- Мне скучно, - говорит фрик, снова садясь на стол, но не прекращая меня изучать своими голубыми глазами (я всё-таки успел их рассмотреть), - мне было скучно всю мою жизнь. Я устал от неё, устал от всего, что меня окружало. Я пошёл работать в психушку, чтобы найти кого-то интересного. Кого можно изучить. Но там – только припадочные придурки, пускающие пену изо рта. Отребье и мусор. Ничего интересного. Я снова скучаю. И тут вдруг – вылазка, заброшенная фабрика, куча жалоб от соседних домов на шум и вонь. И что же мы находим? Психа, в комплекте с которым шли семнадцать трупов, некоторые из которых – по частям. А потом ещё этот психопат орёт что-то о мёртвом друге. Тебе бы не стало интересно?

Честно говоря, как бы не бесил меня этот очкастый объект, его речь начинает мне нравиться. Я даже улыбаюсь. А он продолжает:

- Слушай, мне посрать на мою работу, потому что она дурацкая. Мне посрать на мнение окружающих, потому что все они ничего не значат. Я нашёл тех, кого хочу изучить. Я остался в этом подвале, чтобы дождаться тебя и помочь.

Я медленно перевариваю информацию. Итак, что мы имеем? Подвал Оула, в нём – непонятный фрик, который, видимо, не менее шизанут, чем сам Оул, и этот фрик-социальный-работник, предварительно отправив Оула в психушку, предлагает мне свою помощь?!

Ущипните меня, наверное я всё ещё дрыхну в палате номер семь.

- Подожди. Ты хочешь мне помочь, хотя видишь в первый раз. Ты даже не знаешь, как зовут меня и того, кого ты хочешь спасти. Тебе плевать на работу. Ты бросаешь всё, чтобы помочь незнакомым людям. Что это за бред?

- Ну почему же сразу бред? – фрик закуривает новую сигарету, уничтожая носком зелёного кеда трупик предыдущей, - Мне стало интересно, вот я и хочу знать, что из этого выйдет. Кстати, а как тебя зовут? «Мёртвый друг»?

Я улыбаюсь. Его мышление мне нравится. Наверное, потому что это чудо может помочь мне спасти Оула.

- Джесс, - коротко отвечаю я.

- Лекс. Лекс Фендер. Приятно познакомиться, - парень тянет мне худую ладонь для рукопожатия.

- Лучше бы сигаретку предложил, - вздыхаю я. Халява всегда приятна, а побыть наглым иногда можно. Да какое там «иногда», это же я. Парень, назвавшийся Лексом, пожимает плечами типа «нет проблем» и снова тянет руку, теперь уже зажав между средним и указательным пальцами пухленькую сигарету. Я снова улыбаюсь. Этот придурочный фрик действительно может мне пригодиться.

…Оказывается, план спасения Оула не был сногсшибательно сложным. Если честно, я ожидал чего-то более опасного и трудновыполнимого. А что получил? Так как у Лекса есть пропуск, мы просто заходим в лечебницу, находим нужную палату и выводим Оула. Ничего сложного, ведь так? Но мой новоиспечённый помощник внезапно проявил всю свою шизанутость, или что у него там.

- Это и весь план? - спрашиваю я, затягиваясь уже третей сигаретой. Демоны в моих лёгких поют что-то вроде «аллилуйя» и танцуют сарабанду. Лекс смотрит на меня снизу вверх и, закладывая руки под голову, - этот чёртов фрик разлёгся на столе, оставив мне клочок места, - вдруг говорит:

- Не совсем. Раз уж помирать, так с музыкой, верно? Мне надо забрать оттуда кое-какое оборудование и вещества.

- Ты рехнулся?! – моё негодование не имело предела. Я просто не понимал, как можно думать о чём-то кроме спасения Оула. Я соскучился? Я очень хочу видеть эти травянистые глаза и поджатые губы, молочно-белые волосы и впалые щёки. Хочу, чтобы этот психопат набросился на меня, чтобы посмотреть моё новое тело. Хочу, чтобы тут, в подвале, пахло плесенью, икрой и трупами. И Оулом. Я хочу его видеть.

- Ну, тебе этого твоего Оула, мне – игрушки, - Лекс улыбается, выпуская колечки табачного дыма. Оул, когда вернётся, будет жутко злиться и орать: «как же тут накурено!». Мои губы расползаются в ухмылке. Оул, мы скоро придём.

Мы? Я назвал себя и человека, который не является Оулом, «мы»? Такого не было… дайте подумать… почти никогда. Что со мной такое? Наверное, просто инстинкты. Я хочу спасти Оула, и если для этого придётся объединиться с каким-то придурком с дредами, то так тому и быть. Но… несмотря на свою вызывающую внешность и довольно-таки стервозный характер, Лекс внушает доверие. Как будто бы за всей этой мишурой, в которой он живёт, прячется такой же, как и я, отброс общества, не принятый общим стадом. Он здесь, с ним – только его сигареты. Наверное, это единственное, что его хоть как-то держит. Я прекрасно понимаю, зачем он так выглядит. Именно «зачем», а не «почему». Потому что у этого есть цель. Всем своим видом Лекс будто бы говорит толпе: «Отвалите! Я не с вами!». Нет, он не старается «быть особенным», как все окружающие. Он сам повесил на себя ярлык, чтобы его не трогали. Редко можно встретить такое явление. Люди любят эти самые ярлыки цеплять, но никак не присваивать. Правильно, они же все «особенные». Лекс себя таким не считает, ему просто нужна свобода. Странное дело, я знаю этого чокнутого фрика лишь несколько часов, но мне этого вполне хватило, чтобы довериться ему. Наверное, я старею.

- Сделаем всё это сегодня же, - говорю я, поднимаясь со стола и направляясь в сторону холодильника. Надеюсь, жратву эти долбанные врачи не тронули.

- Там есть что-нибудь? – Лекс смотрит на меня вверх тормашками, запрокинув голову.

- Даже если есть, это не твоё, - бурчу я. Тоже мне, раскомандовался.

- Всё подлежит конфискации, вот возьму и сожру тут всё нахрен с голодухи.

- Ой, ну как будто бы тебя дома не кормят, - я стараюсь вытянуть у Лекса информацию о нём самом. Мне действительно стало интересно, каким бы придурком этот фрик не выглядел.

- Дома нет ничего интересного, я не собираюсь туда возвращаться.

- И что же ты будешь делать? – спрашиваю я, доставая из недр холодильника банку с икрой. Странное дело, но почему-то врачи, которые изъяли всех трупов, оставили всю коллекцию «вкусностей» Оула в холодильнике. Неужели не додумались проверить?

- Воровать и проститутировать, - невозмутимо отвечает Лекс, голодными глазами следя за путешествием команды красных икринок из банки мне в рот на ложке-дирижабле.

- Голодный, что ли? – спрашиваю я.

- А почему, как ты думаешь, я тогда просил у тебя чего-нибудь съедобного из этой обители счастья? – Лекс кивает в сторону холодильника. Голодный парень-соцработник в дорогих шмотках и с дредами просит у меня еды. Кому расскажу – не поверят. Я достаю ещё одну банку оуловской икры и бросаю Лексу, который незамедлительно ловит её и, вскрыв и схватив лежащую рядом с его ногой ложку, набрасывается на еду. Честно говоря, этот парень удивляет меня с каждой минутой всё больше. И мне это нравится. Мало кто способен меня удивить в этом мире, тем более такой дуростью, как голод. Но у Лекса всё как-то совсем по-другому.

Мы должны спасти Оула. Да, именно «мы». Этот непонятный парень – как будто недостающая часть мозаики, как будто та самая часть, которая должна завершать картину. Мы с Оулом слишком похожи, чтобы вместе гармонировать. Нам нужен кто-то ещё, кто будет компенсировать нашу одержимость смертью… Кстати, насчёт смерти. Я всё ещё в теле Гано Рейона, хоть и выгляжу немного иначе. А это значит, что, как только мы вернём Оула, я снова умру. Я улыбаюсь. Мысль о смерти для меня так же близка, как для любого другого человека – мысль о матери. Я снова это сделаю. Я снова умру. Интересно, какое развлечение Оул придумает на этот раз?