Путешествие по штормящей Ладоге и без авиационного прикрытия — весьма рискованное дело. К счастью, все обошлось благополучно. Однако нас ждал неприятный сюрприз другого рода. Когда мы подошли к бухте Морье, я убедился в том, что из-за своей осадки наши нагруженные корабли и баржи пройти в бухту не смогут. Сразу же пришлось связаться с командующим морской обороной Ленинграда и озерных районов контр-адмиралом Ф. И. Челпановым. Доложив обстановку, я попросил разрешения произвести выгрузку войск в другом, более подходящем месте. Челпанов ответил:

— Вам на месте виднее, где лучше произвести высадку. Действуйте!

Посоветовавшись, мы приняли решение следовать в Шереметьевку, что на правом берегу реки Невы — напротив Шлиссельбурга. Так как в Шереметьевке не было пирса, то пришлось одну из барж посадить на мель у берега, сделать на ней настил и сходни, а потом подводить к ней другие баржи для разгрузки. Опыт удался. Части быстро разгрузились и начали движение согласно полученному приказу.

Когда выгрузка заканчивалась, мы получили радиограмму от Хорошхина. Он сообщал, что весь личный состав и материальная часть дивизии Бондарева погружены на 11 барж и следуют к Неве. Поскольку караван Хорошхина не имел воздушного прикрытия, мы выслали для его охраны несколько катеров типа МО-4. Вскоре весь конвой прибыл к нам и тоже быстро выгрузился.

По-братски распрощались мы с командирами и бойцами 168-й стрелковой дивизии, вскоре прославившейся на Ленинградском фронте своими боевыми делами.

Эвакуация частей 19-го стрелкового корпуса была успешно завершена. Корабли флотилии продолжали поддерживать фланги наших армий. С помощью кораблей флотилии и судов Северо-Западного речного пароходства производилась эвакуация населения Ленинграда и его промышленных предприятий.

Трудная военная ситуация сложилась в конце августа 1941 года. Немецко-фашистские войска, располагая большим перевесом сил, захватили станцию Мга. Передовые бронетанковые части противника 30 августа вышли на левый берег Невы в районе села Ивановское. Командование Ленинградского фронта отдало приказ: срочно занять оборону на правом берегу Невы. Эта задача была возложена на Военно-морское пограничное училище НКВД и на истребительные отряды, сформированные из числа студентов и рабочих фабрик и заводов. На оборонительные рубежи были направлены также воинские подразделения и корабли Краснознаменного Балтийского флота.

Во что бы то ни стало не допустить форсирования Невы гитлеровцами — так ставился вопрос. Флотилия получила приказ: поддерживать огнем своих орудий части дивизии полковника С. И. Донскова, которые вели ожесточенные бои против численно превосходящих сил противника, стремившегося захватить Шлиссельбург. Канонерская лодка «Селемджа» и бронекатера под командованием капитана 1-го ранга М. С. Клевенского, вошедшие в Неву, оказывали всемерную огневую помощь войскам Донскова. Огонь кораблей флотилии был настолько интенсивным, что время от времени приходилось прекращать стрельбу из-за сильного перегрева стволов орудий.

В ночь с 6 на 7 сентября 1941 года враг усилил удары своей авиации по кораблям и базе флотилии — Шлиссельбургу. Отражая эти налеты, вопреки противодействию противника, корабли флотилии перебросили части Донскова с левого берега Невы на правый, где они прочно заняли оборону на участке поселок Морозовский — Дубровка. Все же через сутки нашим кораблям пришлось покинуть Неву. Они направились к Осиновецкому маяку и в Новую Ладогу. Подразделение флотилии — батарея № 409, расположенная в крепости Орешек, оставалась на месте.

Мы знали, что фашисты предпримут попытку захватить Орешек и сдержать их натиск будет трудно малочисленному гарнизону крепости. Терять же такую выгодную позицию, которая позволяла нам контролировать действия противника, нельзя было ни в коем случае.

Что же делать?

Этот вопрос мы обсудили в штабе флотилии, и в тот же день, т. е. 8 сентября, Хорошхин и я прибыли на командный пункт дивизии Донскова, чтобы договориться об усилении гарнизона Орешка. Семен Иванович Донсков выслушал наши доводы и заявил:

— Крепость оставлять нам никак нельзя, это глаза моей дивизии. Сегодня же под покровом ночи переправим на остров хотя бы один взвод красноармейцев, а завтра постараемся переправить еще два взвода, чтобы был настоящий «орешек» для немцев.

Полковник Донсков свои слова подтвердил делом — рота красноармейцев была переправлена в Орешек. Оставалась еще одна проблема: как наладить связь с крепостью, так как постоянного кабеля связи с правым и левым берегом Невы остров не имел.

Потребовалось срочное вмешательство заместителя наркома ВМФ адмирала И. С. Исакова. 10 сентября к Осиновецкому маяку доставили из Ленинграда бобину бронированного кабеля, весившую примерно около трех тонн.

Увы! По ряду причин от такого ценного подарка нам пришлось отказаться. Решено было использовать обычный полевой телефонный кабель. Средство хоть и не абсолютно надежное, но все же дававшее возможность обмениваться информацией с крепостью. После выхода немецко-фашистских войск на южное побережье Ладожского озера положение Ленинграда чрезвычайно усложнилось. Ладога стала единственным путем, связывавшим город-фронт со страной. Надо было обеспечить непрерывные перевозки, с по мощью кораблей флотилии и судов Северо-Западного речного пароходства доставлять продовольственные грузы, боеприпасы, а также воинские части для Ленинграда и Ленинградского фронта, а из Ленинграда — эвакуировать гражданское население и оборудование промышленных предприятий. Такую задачу поставил Военный совет Ленфронта перед Ладожской флотилией. Кроме того, она выполняла и другую роль, оказывая активную огневую помощь флангам наших армий.

И вот первые две баржи с драгоценным грузом для ленинградцев 12 сентября 1941 года прибыли к Осиновецкому маяку. Политработники флотилии мобилизовали личный состав кораблей на немедленную разгрузку муки с этих барж.

Много раз перед флотилией вставали, казалось бы, непреодолимые трудности. И неизменно личный состав кораблей во главе с коммунистами находил выход. Моряки флотилии верили коммунистам и всемерно поддерживали любое их начинание. В борьбе с врагом коммунисты всегда были впереди. Особую любовь и уважение среди личного состава завоевали политработники — полковой комиссар Л. Т. Караваев, батальонный комиссар А. И. Федотов, батальонный комиссар М. С. Орлов и многие другие. Благодаря их энергии и мужеству, непримиримости к ненавистному врагу цементировались ряды моряков флотилии.

Батальонный комиссар А. И. Федотов.

Заканчивался третий месяц войны. Пришел приказ произвести высадку десанта восточнее Шлиссельбурга. Командиром высадки десанта назначался старший лейтенант Я. А. Бергер. Вечером 22 сентября 1941 года с наступлением сумерек к месту посадки прибыли десантники — рота курсантов морского пограничного училища и караульная рота флотилии.

Несколько раз ночью десант выходил в озеро и возвращался назад. Из-за слабой организации управления кораблями, участвующими в десанте, высадиться не удавалось.

Наконец 25 сентября в 14.00 корабли вновь начали движение сдвоенной кильватерной колонной, без прикрытия с воздуха. Все больше и больше сокращалось расстояние до берега, занятого противником. По всем признакам, фашисты уже давно заметили наши корабли, катера и шлюпки. Нервы захватчиков не выдержали, и они открыли огонь. Наши канонерские лодки, бронекатера и сторожевые катера незамедлительно ответили из своих орудии, стараясь поразить обнаруженные огневые точки противника.

До берега оставалось не более 12–15 кабельтовых, когда катера вынуждены были прекратить буксировку шлюпок, так как дальше начинались подводные камни. Отдав буксиры, шлюпки и баркасы прошли под веслами еще не более трех кабельтовых, и командир десантной роты политрук И. Д. Каширкин подал команду — десанту покинуть шлюпки.