«А что бы делал в подобной ситуации Генрих Пятый? — вдруг подумал Дункан. — Наверное, он решился бы на отчаянную вылазку и заработал бы пару фингалов, разбитый нос, выбитые зубы, сотрясение мозга, отбитые почки и вывих позвоночника. А что бы делал Фальстаф? Он бы остался под прикрытием стола и обосновал бы свое малодушие как осмотрительность».

Дункан выбрал компромисс: он отпихнул стол и, тесно прижимаясь к стене, пополз к выходу. Если Сник и Кабтаб еще хоть что-то соображают, они тоже станут пробиваться наружу, потому что здесь очень скоро должна появиться свора органиков, вооруженных электропогонялками и парализующим туманом. Сначала они арестуют всех, кого найдут поблизости, а затем, чтобы отделить козлищ от агнцев, применят туман правды. И несмотря на то что закон требовал при допросах ограничиваться вопросами, связанными только с теми обстоятельствами и событиями, которые ставились в вину подозреваемому, органики нередко выходили за эти рамки. Но даже если все законы будут соблюдаться, Сник и Кабтаб, вдохнув туман правды, назовут свои подлинные имена, проверить их в банке данных — минутное дело. А дальше ниточка потянется и к Дункану.

«Проклятые идиоты! Так засветиться!» — прошептал он и тут же прикусил язык: свалившаяся на него женщина крепко приложилась головой к его ребрам. Шипя от боли, он стал прорываться вперед со всей скоростью, на какую был способен.

— От меня не уйдешь! — заорал вдруг над ухом какой-то тип и набросился на него с кулаками. Дункан ухватил его за лодыжки и как следует дернул, а когда тип опрокинулся, добавил ему ударом в пах. Тип взбрыкнул ногами и весьма ощутимо задел Дункана по зубам. Настолько ощутимо, что Дункан несколько секунд пытался сообразить, где он находится и кто он такой вообще. Наконец в голове прояснилось настолько, что он смог продолжить свою выползку. Со всех сторон уже неслись резкие свистки ганков. Явились — не запылились!

Дункан вскочил на ноги, отшвырнул с дороги двух сцепившихся, ревущих от боли и ярости парней и, низко нагнув голову, свалился, вскочил и, тяжело дыша и обливаясь кровью, побежал через площадь в ближайший магазинчик, на дверях которого была надпись: «Ибрагим Изимов. Сладости и легальные наркотики». Влетев в магазин, он огляделся: кроме него здесь находился только один человек — владелец или приказчик — высокий полный мужчина средних лет с холеными пурпурными баками[17].

— Что за чертовщина там снаружи? — спросил он.

— Пьяная драка, — ответил Дункан. — Здесь есть черный ход?

— Конечно. Даже несколько. Минутку, я запру двери и провожу вас.

«Еще один Фальстаф, — подумал Дункан. — Он явно не горит желанием оставаться там, где ганки начали облаву — еще, чего доброго, заберут в свидетели».

— Изимов — это вы? — спросил Дункан.

— Да. А вы — Бивульф.

— Господи! — воскликнул Дункан. — Так вы — один из тех, с кем мы должны были встретиться?

— Не совсем так. Я лишь уполномочен передать вам инструкции свыше. Идемте.

— Но мои помощники все еще там! И если их арестуют…

Он подошел к дверям и оглядел площадь. По ней уже бежали, свистя изо всех сил, мужчины и женщины в зеленом. Их было только пятеро. Пока. Скоро их здесь станет намного больше. В ту же секунду он увидел Кабтаба — тот, волоча Сник на буксире, пытался протиснуться в дверной проем. Наконец ему это удалось, и его тело левиафана как пробка вылетело на середину площади, попутно сбив с ног женщину-органика. Следующего ганка — здоровенного мужчину — священник убрал с дороги мощным ударом кулака и с победным ревом устремился вперед. В это время Сник, отцепившаяся от него, но все еще влекомая силой инерции, пролетела полплощади и свалилась, как сноп. Навстречу им устремился еще один органик — высокая, крепко сбитая женщина. В руках она держала баллончик с паралитическим туманом и метила прямо в лицо Кабтабу. Он попытался выбить баллон, но женщина так крепко в него вцепилась, что пришлось расслабить хватку ударом кулака в челюсть. От остальных двух ганков падре отделял естественный барьер из высыпавших на улицу участников драки. Но со всех сторон уже сбегались, создавая оцепление, новые и новые зеленые мундиры.

За это время Изимов выключил везде свет и уже ждал Дункана, придерживающего двери, пока Кабтаб и Сник не оказались в магазине. Тогда Изимов закрыл дверь, но не запер ее, так как не имел на это права: магазин был частным, а не государственным владением.

— Ради Бога, скорее! Уходим! — сказал Изимов и исчез в задней комнате.

В полумраке Дункан мог разглядеть разбитые и исцарапанные лица Кабтаба и Сник.

— Втравил ты нас в заваруху, — сказал он Кабтабу.

— Да черт с ним! Зато повеселились! — ответил падре.

— Я жалею только об одном, — тяжело дыша, сказала Сник, — что все силы потратила в таверне, вместо того чтобы хорошенько всыпать ганкам!

И они поспешили за Изимовым. Пробежав несколько других магазинчиков, вызывая пристальные взгляды покупателей и продавцов, они выскочили на улицу 10АВЗ, более известную под названием улицы Гостеприимной. На некоторых стенных экранах уже передавали информацию о беспорядках в таверне. Репортеры шли буквально по пятам органиков-умиротворителей.

Изимов, отдуваясь и потея, как в сауне, быстро вел своих спутников по лабиринту магазинов, улиц и складских помещений. Наконец они вышли на площадь, по краям которой стояли как административные, так и жилые здания. Изимов направился к одной из дверей, пестро раскрашенной под стать его радужному одеянию. Он просунул в дверь свое удостоверение личности, и дверь отъехала в сторону. Когда он шагнул внутрь, тут же автоматически включился свет.

— В первую очередь займемся вашими ранами, — сказал хозяин и пригласил их в ванную комнату, где, проведя минут двадцать у аптечного распределителя, они привели свои лица в почти приличное состояние. Но чтобы они полностью регенерировали, нужно было прождать еще с полчаса.

— Современная медицина! — сказал Изимов, провожая их в гостиную. Он вздохнул. — Если бы так же легко, глотком из какой-нибудь бутылочки, можно было вылечить и социальные болезни!.. Присаживайтесь, чувствуйте себя как дома. Я мог бы предложить вам выпить, но, по-моему, вам уже достаточно.

— Хоть от нас и разит, как из пивной бочки, — резко сказала Сник, — на самом деле у нас не было ни малейшей возможности выпить хоть глоток.

— Но я вообще не держу в доме спиртного, — сказал Изимов с оттенком превосходства. — Да и вас я долго здесь держать не собираюсь. В мои планы вообще не входило приводить вас сюда. Мне было велено лишь передать вам инструкции в той дыре, а это уже само по себе было достаточно рискованным делом. И если ганки заметят, что мой магазин закрыт, хотя он должен работать до десяти, они меня начнут разыскивать, так что мне нужно как можно скорее вернуться. Я, конечно, могу заявить, что испугался пьяной драки и не хотел, чтобы и у меня устроили погром, но…

— Слишком много слов, — перебила его Сник. — Если всем нам надо скорее убираться, давайте инструкции.

— Да-да, конечно, — замялся Изимов, — но теперь… Я даже не знаю… Ситуация изменилась. Мы не знаем, к каким последствиям может привести эта несчастная заваруха. Возможно, мне следует дождаться новых указаний. Может, теперь они не захотят, чтобы вы получили это письмо. Бог знает, в какой опасности мы все теперь, когда вы привлекли к себе внимание ганков. Ведь это может изменить все планы, повлиять на саму структуру организации.

Он вытащил из кармана платочек и промокнул испарину на лбу.

— Все произошло быстро, и я сомневаюсь, что ганки смогут нас опознать, — сказал Дункан. — Бога ради, человече! Мы так долго блуждали во тьме! Мы изголодались по информации и горим желанием, просто страждем сделать что-нибудь для организации! Кстати, если вы ослушаетесь приказа, начальство может вам всыпать. Идите сюда и давайте письмо. И мы тут же уйдем. Как только заживут наши синяки и ссадины.