Именами капитана Пашнева, механика Зубко, шкипера парома Попова и других членов команды также были названы после войны суда Северо-Западного пароходства.

Паромная переправа позволила вывезти из Ленинграда 271 паровоз и 1622 вагона, 75 тысяч тонн оборудования, в том числе и тяжеловесных станков. В Ленинград перевезли 809 вагонов и платформ с танками, орудиями, боеприпасами и другими грузами.

Организация паромной переправы — не единственное воплощение творческой мысли наших товарищей. Речники вообще проявляли много выдумки и изобретательности. Каждый стремился как можно лучше и успешнее выполнить задание командования.

Начальник Осиновецкого порта СЗРП А. Я. Макарьев, например, предложил порожние железнодорожные цистерны (а их в блокированном Ленинграде оставалось много) переправлять по озеру сплавом — за буксирами. Предложение приняли. Для спуска цистерн в воду в бухте Гольсмана построили специальную железнодорожную колею, а в Кобоне проложили рельсы по типу слипа. И вот мы стали свидетелями необычного зрелища: по воде пошли составы из железнодоржных цистерн. Роль паровоза выполнял буксирный пароход. Каждый такой состав состоял из 6–8 цистерн, связанных между собой тросами. Так через озеро переправили около ста цистерн.

Студентка речного техникума матрос Ванюшкина, сделав необходимые расчеты, предложила построенные на Балтийском заводе металлические баржи грузоподъемностью 600 тонн (по документам) загружать 750 тоннами. И когда баржа, на которой плавала студентка, совершила несколько рейсов с таким грузом при осадке 270 сантиметров против обычных 200, ее опыт переняли даже самые осторожные шкипера. На восьми баржах это дало прибавку грузоподъемности 1200 тонн. Иными словами, 8 барж превратились в 10 без каких-либо затрат. Между прочим, после войны эта грузоподъемность барж-блокадок была официально узаконена.

Вместе с эксплуатационниками самоотверженно трудились и судостроители. Сясьская верфь, например, к 4 ноября выпустила в подарок героическим защитникам Ленинграда 31 баржу, в том числе одну сверхплановую. Военный совет фронта горячо поздравил работников верфи с этой большой победой.

Постройка новых барж дала возможность к осени вывести из озера все старые суда. К этому времени трудом советских людей Ладожская трасса была превращена в хорошо оснащенную транспортную магистраль.

А потребности Ленинграда и фронта росли, и перед нами вставали все новые и новые задачи. В разгар навигации я получил приказание командующего флотом В. Ф. Трибуца срочно прибыть в Ленинград. На «морском охотнике» отправился из Кобоны в Осиновец. Там меня уже ждал командующий флотилией В. С. Чероков. От него узнал, что нас вызывают в Смольный на заседание Военного совета фронта.

Прибыли в Ленинград, в штаб флота. Нас сразу же принял В. Ф. Трибуц. Он сообщил, что на Военном совете будет обсуждаться вопрос о мерах по усилению перевозок через Ладогу, и велел нам продумать свои предложения.

Через два часа мы были в Смольном. Заседание Военного совета вел А. А. Жданов. Управление тыла и управление перевозок фронта представляли генералы Ф. Н. Лагунов, А. М. Шилов и другие. Флот был представлен вице-адмиралом Трибуцем, капитаном 1-го ранга Чероковым, начальником СЗРП Шинкаревым и мною.

Доклад сделал генерал-майор Шилов. Он рассказал о ходе перевозок, о трудностях и неполадках в работе. В ходе обсуждения доклада выяснилось, что отправление грузов на Ленинград было недостаточно продуманным. Наиболее необходимое продовольствие — сгущенное молоко, какао и другие высококалорийные продукты — часто задерживалось на складах управления перевозок или прибывало по железной дороге в порты с перебоями. А. А. Жданов подверг серьезной критике управление перевозок фронта и потребовал от командования тылом добиться такого положения, чтобы ценное продовольствие отправлялось в Ленинград вне всякой очереди. В резкой форме он заметил, что кормить детей и больных одной мукой, фуражом или сухим картофелем недопустимо.

По обсужденному вопросу было принято решение, которым устанавливалась ежесуточная норма отправки груза, и в частности продовольствия, с конкретным указанием количества наиболее ценных питательных продуктов.

С заседания Военного совета я уходил с хорошим настроением, с сознанием того, что наша работа дала ощутимые результаты.

Осень всегда трудная пора для плавания на Ладоге. В 1942 году она выдалась на редкость тяжелой: часто дули ветры силой свыше пяти баллов. В такую погоду в обычных условиях движение прекращалось. А тут еще противник активизировал свои действия. Налеты авиации следовали непрерывно. Флот начал нести потери. Капитан 1-го ранга В. С. Чероков принял ряд мер по усилению охраны трассы и портов. Над Ладогой стало больше истребительной авиации, усилилось конвойное охранение буксирных составов. По возможности суда совершали рейсы в темное время суток.

Активизировали свою работу партийные организации. Все силы коммунистов в этих усложнившихся условиях они направили на успешное выполнение задания Военного совета фронта. Были проведены совместные собрания партийных активов военных моряков и речников в Осиновце, Кобоне и Новой Ладоге. Собрания предложили коммунистам сделать все, чтобы доставлять грузы в Ленинград в любую погоду. Речники поклялись быть и впредь в первых рядах защитников родного города.

И ладожцы крепко держали слово. Именно в этот период мы были свидетелями их новых героических дел. Вот некоторые из них.

Буксирный колесный пароход «Буй» под командованием капитана А. И. Патрашкина совершил 73 рейса через Ладогу по большой трассе. 70 раз вступал он в бой с фашистской авиацией, защищая буксируемые караваны, и выходил победителем. Плечом к плечу трудились и сражались на пароходе военные и гражданские моряки.

«Буй» перевез через Ладогу свыше 55 тысяч тонн грузов — больше других наших судов. В конце навигации команда парохода удостоилась переходящего Красного знамени Краснознаменного Балтийского флота. Надпись на нем гласила:

«От Военного совета КБФ — передовому кораблю СЗРП за самоотверженную работу по перевозке грузов для героических защитников г. Ленинграда в Отечественной войне против фашистских оккупантов».

Это знамя и сейчас хранится в пароходстве, как боевая реликвия. Сам пароход «Буй» после войны был списан как технически устаревшее судно.

Буксирный пароход «Арзамас» в рейсе попал под бомбежку. Осколками бомб почти все члены команды были ранены, но никто не покинул своего поста. Помощник капитана Маркелов, раненный в обе руки, сумел привести пароход в порт.

Во время налета вражеских самолетов на Осиновецкий порт взорвалась баржа с боеприпасами. Вторая баржа с таким же грузом стояла рядом. Рискуя жизнью, капитан рейдового буксира «Ростов» И. П. Копкин отвел ее в безопасное место.

На пароход «Никулясы», когда он вел по озеру две баржи, налетело 8 самолетов. Осколками бомбы перебило буксирный трос. Помощник капитана А. И. Киселева, прибывшая на Ладогу из речного техникума, приказала снова взять баржи на буксир.

Помощник капитана буксирного парохода «Никулясы» А. И. Киселева.

Самоотверженно действовала в этой трудной ситуации матрос Егорова. Буксирный конец удалось завести вновь. Но самолеты продолжали бомбить пароход. Смертельно раненная радистка Петухова успела сообщить в порт о нападении фашистов. На помощь подошли военные корабли.

Команда парохода отстояла свое судно и баржи с грузами. Героями на пароходе «Никулясы» показали себя женщины, которых, кстати, на Ладоге было немало.

На одной из барж работал шкипером семидесятилетний А. П. Лепестов. За самоотверженный труд он был удостоен ордена Красной Звезды. Получая награду, шкипер завил:

— Я буду крепко держать штурвал до тех пор, пока священная русская земля не будет освобождена от врага.