись по краю Большого Каньона, поезд прибыл в Пасадену лишь в 7.30. Из-за поломки компьютера еще час троица путешественников простояла в очереди, чтобы заменить удостоверения личности. Новые удостоверения отличались от старых только тем, что теперь беглецы значились гражданами штата Лос-Анджелес, округ Нижняя Калифорния, Североамериканский департамент. Затем пассажиров отвезли на автобусах в отель Департамента Иммиграции, где после всех положенных процедур новоприбывшим объявили, что они наконец свободны и могут заниматься чем угодно до половины двенадцатого ночи. Дункан очень устал и лег спать уже в девять, но заснуть ему никак не удавалось. Комната была тесной, а Кабтаб на соседней койке оглушительно храпел. Но Дункан решил не прибегать к услугам морфей-машины, потому что уже заметил у себя некоторую зависимость от нее. Он лежал без сна, а перед глазами проплывали картины их путешествия — Аризона, Нью-Мехико. Не менее четверти их территории было занято огромными солнечными батареями, мощности которых хватало, чтобы обеспечить светом и теплом двенадцать штатов. Между громадными солнечными станциями простирались джунгли. На. Юго-Западе всегда был жаркий климат, но около двух тысяч облет назад туда вернулись дожди. Почва — там, где ее не затеняли солнечные батареи — разродилась пышной и буйной растительностью, характерной скорее для ландшафта Центральной Америки. Конечно, при таком количестве дождливых облаков ясных дней стало меньше, но все же солнца еще хватало, чтобы, обеспечивать все солнечные станции.

Феникс представлял собой комплекс гигантских куполов, связанных подвесными транспортными дорогами. Купола при необходимости могли регулировать интенсивность солнечного света. Вокруг Феникса вместо древних гор давным-давно лежали равнины: всю горную породу перевезли на 200 миль для создания искусственного ландшафта — Передвинутых гор.

Наконец Дункан заснул, и сны его в ту ночь были полны кошмаров, не столько «личных», сколько «исторических». Они словно просочились из его наследственной памяти — памяти о жизнях, которые он не проживал. Впрочем, это объяснение годилось, как и любое другое. Породить их могло все что угодно: например, документальные фильмы, которые он смотрел в поезде. Никто не знает, какой единственный из многих тысяч факторов формирует вспыхивающий в мозгу комплекс сменяющих друг друга снов, просачивающихся из подсознания.